Иррационариум. Толкование нереальности

И вдруг вспомнил наглого Воху:

– То не прокурорский сынок?

– Откуда знаешь? – удивился Гера.

– Да так, в оперативке было.

– Это ты просто угадал – там их в машине пятеро было, сынков. Ну, предположим. Слушай, дочка эта нашему «первому» – такая головная боль: спит с кем попало, лярва.

Гера несколько преувеличил и исказил подвиги девушки. Спала она не с кем попало: был у нее раньше один – одноклассник, первая любовь. Лёва оказался второй любовью. Подвиги ей нравились другого рода – обожала подбить пацанов из компании на какую-нибудь серьезную пакость. Поскольку «мажоры» – ребята расчетливые, то всякий хотел видеть себя зятем товарища Зверева и выполнял прихоти юной принцессы с энтузиазмом.

– А знаешь, где мы их разыскали?

– В Рыбацком, – сказал Дмитрий без всякого выражения.

– Что-о? А это ты откуда?.. Ну, предположим. В общем, девочка-колокольчик – уединилась с очередным. Такое вытворяли – ночью голяком на берегу вытанцовывали…

– Так ведь ночью же.

– А очередной приятель не кто иной, как…

– Сын заведующей ЦУМа.

– Ну, ты даешь. Давай, колись, чегевара, откуда источники?

– Не буду колоться. На, пей, готово.

Гера принял кружку, попробовал – горячо, и отставил на подоконник. Больше к ней так и не притронулся. Дмитрий взял свою, стал пить частыми мелкими глотками.

– Бабы, дружище, они все такие. Я тебе, между прочим, завидую, захотел – развелся. Я б, может, тоже развелся – партийность не позволяет. Я недавно Томку встретил – твоя Галка уже со своим дирижером сожительствует. Помнишь Томку? Как-то расплылась наша Томка. А ты думаешь, когда твоя с тобой жила, у нее с дирижером ничего не было?

Дмитрий хоть и плохо сейчас соображал, но понимал, что единственный достойный повод для визита у Геры может быть один – близнецы. Между тем, о них он молчит, а несет чепуху.

– Гера, для ясности – я рад за Галку. Ей нужен нормальный мужик, её круга.

– Ты это… извини, я это вообще, о бабах. Надо нам в жизни, знаешь, хобби иметь. У кого-то бабы, кому-то «зелёный змий». А кому нельзя водки и баб – тому вот это самое хобби. У нас многие картины собирают, иконы, ложечки всякие, часики, финтиклюшечки золотые. Хочешь знать, чем мой начальник промышляет? Старинные золотые монеты: пиастры, дублоны, «екатеринки»…

– Ну, а ты?

– Что я? Вот, стихи пишу. Душно тут у тебя, так что слушай про духоту.

– Геракл, не надо стихов. В другой раз, а?

– Нет, ты послушай. Все говорят – хорошо…

За окном подозрительно заскрежетало. Геракл подскочил, словно ужаленный.

– Что это?

– Нервы, брат, что ж еще. Тимка с прогулки лезет.

Действительно, в форточке обозначилась лохматая физиономия кота. Тимур замер, оценил ситуацию и, хриплым низким голосом мявкнув, прыгнул на середину кухни.

– Пришел, бродяга? Дрался? – Дмитрий наклонился и погладил кота за ушами. – Целые уши. Жрать будешь? Я нам талонного цыпленка укупил.

Дмитрий занялся кормежкой. Геракл смотрел на все это без интереса.

– Ну что ж, – буркнул он, – мне, пожалуй, пора. Отдыхай, чегевара. Ваша служба и опасна, и трудна…

И уже в дверях повторил:

– Отдыхай.

Дмитрий пожал плечами: «Чего он тут комедию ломал? Зачем приперся среди ночи?»

Об этом он решил подумать завтра, утро вечера мудренее. А сейчас спать.

– Пожрал, пират? Тогда отбой.

Ему показалось, что он только заснул, как снова звонок в дверь. «Опять Гера, зараза».

Поднялся, ничего не соображая, не различая – во сне ли он поднимается, или уже как бы проснулся. На автопилоте поискал ногами тапочки – не нашлись. Наконец, продрал глаза, глянул – за окном рассвет.

Густое фиолетовое марево затопило небо, с востока поднималось золотое свечение, растворяя в себе остатки ночи. Розовые нездешние облака, казалось, пришли из фантастических далей, вслед за рассветом.

– Ни фига себе, – произнес Дмитрий и пошел открывать.

Перед ним стояли близнецы, те самые. Стояли и молча смотрели. Жалобно как-то смотрели. И Дмитрий смотрел. Смотрел будто на что-то знакомое, такое, что, раз увидев – уже не забыть; словно знал он их когда-то. Дурацкое дело: никогда он их не знал, и знать не желает, но вместе с тем полное ощущение знакомства. «Да кто ж вы такие, ребятки?»

– Вы проходите, что ли.

Они вошли, потерянно осматриваясь по сторонам, словно попали в чуждый им мир.

– Да вы проходите дальше.

Из комнаты появился Тимур, обнюхал непрошенных гостей, фыркнул и ушел обратно на шкаф, досыпать своё.

Поведение животного успокоило Дмитрия. «В самом деле, – подумалось, – близнецы, люди. Какие-то несчастные они». Раздвоенность ощущений исчезла, сейчас они для него были лишь несчастными людьми, и только. Он даже вспомнил, что будто бы должна возникнуть волна безумия – как с Хавченко и с Герой. Но ничего этого Дмитрий не чувствовал – и удивился.

– Давайте на кухню, туда.

«Экие неловкие, пока не покажешь, куда…» Может, стеснительные, или больные на голову? Говорят, шизофреники умеют убеждать кого угодно, может, в этом все дело? Надо бы их разговорить, прояснить. Э нет! Начнут говорить – и у меня крыша поплывет, если шизофреники или гипнотизёры. Черт, не вспомню – приезжали в город гипнотизёры с сеансами или нет? Нет, все это какая-то лажа. Давай, Дима, как положено.

– А документы, ребята, у вас есть?

Те переглянулись, но ничего не ответили.

– Ладно. Где живете – помните?