Серафима, любовь моя

Серафима, любовь моя
Даг Петерсен

Главные герои делают важный выбор. Что если партнеры разного пола нравятся одинаково сильно?

Содержит нецензурную брань.

Даг Петерсен

Серафима, любовь моя

– Левую руку вдоль тела, ровно. Другую – под лоб. – Анна увидела, что я, лёжа на животе, вплотную упёрся носом в простыню и добавила: – Дышать есть чем?

– Да, все отлично. – Пробубнил еле слышно, скрипя губами.

В фоновом режиме играла медитирующая музыка – специальная коллекция в ее телефоне. Просто звуки, ассоциативно напоминающие приятные человеческому слуху природные стихии – шум реки или водопада, морских волн, лёгкий свист нежного ветра, шелест листьев, крапающий летний дождь, пение птиц. Вряд ли кто-то знает авторов этих композиций, хотя они, безусловно, есть. Действительно, было бы странно делать массаж под AC/DC, Pink Floyd, Faithless или The Prodigy. Даже классика не в тему. Любая известная музыка вызывает определенные чувства, образы и воспоминания, а медитативная ни к чему не обязывает. Ее даже вспомнить невозможно. Как пели птицы на даче? Да как обычно, ничего конкретного и выдающегося. Просто звуки, но полезные привлекательностью и естественностью. Нынче слишком много техногенного шума в голове, особенно если живешь в мегаполисе, это неприятно, от этого нужно отдыхать.

Аня тискала меня очень грубо. Впрочем, именно это и требовалось. Несмотря на свою миниатюрность – ростом не более метра шестидесяти и худенькая – она очень сильная, и при массаже, действуя как ладонями, так и локтями, показывала недюжинную, набранную с опытом мощь. Лицо ее, хоть и русское, выдавало монголоидные корни в третьем-четвертом колене. Крупные скулы, выдающиеся надбровные дуги, в целом выпуклость физиономии.

Анна упиралась пальцем в одну точку, поначалу легко массируя, постепенно увеличивала давление до боли, иногда нестерпимой. И так прошлась по всему телу, затронула каждую мышцу. В районе рёбер и внутренней части бёдер чувствительность оказалась самой высокой. Я визжал и иногда смеялся от щекотки.

Начала с левой стороны, с плеча. Увлажнила кожу кокосовым маслом и стала потихоньку растирать, прогрессивно повышая темп. Участок быстро согрелся. Теперь чуть ниже – лопатка. Тепло и приятно. Ребра. Очаровательно, но щекотно и нервно. Подреберный участок. Восхитительно больно. Я согревался.

Теперь в том же порядке, только сильнее. Уничтожь эти спазмы и зажатости, Анечка, пожалуйста. О да, как же мне больно, господи.

Аня взяла шуруповёрт. И проделала тысячу дырок. А после ввернула по несколько винтов в каждую полость прямо до костей. Теперь я похож на киборга или Пинхеда. Двинуться не могу. Фашистка!

Я не давал согласия на такое истязание. Или давал? Знал – будет жутко, но не подозревал, что настолько ужасно.

– Вы говорите, если больно, я ведь не знаю, что вы чувствуете. – Она вдруг заговорила. Заметила, что терплю.

– Нет-нет, все нормально. Так надо. – Сказал я, вытаскивая из бедра три шурупа.

– А зачем? Что за самопожертвование? – Чего-чего, а таких слов я точно не ожидал услышать.

– Вам рассказать все с самого начала? Пожалуй, начну с Лолиты.

– Вы про фильм или о книге?

– Косвенно.

– В каком смысле?

– Сейчас поймёте. Все началось в 92-м году. Ну, может, немного раньше..

– О, господи. Это длинная история? Я думала, вы в двух словах опишете проблему.

– Не могу в двух словах. Спросили – получайте историю! И, в конце концов, я родился в 77-м году, когда умер Набоков.

– Но тогда родились миллионы людей.

– Не все же они пишут книги!

– Не все, но тысячи или десятки тысяч графоманов точно есть.

– Но я же…

– Так вы известный писатель? Я ведь не знаю вашу фамилию.

– У меня несколько псевдонимов. Хулио Кортасар, Чарльз Буковски, Климент Александрийский, например.

– И Лев Толстой ещё, наверное?

А она соображает, зараза. Я чуть сам не поверил.

– Ладно, раз не хотите слушать, расскажу кому-нибудь другому.

Она перешла к нижней части спины, ягодицам и бедрам, усевшись вагиной на мою истерзанную и кровоточащую ногу. Горячо. Это что, провокация? Но она мне не интересна. Хм, старею, что ли.

Ещё несколько сотен шурупов вонзились в меня. Да это извращённое изнасилование, не иначе.

– Ступни массировать? Спрашиваю, потому что это не все любят.

– А вы потрогайте, поймёте.

Аня послушалась и резко отдернула руку, ощутив вечную мерзлоту. Все вопросы сняты. Конечно, надо. А как иначе?

Перед массажем Аня уточнила, что работа будет проделана «без окончания». Я спросил, что это значит. Она улыбнулась, мол, хорошо, что не знаете.

Но вот массирует она мне ступни. Прогрела их. Потом поднимается выше до колен. Но и здесь не остановилась, постепенно добравшись до паха. Поскольку я лежал на животе и был почти во сне, переворачивать она не стала. Начала массировать ягодицы, а после нежно протестировала пальчиком мой анус. Я возбудился. Почувствовав это, она прильнула губами и языком к моей дырочке. Удивительно глубоко у неё получилось. Я сказал, что сейчас не выдержу и кончу. Она быстро перевернула меня на спину, охомутала мой хуй своей влажной пиздой и побудила меня кончить через несколько секунд. Просто ты симпатичный, говорит. И я хочу такого ребёнка. Договорились? Никаких претензий, ок? Лады.

…

Шумная вечеринка – оголтелое сборище пьяных полуодиноких девах среднего флоберовского возраста – близилась к логическому и так желанному для многих завершению, но самое интересное для Серафимы только начиналось. Московское представительство крупной международной компании – владельца сотен известнейших и дорогих алкогольных брендов – отмечало католическое Рождество. В православной чекистской России это пока ещё разрешалось. Как и празднование дня святого Валентина с Хеллоуином. С каждым годом все сильнее ощущалось осуждение со стороны власть предержащих к этим чуждым западным прогнившим явлениям. Совсем скоро будет поставлена точка, но пока прямого запрета нет, значит можно радоваться и по этому поводу. А когда придёт пора поклоняться Петру и Февронии, что-нибудь придумаем.

Офисный планктон и полевые работники собрались вместе потанцевать и продегустировать напитки класса «бизнес». Мелкая морская живность – это те придурковатые, что целый день сидят у компьютера и делают вид, что анализируют данные. Однако большая часть времени на работе уходит на социальные взаимодействия и групповую динамику. Труженики поля принципиально иные личности. Им каждый день приходится контактировать порой с сотней не очень приятных людей. Откуда столько коммуникаций? Да бросьте. Маршрут торгового представителя включает несколько десятков магазинов в месяц и от пяти до пятнадцати в день. А там есть более-менее приличные типа «Перекрёстка», «Азбуки вкуса», так и полное днище в виде «Дикси», Fix Price и т.п. И вот в каждом из них приходится через не хочу пробираться на склад, избегая нежелательных встреч с товароведами, руководством, приемщиком. Хорошо, если продавец алкогольного отдела вменяемый. В таком случае он и поможет и подскажет. А если и он вставляет палки в колёса, без подарков, бонусов не обойтись. Самому продавцу, если не тупой, а лучше – сразу директору. Тогда и пару полок можно выторговать в каком-либо торце.

В итоге вся необходимая продукция красиво выставлена на витрины, сделаны фото. Отчёт готов, после чего – следующий супермаркет. Но вероятность того, что сотрудники этого магазина будут адекватные, стремительно приближается к нулю.

—-

Наибольший спрос оказался у элитных шотландских виски и бюджетного темного рома. Два человека выбрали английский джин (а какой же ещё, спросите вы, и отчасти окажетесь правы, что не мешает люберецко-мытищинским труженикам успешно бодяжить «Барристер» и прочую дрянь), несколько – дорогущую водку (хотя что в ней может быть лучше, уму непостижимо: спирт да вода, как ни крути. И только французы со шведами и финнами умудряются сделать из водки достойное пойло, лишив его большей части аромата и горечи во вкусе. Водка не должна быть водкой. Так они заявляют. Чушь и бред. Пей, сука, «Праздничную» за двести с небольшим рублей, и то больше на водку похоже, чем «Абсолют»). И заедали всю эту жидкую вкуснотищу крохотными закусками в тарталетках и на зубных палочках. Колбаса, сыр, ветчина, салаты, икра. Последняя, разумеется, имитированная. Из чего ее там делают, хуй знает. Какая-то ебучая смесь из рыбы, кишок, нефти, блевотины дешёвой беззубой престарелой проститутки с автобусной остановки и ослиной мочи. Думаете, эта шлюха чувствует себя хуже, чем элитная девка с расценкой от пары сотен евро за час? Схуяли? Вот и не так. Докажу. Главное преимущество – отсутствие зубов. Поэтому сосет она так, что клиенты к ней строятся в очередь. Массирует как языком, губами, так и деснами. А если ещё и гланды удалены, то проникновение в горло легче. С пол-пинка просовывает хуй любых размеров себе в трахею. И там вращательными и другими движениями доводит до оргазма, который случается прямо в желудок. Она даже вкуса спермы не помнит. Большинство баб блюют от нахождения хуя в горле. А эта кайфует. А блюет, когда сама захочет.

Короче, жрать охота. Какой-нибудь варёной колбасы в нарезку, пусть хоть докторская, главное – без мяса, как можно больше крахмалу, хлеба, яичного и пиздичного порошка.

И вообще, надо было организовать мальчика. Раба то есть купить на пару часов или больше. Чтобы качок был, бритый везде – от подмышек до жопы с яйцами. В балаклаве кожаной, остальное все – обнаженное. Нет, затычку ему ещё в жопу, вот. Причём не причиндал из секс-шопа, а обычную пробку от вина или шампанского. Пусть кайфует. И скотчем закрепить хуй на животе, чтобы не болтался и не мешался. Для рта дырка. Работай языком и губами. Окунись в мою пещерку. Чуть выше. Да, напряги язык и уткнись им в клитор. Ох, молодец. Хороший мальчик. А теперь ниже. Ещё ниже. И ещё. Ай, щекотно. Шалунишка, бля. Лижи. О, сейчас умру от удовольствия. Да-а! Как приятно! А теперь возьми банан со стола и пососи. Медленно всасывай. Хорошо. До упора. Стоп, не убирать. Ещё глубже. Чтоб до язычка и дальше прошёл. А потом быстро подрочить и кончить прямо в желудок, через трахею. И кто же ее так назвал, будто знал настоящее назначение?