Троянский кот

– А это – кто? – Маурина так спросила, что мастер Ожьер понял – вот тут-то и начнется самое любопытное.

Он вслушался как только мог внимательно.

– Посвистывает… Погоди! Да это же мастер Жербер! Вот диво-то! Отыскался!

– Жербер, да не тот! Ты ничего странного в этом свисте не слышишь?

И услышал-таки это самое странное мастер Ожьер, и вытаращил глаза, и уставился на Маурину в превеликом недоумении.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он, даже несколько охрипнув от волнения. – Ежели бы мастер Жербер жил в землях сарацинских и подал такой вот голосок, я бы поклялся, что проклятые сарацины из него евнуха сделали!

– А я тебе нечто куда более несуразное сообщу, – заявила Маурина. – Была я во дворце, и едва ли не всех видела, кто туда по случаю будущей свадьбы собрался, и прямо тебе говорю – мастера Жербера там нет!

– Что же это такое? Голос его есть, хоть и ущербный, фамильные, от деда полученные заклинания звучат, а самого – нет?

– Выходит, что так! И вот что я тебе еще скажу – померещился мне еще один голосок… Когда я Жалобного Мага впервые увидела и услышала, мне не до того было – сам понимаешь… Но когда его потом опять в ход пустили – тут уж я ушки на макушке держала. И знаешь ли что? Тоненько так валерьяной потянуло…

– Валерьяной? Еще одна пропажа нашлась? – обрадовался мастер Ожьер. – Но… уж не хочешь ли ты сказать, что… Что?!

– Только то, что оба они в беду попали!

Маг и волшебница насторожились – во дворце творилась какая-то диковинная суматоха, и не только неуловимые отсветы да отзвуки заклятий до них долетели, но и вполне земные крики с воплями, и даже грохот, скрежет и треск!

– Ох, попадись мне тот, кто их похитил и спрятал! – Мастер Ожьер прямо зарычал. – А мы-то их сколько искали?!? Кто бы ни объявился в Септимании из заморских чародеев – быть ему сей же час битым! Ансельм! Веди коней!

– Ты собираешься брать в конном строю королевский дворец? – спросила Маурина.

А спрашивать-то было и незачем, и так ясно – именно это он собирался сделать!

А ежели кто полагает, что маги сидят по башням, скрючившись и надувшись, как старые сычи, и пальцами загогулины плетут, так пусть присоединится к превеликой армии невежд, знающих о магии только то, что безграмотные монахи понасочиняли – а им, монахам, вера есть лишь тогда, когда пишут про любовные непотреб- ства!

Подлинный маг молод, статен, ловок, взор у него ясный, и тяжелым мечом он поигрывает, как тростиночкой. Ну, точно так же, как мастер Ожьер верхом на вороном жеребце! И в радость им добрые кони, честная веселая битва, славный противник. Уж ежели это почуют – так даже многоумные волшебницы-майстры, наиспособнейшие из волшебниц, садятся в седло – вот как Маурина, премного довольная, что юбка у нее в ногах не путается. А уж про учеников, про мальчишек, и говорить нечего.

– Учись, как это делается, сынок! – сказал мастер Ожьер и дал коню шпоры.

* * *

Ох, не следовало даме Берте требовать от Изоры, чтобы та с Жалобным Магом оказалась одновременно в двух местах!

Ибо ежели Жалобный Маг на своей игрушечной лютне в одном месте тоненько играет, то в другом его, следовательно, нет, и рыдать от жалости там нипочем не станут.

Не успела тетка Туанетта, в которую с двух сторон вцепились лесник Гильом и мастер Жербер, приступить к горестному своему повествованию, как молодцы подняли тревогу.

– Бежит сюда кто-то! – сообщил, заглянув в комнату, Аймерик. – Один!

– Со всех ног несется! – добавил Адемар, родной его братец.

– И ноги те весьма длинные, – добавил Аймерик.

– Но обувка неловкая, – заметил Адемар.

Братья-браконьеры в таких делах разбирались.

– Любопытно, кого это ночью по королевскому дворцу носит, – заметил, выглянув за дверь, старый капеллан. – Сдается мне, что не от хорошей жизни тот бедолага удирает…

Он бы и далее продолжал, да замолчал, ибо в глубине длиннейшего коридора, к стенкам коего приклеились браконьеры и контрабандисты, увидел нечто вроде привидения. Белая фигура прыжками неслась прямо ко входу в башню.

– Да это же Амьель! – воскликнул капеллан.

И тут же смертельно перепуганный внучек, зацепившись о выставленную ногу контрабандиста Раймона, грохнулся и вцепился в подол капеллановой сутаны.

– Ради всего святого, помогите! – задыхаясь, потребовал Амьель.

Капеллан ловко цапнул его за шиворот и втянул в помещение.

– Соперничек твой, – отрекомендовал он леснику Гильому внучка дамы Берты. – Уж не из королевской ли постели он сбежал?

– Оттуда, милосердный отче! – подтвердил юноша. – Как это они меня туда заманили, королева и бабуля, – ума не приложу! Спал я, что ли?

– Должно быть, крепко ты королеву пожалел, – живо сообразив, что стряслось, вмешался мастер Жербер. – Бедняжка она ведь, ежели ты ее не пожалеешь и не приголубишь – ей впору в петлю лезть!

– И точно… – Амьель, утвердившись на ногах, стал стыдливо одергивать короткую ночную рубаху. – И вдруг вижу – да она же старая! Старая, толстая, здоровенная! И в три ручья ревет!

– Ну, это уж точно ни одну женщину не красит, – согласился Гильом.

– Выведите меня отсюда! – вдруг заорал Амьель. – Куда угодно! Только подальше!

– А что, молодцы? – обратился Гильом к любопытным рожам, всунувшимся в дверь. – Поможем парню? В его-то годочки молодых девчонок любить надо, а не королеве девятого младенца устраивать!

– Как же ты собираешься его из дворца выводить, сынок? – осведомился капеллан. – Никто из нас расположения обычных-то входов не знает, а тут лучше всего был бы потайной.

– А зачем, отче? – усмехнулся лесник. – Мы сейчас все дружно с места снимемся и уйдем, а что его с собой прихватим – никто и не заметит!

– С чего бы вдруг нам среди ночи уходить?

– А на нас тут разбойное нападение было! – не моргнув глазом, объяснил Гильом. – Правда, Раймон? Налетели сукины сыны, рожи в тряпки замотаны, и орали, что не видать нам королевы Мабиллы, как своих ушей!

– Я одного дубинкой по плечу треснул, так зазвенело, – сообщил Раймон. – Латник, значит.

– Кто-то из королевских братцев по наши головы добытчиков прислал, – добавил Аймерик. – У них мечи длинные, в коридоре махать несподручно, и они нас в башню теснили, чтобы им места хватило размахнуться. Да ведь и у нас руки не из задницы растут!

– Отбили и прочь погнали! – подвел итог Бонифас. – Однако оставаться тут опасно – вернуться могут!

– Слышал, милосердный отче? – спросил Гильом. – Пойми, ведь не нам придется доказывать, что нападение было, а им – что его не было!

Лесник имел в виду всю королевскую родню скопом.

– Стало быть, пробиваемся на волю, – согласился капеллан. – Погодите, я родовые грамоты заверну. Дайте хоть какие штаны молодому человеку!