Счастье запуталось в лестничных клетках,
Как туча на листьях горного клевера.
Фонари оставляют белесые пятна на стенах
И пространство сужается в собственный взгляд,
Оставляя в памяти несколько серых пятен того,
Что было минуту назад.
Всё вокруг заглушает лишь собственный пульс,
Даже грохот глухих поездов.
Ведь я ничего уже так не боюсь,
Как собственных утренних снов.
Окно мне напомнило черный квадрат,
Ведь реклама и мусор – бессмысленность.
Часы на шкафу никогда не молчат,
У дня есть синоним – обыденность.
На маленькой кухне лишь стол и плита,
Лишь стена и открытые ставни.
За ними – страна, и, наверно, не та,
Но окружность планеты не делят на грани.
Я однажды забуду дорогу домой,
Ведь Адаму лишь после потери стал дорог Рай.
А ведь дело лишь в том, что свет обошел стороной
Наш заброшенный серый край.
***
Все лето посвятил Хэмингуэю,
Думал о море всю осень,
Теперь пачки хватает в неделю,
Но насовсем не бросил.
Всю зиму читал Буковски,
Пил и страдал в январе.
Я б курил постоянно, как Бродский,
Если бы не мороз на дворе.
В Апреле купил Паланика,
Открыл свой бойцовский клуб,
Слушал Би-2 и Металлику,
Смотрел в серый дым из труб.
Я видел рассветы с крыши,
Видел костер в облаках,
Там чайник свистит, я слышу.
Мои руки опять в цветах.
***
На пустой остановке лишь я и северный ветер,
Что в порывах приносит мне запах моря.
Автобус на улицу Счастья мне точно не светит.
На пустой остановке лишь я. Бесконечное горе.
На пустой остановке лишь дождь. Пожелтевшие клёны.
Окна в домах керосиновой лампой едят темноту.
Только ветер и дым, только запах палёный,
Что горит изнутри, оставляя лишь горечь во рту.
…Оставляя лишь горечь в растерзанных ребрах,
Хорошо, я один – не стесняются собственных слёз.