Борщевик шагает по стране

После того, как мы коснулись берега, Вадим даже помог разгрузиться, скинув мою сумку с одеждой на землю и подав свой остро наточенный мачете. Уложив снаряжение, я протянул ему руку, как никак, а сегодня он был само благодушие, помогая мне больше обычного.

– Надеюсь, сегодня ты найдешь что ищешь – буркнул он, пожимая мне руку – времени ведь у тебя немного осталось, лучше поспешить.

– Это почему еще.

– Пять тысяч в день, ты недолго выдержишь – сказал он, разглядывая мою одежду – я ведь сразу понял, что ты не особо обеспечен.

– На работу хватит, к тому же я просто одеваюсь неброско.

– Да, да, конечно – он подсел к мотору, а я стал отталкивать лодку –давай аккуратней город, не хочу, чтобы ты снова с температурой лежал, чувствую несколько дней мы поработать еще, можем.

– Конечно. Удачи Вадим. И я Евгений Петрович.

– Пока.

Я посмотрел вслед удаляющейся лодки. Всё же жалко было его вот так отпускать. Привык, я к нему что ли. Я развернулся и посмотрел на мою сорняковую тропу войны. Эх. Сколько же еще тут предстояло работы. Я едва не засучил рукава. Война – значит война. Никаких жалостливых эквилибрических этюдов.

Подойдя к высоким кустам, я аккуратно протиснулся внутрь. Сегодня я по—любому, пробью себе дорогу через эти четко высаженные кусты к расположенной за ними местности, пусть даже на это уйдет целый день и даже выглянувшее из—за облаков солнце, не сможет мне помешать.

Я срезал первый куст. Затем еще, и еще. Стараясь бить так, чтобы противный сок как можно меньше попадал на мою одежду. Раз за разом, я изгибался с невообразимой осторожностью, минуя опасные моменты брызг.

Удивительно, но при этом я не испытывал ни страха, ни чувства опасности, лишь острое желание продолжать свою работу, утрамбовывая срезанные мной толстые стволы, этого вредного кустарника. Метр за метром, я прорубался через кустарник, идя к намеченной цели, пока, наконец не остановился, перед странным, вероятно окончательным этапом, этой трескучей работы.

Я вытер лоб, всё еще не веря своим глазам, полностью игнорируя накопившийся на низ сок. Бункер, здесь? В этом чертовом забытом месте? Да еще столь отлично сохранившийся? Я подошел ближе и несколько раз, прошелся по обступившим массивную железную дверь, сорнякам. Это было невероятно. Это же реально был вход в бункер, причем, выполненный по всем военным гостам, едва ли не с метровой бетонной стенкой.

Я попытался просунуть между створок дверей лезвие ножа. Оказалось, даже годы, проведенные здесь, не смогли хоть немного помочь раздвинуть этот видимо закаленный металл. Я посмотрел вокруг, всё что меня окружало это чертовы кусты борщевика и ни одного намека, на какой—либо необходимый для такого дела инструмент.

Я выдохнул и облокотился о холодный бетон. Потом медленно сползи и уселся на землю, опустив руки на колени и прислушиваясь к приближающемся вдалеке мотору. Нет, теперь я точно понимал, что даже если этот бункер окажется совершенно пустым, мне придется задержаться тут как минимум на пару недель. А ведь, я обещал профессору, вернуться через несколько дней.

Вышкин

Стук от ботинок, гулко разносившийся по длинному коридору, покрытому старым, красным, изношенным ковром, неизменно сопровождал любого, кто направлялся, в кабинет полковника Кубышкина, прямого начальника Федора Евгеньевича. И с одной стороны это было даже хорошо, так как настраивало на внутренний лад, и стойкость необходимую для разговора с высокопоставленным начальством.

Но вот с другой. Федор посмотрел на потертую ручку. С другой он и сам, пропитывался этой вечной нервозностью, которую так часто питают младшие чины. Тем более что в руках он нес, заявление на отпуск, которое буквально жгло ему ладонь.

– Разрешите? – спросил он, открывая двери.

– Да. Евгений Петрович, входите.

Антон Михайлович отложил карандаш и внимательно посмотрел на майора. Федор прошел к небольшому столу, соединявшимся с более крупным резным столом полковника и сел, протянув вперед листок бумаги.

– Это что еще? – недовольно буркнул полковник, принимая заявление.

– Отпуск за свой счет – коротко заметил Федор – по семейным делам.

– Да? – полковник недовольно причмокнул и положив листок на стол, сложил на нём руки – и куда же вы едете, Федор Евгеньевич?

– В Гадюкино. Деревня в Тверской области. Надо забрать родственника, он отъехал туда несколько недель назад.

– А сам он не может вернуться?

– Сложный человек. Надо помочь.

– Понимаю, но вы же и сами знаете майор, как у нас сейчас с нагрузкой. Особенно когда выборы на носу. Террористы не дремлют. Вот полюбуйтесь – он вытащил государственный бланк, с гербовой печатью – прямой приказ.

Федор пробежался глазами. Им снова поручали разработать несколько террористических ячеек. Часть, из которых находилась в Петербурге, а часть в Москве.

– Сроки крайне сжатые. А твой отдел недоукомплектован.

– Потому и беру всего лишь двое суток. Даже наверно меньше, если выехать сегодня ночью.

– А может послать кого—нибудь другого? – Антон Михайлович убрал листок обратно в стол —ты у нас не молод, чтобы всю ночь за рулем сидеть, а молодым не помешает, научиться старшим помогать.

– Думаю это неправильно. Это всё же мое дело, моя семья. Ольга, попросила помочь, и я не могу отказать.

– А Ольга – полковник улыбнулся – помню, помню, ей, конечно же, сложно что—либо возразить. Но всё равно, двое суток – это слишком много. Могу дать одни и то, потому что ты на большом счету. Сейчас надо работать тут, а не кататься по всяким деревням.

– Спасибо Антон Михайлович – быстро поднялся Федор – это, то, что нужно.

– Всегда рад помочь майор. И как приедешь, зайди ко мне, надо будет уже начинать обработку, этих чертовых либералов. Если не поторопимся, сам знаешь, что будет.

– Одна нога здесь, другая там. Товарищ полковник.

– Да, да. – буркнул Антон Михайлович и лихо подписал документ – кстати передай привет Ольге, скажи я до сих помню её прекрасное выступление.

Федор принял бумагу и кивнув, отправился в канцелярию. Ему просто не терпелось как можно быстрее, уже сесть в машину, и отправиться за этим чертовым гулякой, из которого вот уже две недели ему ели мозги.

Он посмотрел на подпись полковника. Удивительно конечно, что он так быстро отдал ему эти двадцать четыре часа, Кубышкин славился тем, что резал отпуска, а тут, пара минут и сутки.

Отдав распоряжение, он быстро заглянул в кабинет и подхватив куртку, стал спускаться к лестнице. Теперь главное не терять времени, зная Женю, можно было легко предположить, что сама деревня лишь начало точки поиска, а сам он наверняка забрался в какую—нибудь беспросветную глушь, буравя своим исследовательским взглядом, местные кусты.

Вышкин подъехал к шлагбауму. Теперь бы еще и кофе, оно как ничто другое не даст ему заснуть за рулем. Ведь в отличие от того же Штирлица, он не может намертво уснуть на двадцать минут, а потом как ни в чём не бывало продолжать свой путь. ***

Доехав до указателя, Федор свернул на еще одну, запущенную дорогу. Точнее, на более запущенную, потому что здесь помимо разбитого асфальта, были еще и поваленные стволы деревьев, которые местные также аккуратно объезжали.

–Что за дрянь – выругался Федор, объезжая очередное дерево – как вообще можно ездить.

Он снова крутанул руль, и едва не поцарапав машину, сделал очередную дорожную волну. Вообще вождение давалось ему хорошо, но тут, пришлось проявить почти все наработанные навыки, чтобы сохранить автомобиль в целости.

Доехав до первого дома, Вышкин, не без удовольствия заметил, что уже в деревне, асфальт лежит куда лучше, позволяя немного расслабиться и начать изучать саму местность.

Без указателя, без высокого поднятого купола церкви, Гадюкино уже отличалась от стандартного типа деревень, криво напоминая странный гибрид между современностью и прошлым, части которого так опрометчиво смешались в одном месте.

Федор остановился, перед почти уткнувшейся в землю табличкой «причал», он помнил, что Ольга говорила о некой поляне, добраться до которой можно было лишь на лодке. А значит, именно здесь и стоило в первую очередь поискать её брата. Он аккуратно припарковал машину и вышел.

– Тебе чего дядь? – раздался юный, звонкий голос.

Федор оглянулся и увидел ребенка, девочку, лет девяти.