Опасные игры

– Сегодня утром у меня была посетительница. Аликс Филлипс, знаешь такую? Она ушла несколько минут назад.

– Она репортер, – подтвердил Тони Кларк. – Что ей нужно?

Он сразу насторожился. Зачем Олимпия впустила журналистку в дом? Ему не нравилось, что пресса продолжает шнырять вокруг вдовы покойного сенатора.

– Она хотела поговорить о моей книге, но в конце упомянула тебя. Интересовалась лоббистами, с которыми тебя в последнее время видят. Спрашивала, будешь ли ты участвовать в президентских выборах. Я ответила, что не в курсе твоих планов. Заверила, что у тебя много связей по всей стране, и не все они носят политическую окраску.

– Прекрасный ответ, – похвалил он, немного успокоившись. Однако любопытство Аликс Филлипс его волновало. – Ты же знаешь, я люблю гольф. Это место, где люди оставляют свои карьерные амбиции и просто наслаждаются игрой. Да, я играю с лоббистами в гольф, мы знакомы много лет. – Тони заметил, что говорит слишком легкомысленным тоном, словно оправдывается, и добавил в голос глубины: – А ты уверена, что она вообще хотела говорить о книге? Может, это был предлог?

Олимпию задело подобное предположение.

– Мы много беседовали о Билле, о наших детях и социальной активности, – обиженно произнесла она.

Тони вздохнул. Как всегда, он вел себя резко, забыв, насколько Олимпия чувствительна.

– Тогда вопрос снят. Убежден, ты напишешь прекрасную книгу, – сказал он мягче.

– Думаю, мисс Филлипс приехала именно поэтому, – обрадовалась Олимпия. – О тебе она задала лишь пару вопросов, да и то потому, что я рассказывала о вашем с Биллом детстве.

– Хорошо, дорогая. Но тот, кто вынюхивает, никогда не говорит напрямик. Будь осторожна, если эта журналистка снова позвонит тебе. В новостях работают настоящие волки. Им только дай намек на сенсацию, даже если это пустышка, и они разорвут тебя в клочья. А я не хочу, чтобы ты пострадала. Достаточно с тебя той шумихи шестилетней давности. – Тони добавил в голос тепла и заботы.

– Вряд ли она снова позвонит. Аликс Филлипс – женщина занятая. Кстати, меня всегда восхищали ее интервью. Блестящий ум и отличная хватка.

– Это ее работа, дорогая, – напомнил Тони. – Она сожрет тебя живьем, если дашь слабину. Все ради новостей и сенсаций. С прессой нельзя дружить. Прессу можно прикормить, но этот волк все равно будет готов откусить твою руку. Держись подальше от СМИ, хорошо? Тебе ни к чему эта головная боль. И я уверен, Билл хотел бы, чтобы я защитил тебя от этой грязи.

– Не волнуйся, – заверила Олимпия. – Пока меня совершенно не от чего защищать. Все в порядке.

Тони не стал спорить, хотя был уверен в обратном. Он уже знал, что кто-то проводит расспросы в Вашингтоне. Верные люди успели нашептать ему, поэтому Тони отменил игру в гольф с одним из игроков на этой неделе. Он не хотел, чтобы пресса принялась ловить его на каждом шагу, пытаясь раскопать грязное белье. Следовало быть осторожным. И все же, кто мог знать, что пресса использует столь слабое звено, как Олимпия Фостерс, чтобы подобраться к нему! Что ж, эта Филлипс весьма сообразительная. Но кто именно навел ее на мысль копать под него? Продюсер? Внешний источник? Она сама? И этот визит к вдове Билла Фостерса… умный, нестандартный ход. Книга была просто предлогом, в этом Тони был уверен. Хорошо, что Олимпии было нечего сообщить этой вероломной журналистке. Однако сам факт интервью настораживал. Что ж, теперь у него появился «хвост».

Тони всегда испытывал ненависть и презрение к средствам массовой информации. Это было орудие промывки мозгов, населенное акулами. Олимпия, конечно, дала журналистке прекрасный ответ, однако она слишком наивна. Когда застрелили ее мужа, она была разбита и потеряна. Тони взял на себя все тяготы, связанные с адаптацией вдовы в пошатнувшемся мире. Однако Олимпия всегда была для него не просто женой друга, и его чрезмерное участие не укрылось от внимания первой супруги Тони. В связи с этим они и разошлись незадолго до смерти Билла. Внезапная смерть дорогого человека ранила Олимпию, мир разлетелся на тысячу осколков, и Тони сделал все, чтобы собрать их воедино. Он надеялся, что однажды эта хрупкая женщина оправится и разглядит в нем не только друга и соратника покойного мужа. Тони Кларк легко мог представить совместное будущее с Олимпией Фостерс. Она была бы идеальной женой президента. Видит бог, амбиции Тони относительно Белого дома не умерли вместе с Биллом Фостерсом.

После смерти Билла Тони терпеливо ждал, пока Олимпия очнется от своего траура. Он виделся с ней в любую свободную минуту, не реже раза в неделю, что при его насыщенной политической жизни было непросто. Они регулярно говорили по телефону, и это были не просто пятиминутные звонки вежливости. Порой беседа затягивалась на целый час.

Через год после похорон дети Олимпии разъехались кто куда, пустившись каждый в свое плавание. Олимпия писала книгу и была всецело поглощена работой. Тони решил, что это подходящее время для предложения. Он был разведен, она овдовела, ей требовалась помощь с недвижимостью, и не только. Они были весьма близки и понимали друг друга с полуслова. Тони сделал Олимпии предложение спустя год со смерти друга.

Она обещала подумать. Тони заметил, что Билл был бы рад узнать, что его вдова будет иметь крепкое мужское плечо, на которое сможет опереться. Сам Тони не сомневался в том, что Олимпия составит ему прекрасную партию. Она была искренней, настоящей и, казалось, излучала свет и тепло изнутри, которые привлекали к ней людей. Билл шутливо называл ее своим секретным оружием, частью избирательной компании, уверял, что с такой женой невозможно проиграть выборы.

Что ж, Тони лелеял высокие амбиции, и брак с «идеальной политической женой» был ему на руку. Ему хотелось, чтобы Олимпия стала для него не просто женой, но и верным соратником в политической борьбе.

Дети Олимпии воспринимали его как родственника, и в их поддержке он был уверен. Стать отчимом для детей лучшего друга, погибшего за правое дело, – разве не о таком амплуа мечтает всякий политик? Ответственный мужчина, сострадательный человек, продолжатель дела сенатора… Тони Кларк не мог проиграть. Он был уверен, что Олимпия оценит его предложение и поймет важность этого шага. Каково же было его удивление, когда она взяла тайм-аут, затянувшийся на несколько лет! Тони был ошеломлен и опустошен.

Олимпия призналась, что считает брак с ним предательством Билла. Она говорила с сожалением, признавалась, что пока не готова двигаться дальше, и, возможно, никогда не будет готова. И что более важно, Олимпия совершенно не хотела становиться «политической женой». Несчастье, постигшее Билла, она расценила как урок и не желала больше быть частью безумной борьбы за власть и человеческие умы. Зачем ей известность, пиар и повышенное внимание к ее семье и браку? Олимпия боялась вновь пережить то, что случилось с Биллом. Она не могла требовать от Тони тихого брака в уединении от мира, которое она теперь сделала своим выбором, поскольку знала о его планах на будущее.

Преодолев шок, Тони не отказался от своих намерений. Он стал общаться с ней еще больше, став просто необходимым. Уже не просил прямо, но всячески давал понять, насколько важно, чтобы Олимпия приняла правильное решение. Она же, напротив, превратилась в отшельницу и заперлась в своем доме вместе со старыми фотографиями покойного мужа. Да, Тони Кларк постепенно стал единственным ее другом и самым близким человеком, однако это ни на шаг не приблизило его к желанному браку.

Прошел еще год, а попытки вице-президента переубедить вдову были тщетны. Она осталась верна своему решению.

Смирившись, Тони нашел себе другую жену. Разведенный политик без детей имел небольшие шансы на победу. Его избранницей стала Мэган, она забеременела сразу после медового месяца. Она не была такой, как Олимпия, однако была молодой, богатой, с безупречной репутацией. Хорошая жена и детишки – образцовый политик Тони Кларк был почти доволен результатом.

Олимпия Фостерс так и осталась женщиной, на которой он хотел, но так и не смог жениться. Она всегда находилась рядом, но оставалась для него мучительно недосягаемой. Тони проводил с ней не меньше времени, чем с женой, и ему было безразлично, что думает по этому поводу Мэган. Со временем жена поняла, что Олимпия Фостерс не представляет угрозы для их брака, и научилась принимать странную дружбу мужа с ней. Тони ни на секунду не забывал об Олимпии. Она полностью зависела от него, и он контролировал каждый ее шаг. Именно Тони теперь советовал ей оставаться все время дома и вести отшельнический образ жизни. Это позволяло ему оказывать на ее влияние.

И вот на горизонте возникла прыткая Аликс Филлипс.

Положив трубку, Тони нахмурился. Он не сердился на Олимпию за попытку дать интервью, но вероломная дамочка, воспользовавшаяся доверчивостью вдовы, невероятно раздражала его. Эту ситуацию нужно хорошенько обдумать.

– Как все прошло? – спросил Феликс, когда Аликс вернулась в офис после встречи с Олимпией Фостерс.

Он забросил в рот два антацида. Проклятая изжога доконала его. Утро выдалось нервным, и желудок в очередной раз отреагировал на стресс. На Рождество Аликс преподнесла Феликсу тридцать упаковок «Тумс», и он на полном серьезе назвал это лучшим подарком за последние несколько лет.

– По сути, никак. Олимпия прекрасная женщина, очень лояльная ко всем, с кем дружит. И к покойному мужу, и к Тони Кларку. Утверждает, будто вице-президент – просто весьма общительный человек, дружит со всеми и вообще душка. Думаю, она искренне верит в то, что говорит. Я спросила ее, будет ли Кларк баллотироваться на пост президента, и она ответила, что не имеет понятия. По-моему, Олимпия лукавит. Впрочем, она все равно бы не сказала мне, если бы знала. – Аликс вздохнула. – Ты не представляешь, какой образ жизни ведет эта женщина! Она заживо похоронила себя в четырех стенах. Олимпия не была в Вашингтоне со смерти мужа, но это понятно. Но и Нью-Йорк ее не интересует. Все, что для нее важно, – вторая книга про покойного мужа. Она ведет себя так, словно его убили вчера вечером. Полагаю, что Олимпия не в курсе действий Тони Кларка. Да, он ее близкий друг, но она возвела его в ранг святых, как покойного сенатора. Есть только одна религия: Святой Билл и Апостол его Тони. Общаться с ней приятно, однако польза от этой встречи нулевая. Пустая трата времени.

– Я ожидал чего-то подобного, но попробовать стоило, – сухо произнес Феликс.

– Может, Тони Кларк заставил ее верить в свою непогрешимость, не знаю. Он может быть весьма убедительным. Олимпия верит ему, ведь сейчас он – единственная звезда на ее небосклоне. Даже дети живут отдельно. Кларк – единственная поддержка и опора.

– Странно, что он не женился на ней. Представляешь, какая блестящая партия была бы! И какой плюс в политической карьере.

– Вряд ли Олимпия вообще готова к новому браку. Мне кажется, политика давно ей опротивела. Она винит политику в смерти мужа. Олимпия так восхищается тем, что ее дети выбрали способ помочь миру без участия в политической жизни. Да, Олимпия не стала бы женой Тони Кларка. Он хочет сесть за стол в Овальном кабинете, а все, что нужно ей, – это покой.

– Пожалуй, ты права, – откликнулся Феликс, забрасывая в рот еще один антацид.

Итак, ниточка в виде Олимпии Фостерс оборвалась. Аликс отчаянно сочувствовала несчастной женщине, однако в расследовании дела она была совершенно бесполезна. Аликс была бы рада встретить Олимпию в других обстоятельствах, но источник сведений из вдовы сенатора никудышный. Олимпия жила в тени прошлого. И единственным светлым пятном для нее был Тони Кларк.

Глава 4

Неделю спустя после визита к Олимпии Аликс работала за своим столом над несколькими сюжетами сразу. Тут был и сексуальный скандал с конгрессменом, которому пришлось подать в отставку, и ядерная угроза от Северной Кореи, и дело об абортах из Верховного суда, и массовые выступления против однополых браков в одном из южных штатов. Аликс и Бен на целую неделю зависли в Нью-Йорке.

Взглянув на монитор, Аликс заметила большой заголовок через весь экран. Она прекратила делать заметки и несколько минут наблюдала за сценами беспорядков в Тегеране. Все участники протеста были женщинами.

Экстремисты оказывали давление на иранское правительство, чтобы ужесточить правила после длительного периода оттепели, во время которого женщины смогли получать хорошие рабочие мета и высшее образование. Теперь же вступали в силу новые поправки к законодательству, основанные на традиционном отношении к слабому полу. Женщин стали увольнять с рабочих мест либо вытеснять на более низкие позиции. Акции протеста проходили по всей стране. В эту минуту на экране группу женщин пытались запихнуть в полицейские фургоны и отвезти в тюрьму. Бегущая строка сообщала, что утром одну из митингующих расстреляли на месте во время мирной демонстрации.

Как только сюжет сменился другим, Аликс позвонила по внутреннему телефону Феликсу. Она знала, что он тоже видел это.

– Ситуация в Тегеране накалилась, – сказала она.

Феликс понял ее с полуслова. Убитая девушка, молодая учительница двадцати двух лет, тысячи осужденных женщин. Такими сюжетами всегда занималась Аликс. Она сделала себе имя и репутацию, освещая события, связанные с социальной и расовой несправедливостью.

– Да, в Тегеране жарко! – воскликнул продюсер.

Недавно поправки к иранскому законодательству привели лишь к небольшим возмущениям в крупных городах, которые едва ли можно было назвать сенсационными. Однако теперь на улицах городов страны царил хаос.

– Чего же мы ждем? – мягко спросила Аликс.

– Я хочу убедиться, что эта волна протестов не стихнет уже завтра, – спокойно ответил Феликс.

Трезвый расчет был одним из основополагающих качеств его характера. Он всегда был невозмутим внешне, словно нервные клетки в нем давно атрофировались. Конечно, по тому, как часто беднягу мучила изжога, становилось ясно, что это не так. Жена бросила Феликса пять лет назад после двадцатилетнего брака, обвинив в том, что он женат на работе и совершенно в ней не нуждается. Она оставила его ради профессора колледжа в Дартмуте, с которым познакомилась в Интернете.

Пять лет спустя бывшая жена Феликса по-прежнему жила с профессором, а Феликс был все еще одинок. Наверное, она была права на его счет: он был женат на работе. Все, что его интересовало, это яркие события в мире, которые можно было показать в вечерних новостях. Он почти не виделся с детьми, и его семьей стали коллеги. У Феликса была прекрасная интуиция на хорошие сюжеты, и благодаря ему рейтинги канала всегда находились в верхних строчках. В своей преданности работе он ничуть не уступал Аликс и Бену. Трудоголики вроде них троих не имели личной жизни.