Троянский кот

– Королева уже восемь раз рожала от самых крепких во всем королевстве бычков и жеребчиков! – сказала она Изоре. – Ей, несомненно, будет приятно склониться душой к утонченному юноше, не грубому, не своенравному, тонкому в обхождении.

Изора покосилась на этого приятного юношу, который за девять дней пути лишнего словечка не вымолвил.

– Видно, придется мне сварить для него весьма крепкий напиток бодрости, – заметила колдунья. – Ибо есть вещи, коих тонкое обхождение никак не заменит…

– Прежде всего внучек должен понравиться королеве.

– Ну, это уж проще простого…

И колдунья погладила кончиками пальцев подвешенную к поясу игрушечную лютню. Лютня отозвалась вздохом.

– Благородная дама! – воскликнул, подскакав, капитан охраны. – Нам навстречу движется кавалькада!

– Это королева! – воскликнула дама Берта.

И точно – сама владычица Мабилла, получив посланное с гонцом письмецо, выехала встречать жениха. Не по горячей любви к нему она это сделала – а просто скандал, который она устроила восьми благородным семействам, скандал, завершившийся возней со жребиями, требовал как раз такого продолжения. Причем королева не взяла с собой ни одного из семерых своих братьев, генералов и министров, а отправилась попросту, в сопровождении дам и своей личной гвардии.

Дама Берта, уверенная, что несложно будет перехитрить Мабиллу, за широкими спинами братьев забот не ведавшую, жестоко ошиблась. Королева прекрасно рассчитала свои поступки.

Присутствие родственников в такой важный час, как встреча с женихом, было ей совершенно ни к чему. Она уже знала, что никакой отряд молодых красавцев не выстроится, вылупив глаза и выкатив кольчужные груди, дабы она могла решительным пальчиком своего избранника отметить. И рассудила здраво: если тот, кто ей достался милостью жребия, достоин ее ложа, то она привезет его с собой в столицу. А ежели недостоин… так ведь капитан охраны на то и капитан, чтобы понимать с полуслова… да и добрая Маурина, нарочно для такого случая прискакавшая на помощь к своей владычице и приятельнице Мабилле, знает способы затуманить сознание и развернуть непрошеных гостей к столице задом, к дороге передом…

И чем ближе была нарядная кавалькада королевы, чем больше дрожали руки дамы Берты, причесывавшей внучка и надевавшей ему берет с самым нарядным пером, тем меньше всё это дело нравилось Изоре. Она понимала, что в свите королевы наверняка есть женщина, владеющая тайным искусством не хуже, чем она сама. А возможно, и лучше.

Королева выслала вперед двух юных пажей и многоопытного герольда, который подсказал даме Берте, как все должны себя вести, а далее всё шло почти по Уставу, вплоть до минуты, когда королева, дама Берта и Амьель вошли под наскоро установленный на придорожной поляне парчовый навес и сели на раскладные табуреты к походному столику – выпить вина в честь столь многообещающего знакомства.

Изора глядела на них издали, приказав своему слуху заостриться до игольной тонкости. Но по ту сторону навеса стояла невидимая ей Маурина, наложившая на всех, кто за шатром, легонькое и очень избирательное глухое заклятие, одно из тех новомодных заклятий, что действуют наподобие прикосновения дамского пальчика. Ведь если оным пальчиком в нужное время и в нужное место подтолкнуть рыцаря в полном вооружении – то рыцарь, пожалуй, и наземь усядется, гремя, словно повозка с лужеными кастрюлями. Изора же, по некоторым причинам не бывавшая в высших кругах магического общества, не знала этих новинок, а пробавлялась теми знаниями, которые заполучила много лет назад, а каким путем – о том рассказец еще впереди.

Однако то, что она видела, в особый восторг ее не приводило. Дама Берта суетилась, королева Мабилла улыбалась, как во время обязательного ежегодного посещения приюта прокаженных, а жених Амьель сидел с такой физиономией, словно его уже осудили на смертную казнь и сейчас пошлют за палачом.

Но встала королева, отдала какие-то приказания – и засуетилась свита, и стали развьючивать лошадей, и непонятно откуда возникли на поляне опорные шесты большого шатра. Королева несомненно собиралась провести ночь на лоне природы, вдали от столицы, от дворца и братьев!

И что бы сие значило?

Если бы Изора знала про мудрое решение королевы – в случае неудачи никому в столице жениха даже не показывать, а избавиться от него подручными средствами, – то и справедливо бы забеспокоилась.

Но ей показалось, что дама Берта исхитрилась внушить королеве свое восхищение внучком. И дело было лишь за зельем, дающим силу и стойкость в делах любовных. Всё потребное для этого зелья Изора при себе имела, и следовало поторопиться, чтобы не в последнюю минуту напоить злополучного внучка…

* * *

А лесник Гильом, столь неожиданно оказавшийся женихом королевы, в это самое время въезжал в столицу Септимании, имея в своем обозе тетку Туанетту и мастера Жербера – о последнем, впрочем, он лишь догадывался, потому что зловредный отшельник прикрылся туманным заклятием.

Капеллан, знавший Устав, выстроил кавалькаду должным образом. Впереди пустил двух всадников с родовыми знаменами, далее вели под уздцы богато убранного коня, на котором ехал он сам с грамотами под мышкой, затем четверо всадников везли парадные доспехи сьера Элиаса (дама Эрмиссенда выдала их из кладовой тайком от мужа), и лишь за доспехами, опять же под уздцы, вели жениховского коня.

Будущие родственники оценили въезд по-всякому.

Сьер Магнус, главнокомандующий войском и старший брат Мабиллы, сам был великим знатоком и почитателем Устава. Он послал пажей на поиски королевы – плох или хорош жених, но, раз он соблюдает порядок, то и ему нужно ответить тем же. Сьеру Магнусу донесли, что королева, не сказавшись, исчезла.

Знать не зная и ведать не ведая, что женихов-то двое, сьер Магнус посовещался с главой своих герольдов и встал в воротах королевского замка, встречая дорогого гостя.

– Если у них хватило ума так знатно снарядить жениха, может, хватит и на то, чтобы сговориться полюбовно, – сказал он главе герольдов.

Супруга сьера Магнуса, дама Жордана, стоя у высокого окна со своими девицами, заметила:

– Рыцарь-то статный! Ежели он королеве дочку подарит, она, пожалуй, и отпускать его не захочет. Жаль было бы, если бы такой прекрасный мужчина преждевременно сей свет покинул…

Дочери же сьера Магнуса, стоя у другого окошка, иначе рассудили:

– После того как королева ребеночка родит и брак свой с этим рыцарем расторгнет, он наверняка в столице останется и невесту себе приглядит, как прочие королевские мужья. Вот тут-то и надо бы поторопиться…

Второй королевский брат, казначей сьер Оливьер, стоя с супругой на галерее, вели куда более опасные речи.

– Хоть он и красив, как ясный день, однако нетрудно сделать, чтобы сей рыцарь с позором в свои владения убрался… – шептала супруга. – Уговорилась я со знающим человеком, что приготовит он хитрое зелье, надолго мужских свойств и качеств лишающее. Убедится королева, что от красавчика ни ребенка, ни котенка не заполучить, и прогонит его прочь!

– И где же то зелье? – вопросил казначей.

– А тут, при мне!

И мудрая супруга показала висящую на поясе фляжку.

– Малую чарку в большой кубок вина плеснуть – и дело сделано…

– Было бы сделано, если бы мы точно знали, что он с собой другого знающего человека не привез! – буркнул супруг.

Словом, не успел Гильом в замок въехать, а уж бурные страсти так вокруг него и забурлили.

И что занятно! С одного конца жених в распахнутые ворота неторопливо въезжает, а с другого конца понеслись конные с приказами: доставить ворожею Лобу немедленно живой или мертвой, умолять премудрого Фалькета соблаговолить в столицу прибыть, отыскать хитроумную Маурину – может, хоть она знает, куда это королева подевалась?..

Тетка Туанетта с мастером Жербером не в кавалькаде ехали, а так, сзади, будто случайно тут оказались.

– Ох, что тут сейчас начнется! – сказала тетка Туанетта. – За красавцем нашим нужен глаз да глаз. Он, голубчик, и не знает, что стал сейчас знатной приманкой! И на приманку эту столько нашего брата слетится – наверняка найдется кто-то из старых друзей и в беде нам поможет!

Умна была повитуха, не в меру умна, однако тут дала она промашку.

Лесник-то прекрасно знал, что служит сейчас приманкой. Знал и усмехался в рыжие усы. Усмехался и капеллан. А уж сьер Элиас с дамой Эрмиссендой у себя в замке вслух смеялись.

Непростую кашу заварили они с этим жребием!

* * *

– По обычаю нашего рода жениху с невестой следует вместе вина из кубка испить, – с тем дама Берта поднесла сперва королеве, а потом и внучку Амьелю огромный, двумя руками едва удержать, фамильный кубок. Из такой посудины впору было бы лошадей поить, однако на сей раз винца было – глотка на четыре, не более, и дама Берта помогла Мабилле поднять и приложить к устам это серебряное позолоченное чудище, с внучком же вышло вовсе нехорошо – он делал всё возможное, чтобы от кубка увернуться, воспользовался даже немалым своим ростом, так что пришлось даме Берте его жестоко ущипнуть сквозь штаны.

И то она не была уверена, что шкодливый внучек выпил всё, что надобно.

Хотя королева Мабилла и была дамой в самом что ни на есть расцвете, однако шестнадцатилетнему парню совсем иные расцветы требуются, это даже упрямая дама Берта понимала. Почему и не хотела покидать королевскую опочивальню до последнего мига – чтобы как можно дольше за Амьелем присматривать. Пришлось королеве уж совсем сурово ее выпроводить.

Королева была многоопытной дамой и на основании роста, худобы, унылого личика юного Амьеля выводов не делала, всё могло оказаться и лучше, и хуже, чем задумано. К тому же знала королева, что без любовного зелья не обойдется, и заблаговременно приняла состряпанное Мауриной охладительное зелье – совсем немного, чтобы в нужный час рассудка не утратить.

– Вот теперь мы и сможем поговорить достойно, как рыцарю с дамой подобает, – сказала она юноше, едва ли не вытолкав в шею его чересчур деятельную бабку. – Присаживайтесь к столу, сьер Амьель, тут нам много лакомств заготовили, а если в чем недостаток – скажите, и вам чем угодно услужат!