Неназванная

– Подождать не могло? – хмыкнул чародей.

Мальчишка молча повернул конверт другой стороной. Бередар узнал руну, начертанную на пергаменте, и буквально вырвал письмо из рук.

– Молодец, – скупо похвалил он гонца. – Держи.

В воздухе блеснула серебряная монета. Мальчишка поклонился.

– Ответа ждать?

– Нет, – чародей, оттолкнув гонца, бесцеремонно захлопнул дверь прямо перед его носом, развернулся, взмахнув полами мантии, и зашагал в комнату.

Содержимое письма он примерно представлял, но всё-таки разломал печать и извлёк потрёпанный лист, покрытый рунами.

– Значит, они меня всё ж выследили, – пробормотал Бередар через минуту, комкая пергамент и швыряя его в очаг. – Хотел бы знать, как… И почему мне надо в Визенгерн[1 - Столица Велленхэма. Здесь, ранее и далее повествование пересекается с событиями, персонажами и географией трилогии “Город Бессмертных”.]?!

Он точными, экономными движениями сложил все свои инструменты в дорожный мешок, каждый – на своё место. Бросил взгляд на девочку… сорвал с себя мантию и укутал её.

– Возьму тебя с собой, – решил он. – Быть может, у тебя есть будущее. Своя судьба. Раз уж только за сегодня ты трижды разминулась со смертью.

Девочка молчала.

Чародей распахнул дверь и чуть не снёс мальчишку-гонца, который по-прежнему ожидал тут.

– Чего тебе ещё?

– Когда я шёл сюда, в конце улицы встретил двоих стражников. Они искали, в которой таверне остановился чародей. Лучше Вам выйти с чёрного хода.

– Снова молодец, – кивнул Бередар, вручая пареньку ещё одну серебряную монету, поменьше.

– Визенгерн, да? Мне же никому не следует рассказывать, что я услышал? – мальчишка снова протянул руку.

– Никому, – подтвердил его догадку чародей, вонзая в грудь узкий стилет, невесть откуда взявшийся в ладони.

Мальчишка покачнулся, издав булькающий звук, и упал. На губах показалась кровь.

Бередар перетащил гонца в комнату, попутно обшарив карманы. Единственным найденным богатством оказались две серебряные монеты, которые он же недавно и передал пареньку. Теперь монеты вернулись к прежнему хозяину.

– Тебе-то деньги ни к чему уже, – пробормотал чародей.

Он тщательно запер дверь и двинулся по лестнице к чёрному ходу: идея улизнуть из таверны незаметно была весьма кстати.

Трёхмесячная девочка, укутанная в порядком истрёпанную походную мантию мага Ордена Огня, молчала.

Под ногами расстилался изумрудно-зелёный ковёр из трав. Прогретый южным солнцем, он до одурения пах чабрецом, шалфеем и ещё невесть какими травами, терпкими и душистыми.

Бередар сидел на земле, прислонившись спиной к старому вязу, и мрачно, из-под полуопущенных век, наблюдал за ученицей.

– Точнее! Сосредоточься! Спину прямо! – звучали ворчливые наставления.

Лоб чародея был нахмуренным, в глазах застыло раздражение. Атакующие заклинания у девушки получалось из рук вон плохо. Из двух десятков растущих на поляне деревьев магической стрелой было обожжено только одно, и то – скорее случайно. Когда чары вдруг, по неизвестной причине, удались, несказанно изумились все: и наставник, и ученица, и даже сороки, сердито бранящиеся на бесцеремонных людишек из ветвей. Излишне говорить, что повторить удачный опыт не получилось.

– Я устала и есть хочу, – наконец выдохлась девушка.

– Еду надо заслужить, – назидательно поднял палец Бередар.

– Я так скоро с ног свалюсь! – запротестовала ученица.

Чародей махнул рукой, мол, ешь, но тут же снова нахмурился:

– Дерзкая стала! С наставником спорит. Надо было тебя тогда, ещё в младенчестве, извести, – он хмыкнул. – Во имя науки.

– Ну не извёл же, – ещё более ехидно ответила девушка, развязывая дорожный мешок и извлекая оттуда солидный шмат хлеба и варёное яйцо. – Жалей теперь.

– Жалею иногда, – подтвердил Бередар, пожав плечами, словно говоря: “ну, что уж теперь делать”.

Он покривил душой. Сначала, первые несколько дней, он и вправду не вполне понимал, отчего не только сохранил купленному за четыре монеты ребёнку жизнь, но и отказался от своих исследовательских планов. “Сегодня неохота”, – с удивлением, не раз ловил он мысль, хотя ленивым себя никогда не считал.

И откладывал удовлетворение своих научных интересов “на завтра”.

Но потом девочка просто очаровала Бередара своим поведением. Она никогда не кричала, даже если оставалась без еды на целые сутки. Не мешала ему спать, не отвлекала, когда он читал какие-нибудь мудрёные свитки. Не требовала к себе никакого внимания, кроме случаев, когда надо было поменять тряпки, но и в испачканном лежала совершенно тихо.

Чародей сам не заметил, как начал с ней разговаривать, словно… ну, словно с обычным ребёнком. Но то, что перед ним ребёнок как раз необычный, он осознал почти сразу. Виданное ли для малышки дело – никогда, ни при каких обстоятельствах, голод ли, холод ли, – не плакать?!

А она не плакала. Молчала.

С тех пор прошло четырнадцать лет. И за все эти годы Бередар ни разу не пожалел, что сохранил девочке жизнь, что предпочёл таскать её всюду с собой, вместо того, чтобы отдать в приют в Визенгерне или любом другом городе, и что взялся обучать её основам чародейства, когда обнаружил в ней магический дар.

К изучению строения человеческого тела он, к слову, вовсе охладел. Сперва чародей с девочкой чудом выбрались из ловушки, расставленной на него коллегами по цеху в Визенгерне (их откровенно пугали “пути познания” Бередара, и было решено деликатно того устранить). Затем навалились рутинные дела, всё время занял поиск средств к существованию – магов далеко не везде встречали с распростёртыми объятиями (и с раскрытыми кошелями). За одну паршивую серебряную монетку приходилось порой работать несколько дней. Какие уж тут исследования…

А дар у девочки чародей обнаружил случайно. Лет десять назад они остановились в очередной грязной придорожной таверне, которых на трактах не счесть. Бередар помнил тот день, будто он случился вчера. Они обедали, точнее, выбирали из надколотых глиняных горшков наименее несъедобные куски, прочие выбрасывая на земляной пол. Вокруг сновали крысы. Чародей не обращал на это никакого внимания, пока одна, самая наглая серая зверюга, не шмыгнула прямо по столу, явно желая разделить с девочкой её обед.

До посудины она добежать не успела, упав замертво в паре футов. Бередар, хмыкнув, произнёс заклинание, позволяющее узнать причину смерти. Если крыса чем-то отравилась, это сулило им по меньшей мере долгие часы в нужнике. Могло статься и хуже: наиболее эффективные яды действовали не только на крыс, но и на людей.

Но крысу убила магия.

Бередар так удивился, что напрочь позабыл об обеде. Более везучие крысиные подружки не преминули этим воспользоваться и устроили себе роскошный пир, безнаказанно таская еду из его горшка.

Он мог бы поклясться, что не слышал и не чувствовал никакого убивающего заклятья. Да и кто бы мог его использовать? В обеденной зале они были одни: даже трактирщик, принеся еду, убрался куда-то хлопотать по хозяйству.

Единственный ответ, который напрашивался, был очевиден. Бередар задумчиво глядел на девочку, уплетавшую свой обед. Она, почувствовав интерес, оторвалась от своего занятия и понятливо кивнула:

– Не люблю крыс.

– Как ты это сделала? – ровным голосом спросил тогда чародей.

– Просто захотела, чтобы крыса сдохла.

Бередар и сам был из магов, умеющих творить чары, не размыкая губ. Но для этого искусства нужно как минимум знать заклинания. Просто произносить их не вслух, а в мыслях. Здесь же всё походило на прямое исполнение воли.