Троглобионт

Егор ворочался минут пятнадцать, но тоже заснул, что называется провалился в сон и сразу увидел себя сидящим за столом у камина. На столе в потемневшем от времени подсвечнике горели три толстых свечи, Из пиалки с только что налитым чаем шел душистый пар. Между пиалкой и вазой с баранками стояла розетка с вишнёвым вареньем и маленькой серебряной ложечкой. За столом, напротив Егора, сидел Учитель. Стоячий воротник черной шелковой рубашки без галстука или бабочки, с расстегнутой верхней пуговицей, отогнутыми крылышками ложился на серый фрак. Глаза Учителя смеялись.

– Ну что? вернулся? Можно продолжать? Ты не беспокойся, меня это нисколько не напрягает.

– А я разве уходил?

– Да нет, считай, что нет. Ты пей чай и ешь своё любимое варенье с баранками, а я буду говорить. Так вот я и говорю: мы сами выбираем себе путь и должны пройти его до конца…

Они еще долго разговаривали, но пересказывать этот разговор бесполезно – Егор всё равно его забыл, как только проснулся.

Егор опять, как и вчера, не хотел вставать и даже просыпаться. Что-то очень приятное опять ускользало от него вместе со сном, но сразу поднялся, увидев, что Игоря нет у костра. Почему-то сразу стало ясно, что тот не в кустики отошел. Егор подождал маленько, потом, всё-таки, пришлось будить остальных.

На берегу никаких следов не обнаружили. Рассудили, что, если бы, кто-то напал на лагерь, одним Игорем дело бы не ограничилось, да и был бы хоть какой шум, возня. Значит, Игорь ушел сам, причем, ушел с автоматом. Искать его нужно на острове.

Оставлять Энн одну не решились. Это, конечно, замедлило продвижение по лесу, но так было спокойней. Егор сначала поискал следов вокруг лагеря, но ничего не заметил – была бы роса, было проще. Единственное место, где могли остаться явственные следы – на песчаном плёсе, туда он и направился. Егор осторожно шёл впереди, за ним Энн, замыкал прапорщик с гранатой в руке.

На плесе следов тоже не оказалось. Игорь здесь не был. Осталось только одно – обойти остров и вернуться к лагерю. У протоки Егор опять тщательно осмотрел тот берег и уже собирался тронуться дальше, когда стой стороны приглушенный лесом и расстоянием раздался хлопок гранаты и три одиночных выстрела. И всё стихло. Больше ничего слышно не было.

– Казак! – громким шепотом позвал Егор, – На ту сторону, быстро, но осторожно… я прикрою отсюда.

Он прилег за небольшой камень, выставив автомат вперед. Энн лежала рядом с ним. Казак, действительно, осторожно, но быстро перебрался по камням на ту сторону, скрылся в кустах и махнул рукой Егору.

– Вот что, девочка моя… – он показал ей яму от упавшей сосны, – Прячься здесь и не выходи… ни под каким видом, пока мы не вернемся.

– Может, я с вами?

– Нет, нельзя. Уже нельзя. Останься живой до нашего прихода, очень тебя прошу! – Егор обнял маленькую Энн левой рукой, правой перекрестил и потом еще поцеловал куда-то в глаз. Хотел в лоб, но сообразил, что в лоб покойников целуют, а ниже глаз опуститься губами то ли постеснялся, то ли не успел. Он подтолкнул Энн к яме, сразу схватил свой автомат, перепрыгнул гряду и побежал на ту сторону протоки прямо по воде.

Энн осталась одна в этом лесу, в этой стране, на этой земле. На самом деле, непонятно, где она осталась заброшенной то ли в пространстве, то ли во времени. Сказать, что ей было страшно, значит, ничего не сказать, но она нашла в себе мужество не лезть сразу в прятаться в яму. Она осталась лежать за камушком, чтобы видеть, что происходит с той стороны.

Егор с прапорщиком передвигались по неровной почве карельского леса довольно быстро и совсем не шумно – привычка. Почувствовав запах кухонного дыма, они совсем почти превратились в тени. Очень быстро им открылась поляна со стоящей на ней небольшой церковкой. Никакой церковки здесь быть не должно было, но это еще полбеды, совсем уж нереальными были немцы в форме вермахта времен Второй мировой войны, совсем такие, как в кино, в коротеньких сапогах и с засученными по локоть рукавами.

Игорь так и сидел на пенёчке возле костра, думая всё ту же думу. Все уже заснули. Прошел уже час или два, а может больше. Он изредка подбрасывал в костер сухие порубленные ветки. Компьютер со своими датчиками не подавал признаков жизни. Игорь, не смотря на задумчивость, был готов прореагировать на опасность. Автомат был прислонен к бревну у его ног.

Странный звук вывел его из задумчивости сразу. Игорь как раз в это время решил, что добраться до ящеров ему и даже всем вместе вряд ли удастся, но можно убить хоть одного члена шайки – белого ворона. В его причастности к убийствам Игорь уже не сомневался. Звук повторился. Игорь повернул голову на этот звук и увидел своего врага. Тот приплясывал на толстой ветке сосны метрах в пятнадцати от него. Игорь схватил автомат, медленно поднял его и прицелился.

Ворон курлыкнул еще раз, снялся и полетел, прячась за ствол сосны. Выстрелить в него было невозможно. Потом опять сел на виду, но уже далеко.

Игорь, прячась за кустами, стал подбираться ближе, но, как только он опять поднял оружие, ворон опять повторил манёвр. Охотничья страсть и жажда мести повлекли Игоря всё дальше и дальше в лес. О том, что он не предупредил никого о своём уходе, Игорь вспомнил только возле протоки, но проклятый ворон маячил уже на той стороне – не возвращаться же теперь? Игорь, неумело перепрыгивая по камням, перебрался на ту сторону и опять углубился в лес.

Вскоре он потерял птицу из вида, но ему казалось, что он знает направление поиска и он продвигался вперед, пока не наткнулся на поляну. Игорь осторожно раздвинул кусты и сразу забыл о вороне, верней поменял своё мнение о нём на диаметрально противоположное. Ворон привел его к настоящим врагам, к настоящим убийцам его жены. В каких-то двадцати-тридцати шагах от него за столом сидели и гоготали немцы, настоящие фашисты. Один из них, здоровенный детина со страшной рожей кривлялся, размахивая саблей – той самой саблей, которой была убита Ольга. Познаний Игоря в немецком языке не хватало, чтобы понять о чем они говорят. Но, что тут понимать? и так всё ясно.

Игорь долго не думал, он знал, что должен сделать. Одна из вчерашних гранат по-прежнему лежала у него в кармане. Он переложил автомат в левую руку, правой рукой достал из кармана гранату, прижал ладонью скобу и зубами вытащил кольцо.

Ждать дальше не имело смысла – немец воткнул саблю в пень и собрался уходить. Игорь бросил гранату, дождался взрыва, прячась за стволом дерева, потом шагнул вперед, поднял автомат и нажал на спуск.

На удивление, ничего от этого не произошло, автомат молчал. Игорь дернул затвор, но тот уперся во что-то. Если б в его распоряжении была бы еще секунда-другая, он бы понял, что не передвинул предохранитель, но этого времени не было. Откуда-то из-под стола раздались выстрелы. Игорь почувствовал тяжелый удар в живот, поляна закрутилась у него перед глазами, и он потерял сознание.

10. Месть

Оберлейтенант сразу после взрыва инстинктивно вытащил Парабеллум из кобуры, вытянул его вперед и, не глядя, три раза выстрелил в сторону кустов, в которых еще в полете успел заметить какое-то шевеление.

После этого он снова спрятался за бревенчатым основанием стола. Некоторое время было тихо, потом раздался голос Хайнса:

– Он один был.

Оберлейтенант оглянулся. Хайнс стоял рядом с винтовкой, нацеленной в кусты. Когда-то успел сбегать за оружием. Курт Хейнер встал, оправил мундир и, держа наготове пистолет, прихрамывая пошел к кустам. Хайнс шел рядом.

На краю поляны лежал человек совсем не похожий на обычного русского.

– В камуфляже… разведчик, наверное, – сказал Хайнс. Он уже завладел автоматом Игоря, – Ты смотри какая штука, это же тяжелый автомат, я еще таких не видел.

– Не трогайте ничего Хайнс, – запоздало распорядился Хейнер, – Нужно передать всё эсэсовцам… надо их вызвать.

– Сами сейчас приедут – шуму много было, – сказав это Хайнс с сожалением положил чудо-оружие на место, рядом с телом русского.

Потихоньку стали подтягиваться остальные, они молча столпились возле лежащего русского. Два человека остались лежать возле стола. Фритц Мегйгель был ближе всех к взрыву, он получил несколько осколков в грудь и в живот, он еще дышал с хрипом, но всё слабее с каждым вздохом, а толстый повар Карл был убит наповал. Один единственный осколок попал ему в глаз. Крови было немного, она смешалась с вытекшим глазом и уже начинала свертываться комками и подсыхать. Зрелище не из приятных. Еще неприятней было смотреть на Хайнса. Он склонился над Карлом и плакал. Странно и страшно было видеть слёзы на этом деревянном лице и перекошенный страданием рот, рывками хватающий воздух.

Вдруг, бросив карабин, Хайнс побежал в домик, взял там веревку и бегом вернулся обратно, перекинул конец через толстый сук сосны и начал вязать петлю. Первым опомнился оберлейтенант.

– Вы что Хайнс… назад! Не сметь!

– Он убил Карла! – Хайнс повернул своё перекошенное лицо к оберлейтенанту, глаза его были совсем бессмысленными, – Я повешу эту скотину!

– Успокойтесь Хайнс – русский мертв… уведите его! – это он скомандовал оставшимся солдатам. Те подхватились и окружили Хайнса, двое взяли его под руки остальные пятеро толпились вокруг. Хайнс что-то кричал и пытался вырваться. Оберлейтенант смотрел на эту бессмыслицу со стороны.

В это время Егор с Казаком уже были на месте. Они наблюдали из кусточка за происходящим. Игорь лежал совсем рядом с ними, а немцы отошли уже метров на двадцать. Момент для атаки был самый удобный. Прапорщик прошептал Егору:

– Они его вешать собираются – тянуть нельзя.

– Вижу… гранату бросай между офицером и группой… и сразу к автомату, видишь, где он?… пока я стреляю они не чухнутся. Готов? Давай!

Граната еще не взорвалась, когда Егор короткой очередью уже положил офицера и перевел огонь на группу солдат. Тридцать пуль улетели быстро. Егор перевернул магазин, но стрелять уже не пришлось. Казак добил последнего шевельнувшегося немца и опять настала тишина.

Прапорщик переложил Игоря на спину и пощупал шею.

– Он жив! Надо его забирать и уходить от греха. Шуму-то наделали…

– Сейчас, погоди… – Егор непонятно зачем обежал и осмотрел поляну, потом вернулся к своим, – Десять солдат, один офицер, документы его я забрал…

– Зачем?

– Не знаю – привычка. Непонятно, что они здесь делают. Почти без оружия.

– Уходим… слышишь? мотоцикл по-моему – Казак уже взвалил на плечо Игоря и скрылся в кустах.

Егор поспешил за ним, но все же они опоздали. Выскочившие на поляну со стороны дороги, два пеших эсесовца успели их заметить. Они показали направление пулеметчику, с появившегося через минуту мотоцикла, и тот дал длинную очередь по кустам. С кустов и деревьев посыпались срезанные пулями ветки. Из подошедшей за мотоциклом тентованной машины уже выпрыгивали солдаты в черной форме и строились рядом с бортом. Из кабины появился офицер.

– Форвартс, – скомандовал он, показав рукой туда, куда указывали уже двое солдат, прибежавших первыми, и не спеша двинулся за цепью.