Гидротранспордер

Если стратегия создания уюта не работала, было принято решение идти в противоположном направлении, разбивая на своем пути все препятствия

Видя пугающие перемены, подруги уговорили ее пойти к модному психологу, который выполняя план как стахановец, восполнял проседания в графике, направляя всех в доисторический павильон.

Разглядывая брошюрку, описывающей процесс возрождения женского начала через погружение в истоки мира, проявляя страха и покорность, она уже знала, как поступит в данной ситуации. Коварный план был готов.

Процесс

Одевая маскарадные меховушки, она искренне смеялась, на что пожилая женщина в медицинском халате, сделала суровое замечание. Голосом учительницы начальных классов физиотерапевт (так значилось на бейджике) объясняла о снятии с поликлиники ответственности за неэффективность процедуры в случае нарушений плана подготовительных работ. Пройти пациентке без формы халат бы не позволил, поэтому от первой части плана ворваться в Джунгли в чем мать родила пришлось отказаться.

Веселясь она вошла в павильон, улыбнулась натяжному небу, в котором отражалась солнечная лампа и заглянула под искусственный куст, не спрятался ли там тигр, с выступающими частями тела.

Вспомнился стишок о ежике и щекочущей половые органы травке. Она рассмеялась и хохот водопадом отразился от стен сообщив о хорошие акустики.

Обходя владения доисторического человека, она не заметила, как вошел он, приятно удивив своей слаженностью. Надетая на голову балаклава интриговала, но открытое тело, притягивало. Возможно сыграл контраст между ожидаем волосатого грязного мужика и внезапно появившемся молодом человеке.

Она не помнила свой план, инстинктивно, основываясь она чувственном порыве она нежно поцеловала его в плечо, но предательский ком подкатил к горлу и разорвался яростью.

Резко развернув олицетворение гнева, она обрадовалась, увидев морду самца, просила его на пол и оседлала. Каждым своим движением она расставалась с причинёнными обидами и дойдя до конца процедуры заглушила шум искусственного водопада. Антураж действительно помог прочувствовать свою победу над трусом, вернув душевное спокойствие. Выйдя за дверь, она поблагодарила белый халат, заполнявший журнал и пошла в душевую, благодаря подруг за вовремя данный совет.

Перерождение

После происшествия с браслетом, я понял длину своего поводка, но не хотел придавать этому слишком много внимания. Погружение в подобные мысли перекрывало кислород, и я резко выпрыгивал на поверхность, долго потом мучаясь от кессонной болезни. Спустя неделю, все вернулось на свои места. Психотерапевт отрапортовал, что ей запретили проходить данную процедуру закрыв доступ к Системе. Как же ей повезло, подумал тогда я. Все вернулось на круги своя, но я никак не мог забыть происшествие. Теперь я изменил свое отношение к происходящему и понял какую совершил глупость. Запаниковав, лишил себя глотка свежего воздуха. При этом осознавал, что еще раз не пережил бы ужас.

Я много гулял ми каждый раз вздрагивал от внезапного колокольного звона в соседнем сквере. Я помнил сквер и церквушку в его глубине. Мягкую улыбку человека в черном платье и его напутствие: «Приходи!» .

Затем появилась Система и все закрутилось совсем в другом порядке.

Последнюю неделю, идя привычным маршрутом, я постоянно думал: «А почему бы и не зайти», но каждый раз откладывал на завтра.

Сегодня. Это обязательно должно быть сегодня, убеждал я себя и сам не заметил, как оказался у порога храма.

Зайдя в церковь, я окинул взглядом помещение, отметив тошнотворную затхлость воздуха. Скользил по иконам пока не уткнулся в знакомый силуэт.

Это невозможно! Перед одной из икон стояла Разрушительница. Почувствовав взгляд, она резко повернулась. В ее взгляде читалось чудо. Как будто купив за рубль мгновенную лотерею, выиграла миллион.

Схватив меня за руку, потащила за собой и я, ощущая силу теплой тонкой руки не мог сопротивляется этому напору.

Минут через двадцать я оказался в уютной квартире. Она не проронила ни слова. Молча поставила на кухонный стол тарелку вчерашнего супа, хлеб и чай. Я ел жадно, вспоминая о том, что давно забыл вкус детства: сладкого испитого чая, отдававшего пареным веником и куриного супа с домашней лапшой. Убедившись, что я ем, она ушла в комнату.

Отставив пустую посуду, я без разрешения, на правах хозяина, закурил. Долго стоял в полной тишине разглядывая двор в немного приоткрытое окно и боялся переступить черту. Набравшись смелости, наконец-то переступил порог комнаты.

Она спала, словно устала от долгой и тяжелой работы и наконец-то достигла результата. Я тоже лег рядом и не заметил, как провалился в глубокий сон. Очнулся от пристального взгляда. Она разглядывала меня с тихой покорностью, стараясь запечатлеть каждый изгиб, словно в любой момент я могу растаять, исчезнуть на всегда в одночасье.

Я не знал, как действовать в подобной ситуации и дикость вновь поглотила меня. Она тоже изменилась, словно почувствовала, что может переиграть первый контакт, забрать причинению боль, искупив наказанием за своеволие.

Опрокинув ее на спину и держа одной рукой закинутые над головой руки засунул вторую руку в обтягивающие джинсы. Она дернулась помочь, обмякшее тело напряглось, готовясь к броску. Но нет, я не доставлю ей такого удовольствия. Пусть ждёт и молит полными глазами боли свое наказание, которое тоже надо заслужить.

Спустив джинсы до половины бедра, резко перевернул разрушительницу поставив на колени и впился руками в ягодицы. Проникая все глубже, я слышал стоны перетекающих оргазмов и разрядившись рухнул рядом, опять погрузившись в небытие.

Проснувшись впервые в жизни в крепких, но нежных объятиях я осознал, что не хочу уходить из этого мира в Систему. Как бродячая собака, нашедшая хозяина, я боялся быть вновь выброшенным на улицу.

Испытывая неловкость от своей слабости, я спрятал свою голову в ее грудь и прокладывая дорогу поцелуями раздвинул шероховатые бедра. Я прежде никогда не делал этого и действуя интуитивно постигал вкус консультирующего тела. Я мог играть с ней замедляясь и вновь ускоряясь. Пока она не потянула меня к себе. Впервые в жизни я почувствовал легкое покалывание от прикосновений. Не всепоглощающее желание иметь быстро здесь и сейчас, а растянуть это время как шагреневую кожу и замедлить на пике счастья, замерев там, пребывая вне пространства. Возможно так просвещённые добивались Нирваны. Входили в экстаз от бесконечного прикосновения молитвенного течения к полотну реальности. Пребывая в одной позе, становились опорными костями несформировавшегося мира. Рамками моих ощущений.

Она вырвала меня из плена мыслей, проникновенно глядя в глаза. Мне не было страшно заглянуть в нее и пустить в себя. Это было истинное соитие переплетающихся взглядов-лучей, вырывающих сокровища со дна усыпанной трупным опытом души. За ворохом оплывших костей обид я видел детский смех, море с красными закатами, влюбленность и расставания приближающее ко мне. С каждым томным вдохом, набирающим высоту, через грудную клетку как через сито просыпались осколки разочарования и труха надежд, обнажая дарованную при рождении любовь, из которой росло тело принимая свой пол, расцветало и набирало силы принять меня, вожделеть мною.

Я отвечал своей любовью проникая все глубже и глубже, обнимая все крепче и чувствуя ответные проникновения нежности.

Проснувшись среди ночи, я осознал, что даже намек на страх в ее глазах просто сломал бы меня, вывернул бы наружу позвоночник, обнажив уродливость подселённого в какой-то момент жизни существо, столько лет терзавшего мое тело, испившего практически всю мою душу. Я жадно пил стоявшую рядом воду в надежде, что именно она – основа жизни, не допустит моего полного иссыхания.

За одни сутки, набивший оскомину секс, который уже несколько лет я использовал в психотерапевтических целях, вдруг реально выстрелил, поменяв мое мировоззрение на 180 градусов. отношение к себе и к ней, к любви. Пройдя через дикость, покорность и равнозначность прочувствовал таинство любви как тончайший инструмент настройки души зарождающегося тела.

Один

Яркое солнце, проникая через закрытые шторы навязчиво толкало меня в плечо. Я резко вскочил, озираясь по сторонам, пытаясь сообразить, где я и сколько сейчас времени.

Вчерашние события вновь накрыли лавиной. Купаясь в них, проживая раз за разом, абсолютно не хотелось возвращаться на работу, которая еще была вчера, но не представлялась возможной сегодня.

Я был совершенно один в ее квартире. Отсутствие оставленной информации, позволило сделать собственный вывод, если не выгнали, значит разрешили остаться, а последнего хотелось больше всего.

Хотелось просто лежать в тишине и ни о чем не думать, ждать продолжения чего-то, абсолютно не связанного с Системой, хотя и начавшейся там. Словно закрыл книжку и знаешь, что можешь прочесть дальше, но сознательно оттягиваешь будущее удовольствие, наслаждаясь прошлым.

Я пил чай, ел, то что удалось найти и смотрел в окно. Хмурое осеннее небо, не желавшее излиться дождем, и пухнувшее от своей жадности, нависало над кронами деревьев-изгоев, каким –то чудом выживших в спальном районе, давно располосованного под стоила железных коней.

Во дворе гуляли собачники, бегали дети, наглые голуби дрались за рассыпанные неумелым карапузом чипсы, а хитрые воробьи, схватив кусок побольше, грузно, из последних сил старались улететь подальше.

Карапуз сел на землю, абсолютно наплевав на мокрый асфальт и подкидывал им остатки. Мамочка охала, бегала вокруг и заслоняла собой обзор птичьей битвы.

Я понял, что когда-то меня тоже лишили возможности наблюдать их, защищая от возможного будущего. Выстроили пластиковые стены искусственного мира огородив благими намерениями Системы и, с чувством выполненного долга, оставили там гнить.

Нет, я не был полным узником, я ходил на работу и с работы, смотрел телевизор, делал покупки, но двигаясь по одному и тому-же маршруту, таскал за собой везде ширму, боясь заглянуть за нее. Меня так научили.

Вдвоем

Раздалось скрежетание ключа и скрип входной двери. Увидев меня, она облегченно вздохнула, поставив тяжелый пакет на тумбочку, сбросила верхнюю одежду и побежала на кухню.

В очередной раз противно задребезжал телефон, а браслет предупреждающе загорелся желтым цветом, откладывать разговор с царьком больше было невозможно.

Я схватил телефон и прошипел: «Я болен». Тело не подвело. Связки, молчавшие весь день, выдали хриплый, отёкший звук. Но царек не унимался, задавая различные вопросы, требуя выложить всю подноготную о том, как я провел этот день, словно строгая учительница в школе, ждавшая летнее сочинение. Я шикнул: «Отпишусь» и бросил трубку.

Потом позвонила мама, Соглядатай и Болтун. Они всегда действовали все по одному алгоритму, словно следовали инструкции. Пришлось рассылать всем выдуманную информацию, о том, что встретил одноклассника и загулял.

Казалось, что «больное горло» давало мне фору в несколько дней, чтоб разобраться в себе. От мрачных мыслей отвлекло радостное скворчание. Я не готовил сам, ел в бесплатной столовке от организации, брал по дороге домой что-нибудь долгоиграющее, набитое под завязку химикатами, сохраняющими неделями вкус и свежесть.

Следуя за доносившимся ароматом, я вернулся на кухню. Она успела переодеться в длинную тонкую футболку и стояла у окна спиной ко мне. Меркнущий свет просвечивал сквозь ткань тонкие линии тела. Только сейчас я осознал, что за все это время мы не проронили ни слова, казалось, звук может разбить защищающий нас купол.

Я не знал, как мог выразить благодарность за сегодняшнее одиночество, голубей, тучи и карапуза, радость встречи и тихое скворчание, поэтому просто обнял ее, но руки инстинктивно занырнули под футболку и стали медленно снимать белые в цветочек трусики. Она напряглась, ожидая продолжения и выгнула спину, почувствовав поцелуй на ягодицах.

Проникая языком в горячую упругую плоть, я переносил капли жидкости снимая их с бедер и перенося в ложбинку между ягодицами, готовя себе плацдарм. Каждый раз она стеснительно вздрагивала, но желание получить еще одно волнительное касание, заставляло забыть совестливые порывы.