Гидротранспордер

Почувствовал нарастающее расслабление я поднялся, успев предотвратить ее желание повернутся и зафиксировал на подоконнике ее руки положив сверху свои.

Она, не ожидая грядущего подвоха, прогнулась, расставив ноги и почувствовав меня между ягодицами напряглась, глядя на меня через темное отражение оконного стекла, я продвинулся немного дальше. Робкие попытки вырваться, давали мне преимущество. Поцелуи в шею успокоили ее. Я не торопился, давая время ей привыкнуть к новым ощущениям. Поняв это, она расслабилась, и я смог отпустить одну руку, обняв ее за грудь. Данный маневр позволил мне продвинутся еще немного. Теперь она опиралась сама, глядя мне в глаза через отражение и, позволяя ласкать себя, тихо стонала, покусывая губы.

Войдя полностью, я немного ослабил хватку, а она, пытаясь ускользнуть, тут же попадала в мертвую хваткую. Я играл с ней, как кот с мышью, ловя в отражении смешанные чувства блаженства и легкой боли, сменяющиеся негодованием от очередного обманного движения.

Я дождался очередного стона, желая войти с ней одно состояние и почувствовал, как остался совсем без сил, отдав себя самого без остатка. Ее тело еще вздрагивало, находясь в состоянии сильного возбуждения и не желая расставаться с ним.

Повернувшись, она отвесила мне оплеуху и, пытаясь изобразить обиду на довольном лице, гордо ушла в комнату, а я довольный проделанной работой, закурил и заглянул в снятую с огня, но все еще скворчащую сковороду.

Она смотрела телевизор, перещелкивая с канала на канал, а я сытый и довольный плюхнулся рядом, так словно делал так уже несколько лет, изо дня в день. В принципе, сфера моей деятельности не поменялась, что вызывало внутренний смех. Меня опять пользуют и кормят.

Словно почувствовав мою улыбку, она повернулась и улыбнулась тоже. Сообщая, что я «прощен», облокотилась на плечо, натянув на ноги плед.

Окружающая тишина, немного разбавленная монотонным телевизором, радовала – это, было то, к чему я привык. Я даже понадеялся, что она немая, это было бы лучшим вариантом, продолжил я игривый внутренний монолог.

Абсолютно не хотелось думать о завтра или вчера, но телефон предательски слал сообщения. «Ты женат»? – сказала она тихим дрожащим голосом. «Нет, – обескураженно ответ я, словно заподозренный в самом ужасном преступлении. – это по работе!»

Она засмеялась, но все же ждала, когда я отвечу.

Царек просто визжал в трубку, требуя, моего немедленного возвращения в НИИ. Я отключил его и, перезвонив матери, сказал спокойным и уверенным голосом: «Угомони своего пса, завтра буду». Остатки вечера были спасены.

Утром я опять проснулся один, вскочил боясь опоздать и увидел рядом с телефоном ключи, лежащие на клочке бумаги с надписью: «До вечера, Нина». В нижнем уголке листа расположилось косое маленькое сердечко. В мою жизнь вернулись имена.

Разговор

Царек вышагивал по кабинету и грозно махал ручонками: «Зачем она тебе? Тебе баб не хватает. Хорошо, будем согласовывать, какие тебе нужны? Или ты решил ей отомстить, войти в доверие, а потом, что? Куски по городу будем находить или может ты решил ее вывести куда, в тайное место?». Он еще минут 10 выдвигал различные версии, а я слушал и удивлялся фантазии психотерапевта.

Подъехала мама, посмотрела на меня и попросила выйти. Я ждал в коридоре, а они уже перешли на крики, из которых отрывками долетало нормально и ненормально.

Мама вышла красная от злости и отвезла меня домой и сказала: «Сиди здесь. Выйдешь и переедешь в НИИ!»

Я лежал на полу свернувшись в позу эмбриона и перебирал события, которых стало слишком много в моей размеренной жизни. В бок вонзился металл, и я вспомнил о лежащих в кармане брюк, ключах.

Это привело меня в чувство и тут же вернуло обратно, я не знал ее номер телефона и даже адрес, не соблаговолил запомнить. На какую-то секунду я решил, что могу выйти из Системы, спрыгнуть на ходу на полной скорости без малейшей царапины.

Голова стала свинцовой, и я все больше погружался в себя. Резкий звонок заставил меня вынырнуть обратно. Звонил Соглядатай. «Как он вовремя» – подумал я.

Игнорируя его вопросы закричал: «Послушай меня!» Он замолк и обиженно засопел: «Все гудят о той девахе из черного списка, что ты с ней сделал?» Я перевел дыхание:

– Ничего, ничего я ей не сделал. Сделал конечно, но это к делу не относится. Найди ее телефон!

– Как?

– В черных списках посмотри, дубина.

Он опять обижено засопел, но через, минут 10 скинул номер. Я не мог дозвониться. Через мои звонки пробивались звонки Соглядатая: «Представляешь, а она живая и отлично выглядит, сидит в кабинете у главного! А от тебя то им что надо было, расскажи, а…?».

Внутри меня все рухнуло, она не вернется, зная все она не вернется теперь никогда.

Нина

Ей позвонили и пригласили на разговор, сообщив, что ее безрассудные и необдуманные действия могут привести к очень печальным последствиям. С замирающим сердцем, она отпросилась с работы что-то пробормотав о срочности и необходимости. Весь ее осунувшейся вид говорил о том, что случилось, нечто страшное и не поправимое. Закрывая двери офиса, она слышала пробежавшейся шёпоток из предположений: «Умер кто? Или анализы пришли?».

Она не поехала на машине, не могла справиться с трясущимися руками, вихрь мыслей пронесся в ее голове: от заражения смертельно опасными болезнями, убивающими сразу, до каких-то фантасмогорийных предположений об измене Родине.

Она сидела и слушала круглого брызжущего слюной гневного мужичонка, который обвинял ее в преследовании и в том, что НИИ не заплатит ей ни копейки пусть даже не надеется, так как сама виновата и нехер лезть, туда куда собаки ничего не суют. Она молчала, а мужичонка не унимался:

– А вы в курсе почему он здесь работает?

– Сексаниматором! – выпалила она, не поняв вопрос и засмеялась, вспомнив маску доисторического человека.

– Нет, он насильник, вы слышите на-си-ль-ник. А вы кто, как думаете? Потенциальная жертва!

– Господи, а я себе уже такого надумала. – с облегчением выдохнула она, – А прочему потенциальный?

– Вовремя выявили. Система работает четко. Зачем вам псих? Может вы и детей хотите от этого урода?

– Да пошел ты, – крикнула она в сердцах и вышла, хлопнув дверью, чуть не сбив, крутившегося там, пропускающего смены, Соглядатая.

Нина направилась к павильону, а Соглядатай семенил за ней, боясь пропустить все представление.

Ворвавшись в раздевалку, Нина нависла над халатом, как обычно заполняющим журнал и грозно спросила: «Где он?». «Дома» – испуганно брякнул Соглядатай, подумав, что возможно это я прятали от грозной дамы, а не наоборот. «Пиши адрес, – приказала она, протягивая телефон, – он мне нужен».

Вместе

Соглядатай, сопровождал ее всю дорогу, прыгнул за ней в такси и бежал до самой квартиры. Дверь приоткрылась и я, лежа на полу, закрывшись с головой курткой крикнул: «Уходите!».

– Он не хочет вас видеть. – шептал Соглядатай.

– Это вас он не хочет видеть, – услышал я голос Нины и замер.

Послышалась какая-то возня, затем хлопнула входная дверь, а я все лежал в оцепенении, боясь спугнуть видение. Она не могла прийти ко мне, это просто желание, которое, подкреплённое царьковскими таблетками, сунутыми мне в кабинете, приняло форму галлюцинации.

Она легла рядом, обняла меня и было лишь слышно, как Соглядатай возится под дверью, сожаления об эволюции дверных замков, лишивших его зрения.

Холод пола постепенно проникал под верхнюю одежду, кофту и уже обволакивал тело, когда она резко встала и потребовала, чтоб и я последовал ее примеру.

Я встал, но не поднимал головы, как провинившийся ребёнок, боящийся увидеть осуждение в родительских глазах.

Она молча сняла верхнюю одежду сначала с себя, а затем с меня и повела за руку к дивану, который давно забыл, как принимал сложенную форму. Я послушно лег, чувствуя, как она снимает с меня ботинки, а плоды промышленной фармакологии накрывают меня своим покрывалом.

Очнулся я только ночью, ощущая тяжесть в голове и тепло лежащего рядом тела.

Раньше ко мне никто никогда не приходил. Был царек, мама, приходили для уборки санитарки из НИИ. Соглядатай, вроде был однажды и все. Я не принимал гостей, тем более женщин – это было запрещено правилами Системы. За последние три дня, я наверно нарушил их все и даже боялся думать о последствиях. Присутствие Нины изменило все, стал другим даже воздух.

Страшно хотелось пить. Я тихонько сполз с дивана, боясь её потревожить и поплёлся к холодильнику, где точно завалялась бутылка минералки.

Холодильник был полон всего. «Это доставка, – раздался за спиной ее голос, – удобно, правда?».