Мои любимые преподы

Поворачиваюсь.

Рядом останавливается Лиля. Смотрит на сцену, на учителей, что рассаживаются на стульях, кто-то выносит и ставит микрофон.

– Как отдохнули, девочки? – Лиля поправляет развевающиеся на ветру волосы.

Она повыше, плотнее, в короткой кожаной юбке и кофточке с глубоким вырезом. На губах переливается розовый блеск.

Я машинально сравниваю нас. И молчу. В мыслях одна за другой проносятся картинки, как Ярослав заламывает ей руки, наваливается на нее, не давая вырваться, как он расстегивает брюки, и…

– Чудесно, – сладким голосом говорит Оля и пожимает мою руку. С сочувствием смотрит на Лилю, – а ты как, дорогая? Тяжело тебе было сюда вернуться? Ужасно, конечно, мы с Евой пока сюда шли, слышали – все только о тебе и сплетничают, обсуждают, какая ты дрянь. Совести у них нет. Бедняжку изнасиловали, а они? Да, Ева?

Лиля краснеет, бросает на Олю злой взгляд.

С благодарностью сжимаю руку подруги в ответ. Оля раньше с нашей королевой красоты подружиться мечтала, чтобы та ее на тусовки с собой брала, а теперь не боится в лицо ей смеяться.

И меня опять разъедают сомнения.

Ярослав не мог, он не стал бы, доказательства ведь и подтасовать можно. Лишь их с Сергеем образ все портит, сын прокурора города и сын начальника автоинспекции, неужели такие отцы позволили бы Яру за решеткой сидеть, если он не виноват?

Ректор уже начал приветственную речь, в микрофон поздравляет студентов с началом нового учебного года, Лиля, высокомерно задрав подбородок, делает вид, что внимательно слушает.

– Такая она овца, – шепотом говорит Оля. – Все-таки приперлась.

Не отвечаю, пытаюсь уложить бурю внутри. Ладони вспотели, я снова разволновалась, а это вредно, представляю, что еще почти год ее лицо будет маячить в универе, я каждый день на нее наталкиваться буду – и меня трясет.

На сцене высказываются учителя, я почти ничего не слышу, лишь невнятный бубнеж. Невидяще смотрю на нашего философа Максима, а потом…

Между сценой и стульями, держась за спинки, наклоняясь и здороваясь, пробирается высокая мужская фигура.

Синие джинсы, черная футболка – он одет так, словно не на торжественную линейку явился, а в магазин за хлебом вышел.

Наглый, невозмутимый, испорченный.

Он хочет присесть на свободный стул, но ректор качает головой, что-то быстро ему говорит.

Не могу поверить. Растерянно смотрю на Лилю. Она еще больше покраснела, вцепилась в свою сумочку, глаз не сводит с него.

А Сергей поднимается на сцену. Останавливается у микрофона. Взглядом шарит по толпе, выхватывает меня, Лилю рядом. Улыбается. И по парку разносится его спокойный уверенный голос:

– Я речь не готовил, но всех поздравляю. Желаю сил и терпения. Усердия. В общем, всего. И обещаю вам. Этот учебный год вы запомните надолго.

Глава 12. Сергей

Стою на сцене, смотрю ровно на нее – на Еву, которая растерянно с подругой переглядывается. И на меня также поглядывает, но в глазах изрядная доля возмущения.

Поняла меня, поняла, к кому я обращаюсь.

Неглупая девочка ведь.

– Ээээ… спасибо, Сергей Георгиевич за такое теплое напутствие, – ко мне подходит ректор, и я дополняю его, говоря в микрофон, чтобы все слышали.

Чтобы она слышала:

– За искреннее напутствие. Еще раз: успехов всем вам в учебе!

Чуть было не поклонился всем собравшимся, вспоминая себя – прежнего: веселого, буйного и дерзкого Сергея Штерна. Таким я и во время учебы был, выводя из себя преподавателей и более скромных соучеников, зато девчонки все мои были; таким и оставался до определенного момента.

Не удержавшись, подмигнул собравшимся, поймав пару привычных взглядов от студенток – кокетливых и зазывных, и один высокомерный и злой от Евы, и пошел к компании преподавателей. Зазвучала музыка, ребята из профкома начали привычно подогревать позитив, а я стал уставать от коллектива, едва к нему присоединившись.

– Я рад, что вы снова с нами. Это было весьма… неожиданно, – подбирает слова ректор.

– Вы хотели сказать «некстати»? – поправляю я, и понимаю, что попал в точку.

Возвращаться в универ я не думал. Не увольнялся, но все понимали – работа моя окончена. Все решилось буквально за день, и причиной тому стала…

… – Эта дрянь! Это все она! – вопит Настя. – Папа, скажи ему! Неужели ты не понимаешь, зачем ему этот мухосранский универ? Там шлюха эта, к ней рвется. Надо было… надо было ее прибить, прихлопнуть…

– Настя! – устало прерывает ее Игорь Валентинович. – Уймись, дочка.

– С чего вдруг? Он позорит меня, – она всхлипывает – слезы настоящие, как и истерика, но она продолжает играть в оскорбленную невинность. – Ты сам видел новости? Газеты видел? Он опозорил меня!

Настя тычет в меня пальцем, и поза эта, и истерика лишь смех вызывают. Вот ведь дура! Чего ждала от меня: любви? Так ничего она не сделала для этого. А потому я сижу, перекатываю в бокале коньяк, и гляжу мимо невесты и ее отца – губернатора.

Если бы я был не я, но с таким же разочарованием, которое Ева во мне разбудила, и встретилась бы мне девушка… не такая идиотка, как Настя. Девушка с разбитым сердцем, которая заполнила бы мою пустоту, и которой также нужна была бы моя помощь, чтобы раны залечить – я бы смог полюбить.

Смог бы, если бы этой девушкой была не Настя.

И не было бы Евы.

Но обе они есть, и пусть обе катятся в преисподнюю!

– Я тебя не позорил. Это ты, дорогая, устроила безобразную склоку, и мне пришлось разнимать бабскую драку, – лениво бросил я, а Настя возмущенно на отца взглянула, ища поддержки.

И не находя ее, ведь я прав.

– Пусть работает. Преподавать в университете – престижно, итак про нас говорят, что коррупционеры, и все родственники в бизнесе, – ворчит Игорь Валентинович. – А по поводу новостей вот какое дело, дорогая: свадьбу отложить нужно.

– НЕТ! – выкрикивает Настя, и уже спокойнее повторяет: – Нет, папа, зачем?! Платье готово, ресторан заказан… всего пара дней осталась, меньше недели, мы не можем…

– Мы можем. И перенесем. Тебе нужна свадьба, на которой все будут на тебя пальцем показывать, гадая, со сколькими твоими подругами переспал твой жених? Ты сама выставила его в дурном свете, – рявкнул Игорь Валентинович, впервые симпатию во мне вызывая за данную отсрочку – такого подарка судьбы я не ожидал, а потому наливаю второй бокал, добавляя себе настроения. – Если свадьбу сейчас играть, вас полоскать будут долго и со вкусом, а если перенести – эта история с клубом, и с любовницей Сергея забудутся. И моя репутация не пострадает.

– Ага! Тебя только ТВОЯ репутация волнует! А как же я? – снова заводится «невеста».

А я начинаю вспоминать Уголовный Кодекс, развлекая себя. Интересно, если я придушу Настю в первую брачную ночь, мне дадут условку или посадят? Учитывая поведение невестушки мне медаль должны будут вручить прямо в зале суда.

– Я думаю о нашей семье. Решено: Сергей возвращается преподавать, свадьба откладывается на месяц, и вы оба, – губернатор бьет кулаком по столу, как судья молотком, – ведете себя прилично. – Игорь Валентинович неодобрительно, хоть и понимающе смотрит на меня: – Больше никаких девок. По крайней мере публично!

Настины вопли до сих пор в голове, но эту истерику вспоминать приятно.