Ты не заставишь меня

Он молча ступил на улицу. Прижал одну руку к груди. Кровь так и не остановилась, на белый снег упали пара красных капель.

Села за руль.

По-хозяйски включила радио.

– А папа когда вернется? – робко спросила.

Он не ответил.

Ему хуже, кажется.

А виновата я.

За всю дорогу Демьян ни слова не сказал, шуршал курткой, стянул ее, платком перетянул руку у локтя, а потом откинул голову и прикрыл глаза.

Пошарилась в бардачке в надежде на обезболивающее и добавила скорость. До больницы долетела минут за пятнадцать, притормозила у корпуса и повернулась к Демьяну.

– Мне с тобой пойти?

– Думаешь, я тебя теперь одну оставлю? – он усмехнулся, первым вышел из машины.

– Я не…

– Алина, – кратко сказал он.

И я выскользнула следом.

Глава 7

Демьян невыносим!

– Кровь остановите, зашейте, и хватит! – приказал он.

– Но…

– Я уже сказал, – недовольно нахмурился мужчина. – Никаких капельниц и снотворного!

Мы с доктором переглянулись, и я прошептала:

– Простите.

– Я привык. Пациенты думают, что знают лучше, как их лечить. Подумаешь, медицинский, интернатура и ординатура. Подумаешь, много лет практики, – ворчал врач, но спорить с Демьяном прекратил.

С некоторыми людьми лучше не пререкаться.

А я начала лучше узнавать этого мужчину. Демьян всегда был для меня загадкой, сейчас же я начала находить ответы на некоторые свои вопросы, наблюдая за ним.

Демьян не терпит, когда с ним спорят. Для него есть только его точка зрения, и неправильная. Он эгоистичен, но в то же время наплевательски относится к себе.

Или считает, что он бессмертен.

– Так, все, – Демьян поднялся, отстранился от врача, и начал застегивать рубашку.

От боли не морщился, но побледнел – кровь от лица отхлынула.

– Дай я, – вздохнула, подошла к нему, и начала застегивать пуговицу за пуговицей. – Рукой поменьше шевели. И… что-то не так?

– Все так, – еле заметно усмехнулся Демьян. – Просто непривычно.

– Что именно?

Разумеется, Демьян не ответил. Если он не хочет говорить, то он молчит.

– Лучше бы ночь в больнице провести, – покачал врач головой. – Может подняться жар, много крови потеряли. Рана может открыться, нужен присмотр.

Демьян и это проигнорировал, и врач с возмущением уставился на меня:

– Ну вы хоть ему скажите!

Хм, сейчас я понимаю Демьяна. Мне тоже нечего сказать врачу. Демьян не послушает меня, а уговаривать – только воздух сотрясать.

– Домой, – скомандовал он.

– Вот жаропонижающие, если поднимется температура – в рецепте все есть, – доктор вручил мне коробочку с таблетками, и я кивнула.

– Спасибо, всего доброго, – попрощалась я с врачом, Демьян кивнул ему, и положил в карман халата пару купюр.

За руль Демьян сел сам. Но хоть ехал медленно, не гнал машину.

– Нельзя так с людьми, – все же сказала я.

– А как можно, Алина? Научи!

– Иногда нужно прислушиваться к другим. И не отвечать на заботу деньгами.

– А ты много к кому прислушиваешься сама-то? – он окинул меня темным взглядом. – Я не могу позволить себе торчать в больнице, вот и все. Объяснять свои поступки я не вижу смысла.

Я вздохнула, и замолчала, смирившись.

– От этой царапины я не умру.

– Угу, тебя только колом в сердце можно убить, – проворчала я, раздражаясь из-за мужской твердолобости.

– Или пулей в лоб.

Ничего себе царапина! Итак весь в синяках, еле отошел от падения в реку. Демьяну побольше моего досталось. Сейчас вот ранен, но продолжает считать всех вокруг дураками.

Отец такой же. Может, все мужчины одинаковые в этом.