В поиске Индиго

Детектив сел за стол, вытаскивая из внутреннего кармана бумагу и карандаш.

– Здравствуй, Гарри, – поприветствовал он пациента. – Как твои дела?

– Я Вас не знаю, – подобно роботу, не поднимая глаз, сказал Фитч.

– Да ты меня не знаешь… Я, Алекс. Частный детектив, – назвав свою профессию, он ожидал какой-либо реакции, но тщетно – пациент продолжал смотреть в пол.

«Нужно как-то его расшевелить…»

– Гарри, ты любишь дождь?

– Да… Я люблю дождь… но только летний, – он делал продолжительные паузы между репликами.

– Хм, а почему именно летний?

– Потому, что он… теплый… – слеза скатилась с одного глаза, но юноша продолжал говорить, даже не дернув голосом. – Когда мы выбирались, я мечтал только о теплой воде… А она была ледяная, и иногда казалось, что меня кто-то кусает, но я знал – в такой воде никого нет… Слишком уж она холодная для жизни… И это не укусы, а лезвия холода.

– Почему она была холодной, Гарри? – пристально наблюдая за мимикой лица пациента, спросил Фитцжеральд.

«На улице август, какая к черту холодная вода?»

– Потому что вода была мертвой…

Наконец, Фитч посмотрела на детектива. Потускневший взгляд с оттенком усталости и обреченности. Теперь с обеих глаз лились слезы, но выражения лица от этого не менялось. Полная отрешенность от внешнего мира. Именно таким Алекс представляют человека, точно знающего дату своей смерти.

– Гарри, я присяду к тебе поближе? – убедившись, что ни положительного, ни отрицательного ответа не последует он сел напротив подростка.

Звук барабанящих капель усилился, и стихия начала отражаться в стеклянном взгляде подростка. Фитцжеральд ладонями обнял его голову и, окунувшись в глубину взгляда опрашиваемого, отправился в поход по его рассудку. Если внешняя оболочка представляла тихую драму, то внутренний мир разума походил на громкий ужас.

«Раскрой мне свои тайны, Гарри!!! – он пытался докричаться до него. – Кроме тебя и меня никто не узнает о них, – стоя у решеток сознания пациента, детектив не мог пройти дальше без его разрешения. – Гарри покажи мне, где дверь?»

Юноша ходил вдоль стальных прутьев, не произнося ни звука.

– Послушай, – Фитцжеральд, находясь по другую сторону, не отставал от него, – я единственный кто может тебе помочь.

– Я в порядке, – безразлично сказал пациент. – Спасать других уже поздно.

Детектив схватил его за ворот и с видом свирепого зверя скомандовал:

– Покажи мне!

Юноша обдумывал – стоит ли посвящать незнакомого человека в свои кошмары. Пересилив себя, выдавил:

– Ну, пойдем, – словно бросая вызов, юноша провел его сквозь решетки.

Они будто летели в бездну, крича во все горло, с неимоверной скоростью проваливаясь во мрак неизвестности. Страх смерти, страх боли, страх неясности… Всего лишь страх, а реальностью предстала твердой поверхностью, но ни боли от приземления, ни спада напряжения от полета не замечалось – полное отсутствие чувств.

– Проведи меня по реке, по которой ты убежал.

Подросток кивнул головой, и под ногами начала набираться талая вода.

– Гарри, ты мне сказал, что она была холодной.

– Мне так показалось… – он помедлил, напрягая воспоминание. – Может она была холодной из-за них?

На черной водяной глади подобно поплавкам всплывали трупы, заполняя всю поверхность. Тела были облачены в одну и ту же одежду: серые больничные халаты, точь в точь, что была на Гарри. Фитцжеральд переворачивал одного за другим покойников, но все они один в один были похожи на Фитча.

– Я не помню их лиииииииииииц!!!!!!!! – прокричав это, потусторонний мир каждой своей частицей, каждой своей тенью прекратил движение. – Детектив, Вы чувствуете?

Вода с мертвыми телами начала понижаться в температуре. Холод обжигал и схватывал судорогой ноги.

– Что дальше? – поинтересовался детектив, растирая ноги.

– Тихо… Вы слышите?

Казалось, разъяренный зверь попал в капкан и пытается выбраться из него.

– Кто это?

– Это он… Грустный человек… Он кого-то ищет… Но не может найти… Мы не те, кто ему нужен, но он нас не отпустит, ведь мы можем выдать его тайну… – жалостливым голосом он добавил. – Детектив, пойдемте отсюда.

– Какую тайну, Гарри? – Алекс пытался выудить хоть какую-нибудь зацепку, но все что ответил подросток:

– Детектив, пойдемте отсюда.

И вновь освещенная палата с рыжеволосой женщиной, недоумевающей для чего детектив, схватив голову подростка, пробыл в такой позе более пяти минут.

Когда Фитцжеральд покидал палату, Гарри взглянул на него, будто прощался с ним навсегда.

* * *

Он уезжал из «Ломпака» со смешанными чувствами. Не разгоняя автомобиля, а наслаждаясь просторами загорода. Как ни странно, но хотелось на большее время задержаться в крае янтарного света, так как дождь отступил, и сквозь трещины натянутых туч прорывались золотые локоны солнца. Из старого радиоприемника диктор цитировал нестареющего «Макбета»:

«…змею мы разрубили,
Но не убили, и куски срастутся,
Чтоб вновь грозить бессильной нашей злобе
Все тем же зубом. Нет, скорее связь
Вещей порвется, рухнут оба мира.
Чем есть я буду с трепетом свой хлеб
И ночью спать, дрожа от грез ужасных.
Нет, лучше быть в гробу, как тот, кто стал
Покойником, чтоб мы покой вкусили,
Чем безысходно корчиться на дыбе
Душевных мук. Дункан лежит в могиле
От лихорадки жизни отсыпаясь.
Измена сделала свое: ни сталь,
Ни яд, ни бунт, ни внешний враг отныне
Ему уже не страшны…»