Полигон

Полигон
Данил Андреевич Каличкин

Ганс – совсем ещё юный пограничник, служащий в крепости на краю мира, и мечтающий об одном – поскорее уехать повидать мир. В один прекрасный день крепость со всеми его друзьями поражается огненными стрелами с неба. В голове у Ганса только мысли о месте, и таинственное название огненных стрел – ракеты. Взяв катану и заручившись поддержкой новых друзей, наш герой отправляется в путь.

Данил Каличкин

Полигон

Пролог

Отряд из четырех человек возвращался с привычной для него разведки вдоль западной границы королевства Елисейт. Грубые серые плащи, натянутые поверх старой кольчуги сливали их силуэты с серыми верхушками заснеженных гор. По извилистой тропе они подошли к склону самой большой горы Елисейтского хребта. С этого места открывался великолепный вид на Долину вплоть до островов Янарта посреди Великого моря, отделяющего пустыню с запада от Южного союза и Великого леса, расположенного в центре Долины и занимающего большую часть её территории. Слева от реки – парочка деревень, расположившихся у абсолютно неестественных для тех мест очень мелких и острых гор высотой не более чем обычный замок, служащими естественной границей от набегов армии Эмирата для маленькой горной страны Альпии. А за ними пустыня Эмирата, уходящая далеко на Запад. Справа же виднеются поля земель независимых королевств, лишь изредка усеянных небольшими поселениями, и на самом краю горизонта – Великий лес. Просто потрясающие виды, и всё как на ладони. Хотелось бы здесь задержаться, но знойный мороз давал о себе знать, да и в темноте возвращаться по скользким горным тропам – дело не самое легкое.

Гора Пэйр, самая высокая точка Южной части кольца Долины, отделяла их от дома – древней крепости Ангейт, стоящей на границе королевства Елисейт и на самом краю мира. Вся Долина была заключена в огромном горном, а в некоторых местах и вовсе кажущимся неестественно выдолбленном хребте. И с самого рождения всем и каждому известно, что дальше – ничего. Их мир – лишь Долина. Многие сорвиголовы все же пытались отправиться в те места, но в живых ещё не возвращался никто. А ведь кто знает, что там…

Командир отдал приказ и отряд двинулся. Разведчики начали пересекать заваленную снегом и льдом горную тропу, ведущую прямо к дому. Иной человек уже бы улетел в обрыв, но не они: мастерство хождения по горам оттачивается годами, не говоря уже о подкованных сапогах. Справа, посреди обрыва показался столб. Один из многих, разбросанных по всей Долине. Сделанный из неизвестного металла, с темной стеклянной верхушкой наверху, и высотой примерно в семь–восемь метров. Затемненная верхушка очень хорошо выделялась на заснеженных пейзажах гор. Ничего особенного в этих столбах нет, но как посмотришь – тут же становится не по себе. Будто бы он живой и сейчас заговорит. Ох, и не любил же их Ганс…

– Ну вот какого черта мы несколько раз в день устраиваем эти прогулки, командир? Тут кроме нас никого нет, никого никогда тут и не было со времен падения людей, горы никогда никто не мог пересечь, – сказал Фридрих, давний друг Ганса ещё с детского приюта.

– Рано или поздно имперцы выдавят эми с их земель, и они, не имея духа защищаться побегут к нам – кто по морю, кто через горы, – ответил ему капитан Скорцени, герой войны и мастер ратного дела.

– Они уже бегут и заселяют наши же города. Но не через горы. Да и к тому же на пути у них Альпия. И нам у Альпийцев много чему стоит поучиться – мало того, что они держатся особняком от всей нашей мирской суеты, так ещё и богатеют на наших же войнах и в миграционных вопросах они куда более компетентны…

– Отставить вопросы! Мы уже возвращаемся домой.

Даже у подходов к крепости было слышно отборную ругань матерых вояк. На стенах зашевелились: десять человек резво выбежали из двух конусообразных башен и заняли огневые позиции. В доли секунды они нацелили огромные, размером с человека, темные боевые луки на отряд разведчиков. «Никогда к этому не привыкну», – подумал про себя Ганс.

Чтобы избежать неожиданной атаки и проникновения в крепость, возвращающийся отряд должен был оценить обстановку вокруг и произнести кодовое слово. Конечно, это были свои, и их было прекрасно видно, но боевой устав строго предписывал именно это, а значит нужно выполнять. Именно из–за жесткой дисциплины своих армий королевства Южного союза и продолжают оставаться независимыми.

– Назовите себя! – крикнул солдат из башни, выглядывая из бойницы только темным шлемом с забралом.

– Ты снова потерял своего медвежонка, а, Арни?

Диким хохотом залилась стена, и строй, казалось бы, каменных солдат, стоящих на страже границы, приобрел оттенок человеческого, но тут же успокоился и вновь принял непоколебимый для себя вид: устав – есть устав. Ганс получил затрещину от командира, принял на себя его грозный взгляд и постарался сделать вид, что не будет так больше делать.

– Солнечное зарево, – прокричал командир. Почти мгновенно широкие двойные двери из старой, местами гнилой древесины, были открыты. К таким приемам тут давно уже привыкли. Командир схватил Ганса за плечо и хотел было сказать что–нибудь гадкое и едкое, но промолчал и пригрозил кулаком. Огромный солдат, на голову выше любого бойца, доспехи которого были выкованы по индивидуальному заказу – настолько он был огромным, грозил Гансу кулаком, который даже без перчатки, казалось, был, размером с его голову. На секунду Гансу показалось, что все вокруг исчезло, подступающая тьма ночи уже заволокла все вокруг, но командир просто улыбнулся.

– Ганс, черт побери! Хватит уже! Если ты и дальше продолжишь нарушать требования устава, будешь зубной щёткой сортиры драить, понял!?

– Понял, капитан, – совсем детским невинным голосом ответил он.

Только успев войти в крепость, отряд обхватила толпа зевак. Это происходит каждый раз. Когда в твои обязанности входит лишь бесконечное наблюдение за пустынными пейзажами гор, мелких бытовых дел по крепости, а иногда и подать заключенным еды, разведка становится едва ли не самым интересным занятием. Каждый боец рвался в разведку, и плевать, что нужно сделать и куда идти. Но далеко не каждому такая привилегия была дозволена: в разведку брали только лучших.

– Ну, что слышно?

– Идут? Ну, скажите, что идут!

– Капитан! А можно меня в следующий раз?

– Как вы до сих пор живы? Там же страшный гололед, ещё и вьюга поднимается!

Сотни вопросов, в том числе и далеко не относящихся к разведке были устремлены к уже итак уставшим от дня разведчикам. По уставу отвечать было запрещено до приказа командира, но здесь все солдаты – братья. И конкретно по этому пункту никогда не было секретов между боевыми товарищами. Даже капитан Скорцени, который во всем старался жить по уставу, а так бывает, когда ты большую часть жизни только и делаешь, что живешь по нему, был очень лоялен к вопросам братьев. Сняв шлем и прислонив к груди, он доложил товарищам о результатах разведки.

– Альпия продолжает отражать атаки беженцев с Эмирата, горы со времен падения людей так никто не пересёк. Всё как обычно.

– Сегодня послание пришло, донесение дальней разведки. Три дня назад Имперцы двинулись на юго–запад в Либертанию и на юго–восток к Великому лесу, задействовано восемь легионов. Неужто снова война?

Капитан смутился. Уже поседевшие брови очень нахмурились, а лицо утратило обычно спокойный и невозмутимый взгляд.

– Время покажет.

Капитан пошёл на доклад к командиру гарнизона. Остальные хоть и с трудом, но смогли выбраться из плотного окружения товарищей, которые даже и представить себе не могли, как они устали целый день нести службу в горах.

Солнце уже заходило. Привычная для гарнизона вечерняя тренировка подходила к концу. Из–за высоких стен гарнизона крепости «Ангейт» уже не было видно солнца, а продолговатые редкие лучи оставляли огромные тени от зубцов крепости на холодный, упитанный грязью песок. Новобранцы, коих было слишком много для столь отдаленного от мира места, где не происходило абсолютно ничего, за исключением редких подвозов новых узников в тюрьму, расположенную прямо под Цитаделью, что была самым ужасным наказанием для самых отъявленных преступников во всей Долине, уходили в казармы с потрепанным и больным видом. Ганс откинул капюшон, и новобранцы наконец заметили его, одного из лучших разведчиков; они смотрели на него не то с завистью, не то с уважением. Ганс усмехнулся – ведь они пока не понимают, что мало чего есть достойного в мастерстве убийства людей и молча пошёл в казармы, сразу лег спать.

Проснувшись, Ганс проводил свободное время за своим любимым занятием – лежал у камина и размышлял. Повезло ему: кровать прямо у камина, да ещё и окно прямо над ней. Красота. В руках у него была книга, взятая у торговца в обмен на шкуру волка, которых в этих местах было много. «Краткая история Долины. Автор – Жак Ма Ритен». Из–за тягот службы у него было мало времени, наконец, прочесть её. Он открыл книгу после слов автора и приступил к первой главе:

«На сегодняшний день единственная логичная теория происхождения человека – это падение с небес. Созданные по образу и подобию Богов, созданные ради службы им, мы не выполнили свой долг и были ниспосланы на землю. Люди были разделены на народы и стали жить порознь. Спустя годы, виноватые дети Богов отстроили арену Норанейта, дабы лучшие воины Долины могли пролить кровь за Богов. Дабы быть достойными Вознесения. Так говорят понтифики. Так нам говорят Боги.» – Ну и бред же! – подумал Ганс и решил задуматься о вещах более насущных – как выбраться из этой дыры и больше не прожигать свою жизнь в армии. Ганс очень хотел бросить всё и заняться путешествиями. Но куда отправиться? Он достал свою сложенную в несколько раз карту и стал её пристально рассматривать.

«Империя движется с севера по двум берегам. Вероятно, она сметет границу Эмирата прежде, чем они смогут перекинуть войска со всей пустыни, оставленные там для поддержания порядка. Да даже если успеют – какой толк? О Имперской армии ходят легенды: железная дисциплина, новейшее оружие и снаряжение, блестящая тактика. Говорят, будто бы лучшие их воины вооружены непонятными палками, испускающими огонь, и выпускающие маленькие, но смертоносные куски железа, пробивающие броню, словно нож масло. Да нет, бред. Обычная страшилка. Но в любом случае победа в войне за ними. А если Эмират и сумеет защититься, то зачем? Может, теперь, к ним придёт цивилизация?»

– Эй, Ганс, всё с картинками возишься? Может, тебе в художники пойти?

Размышления Ганса прервал белокурый парень лет двадцати двух, ровесник Ганса. Убрал свою челку, все спадающую на лоб, и улыбающийся над своей шуткой. Это Сайлес – его лучший друг. Последнее, что напоминает ему о старом доме. Доме, уже давно умершем. Почти сразу их определили в детский приют. Их семьи дружили сколько они себя помнили, и они всегда были дружны. Когда по достижению нужного возраста их вышвырнули из приюта, двое разгильдяев услышали глашатая: «вступай в армию – увидишь весь мир». Наслушавшись рассказов бывалых вояк о военной романтике, путешествиях по миру, о постоянном довольствии, о популярности у женщин, их глаза загорелись, и они твердо решили стать солдатами, и в тот же день записались добровольцами. О чем вскорости пожалели.

– Непременно. Я даже портрет тебе нарисую. Хотя… не хочется портить бумагу, – Ганс улыбнулся и протянул руку Сайлесу.

– Ха–ха–ха! – Сайлес протянул руку в ответ и широко улыбнулся, – Ганс, друзья! – он широко раскинул руки и обратился ко всем сидящим в казарме, – Меня отправляют в столицу на курсы переподготовки. Я стану офицером! Поступаю на службу к барону Арлингслихту.

– Ты себя видел? Какой из тебя офицер? Я бы и ботинки тебе драить не доверил, а тут в офицеры! – Ганс рассмеялся и бросил карту с карандашом на кровать.

– Так я тоже. А вот командир доверил…

Холодными вечерами только смех согревал душу и сердце солдата, а заодно и спасал от невыносимой скуки. Поначалу взаимные оскорбления приводили к дракам, но уже потом поняв, что никакие смешные истории или просто уму непостижимые изобретения доселе невиданных развлечений, а их было множество: соревнование смельчаков, осмелившихся делать акробатические трюки на краю стен крепости, игра «укради осла из деревни и приведи его в другую деревню, тем самым спровоцировав катастрофу локального масштаба», игра в карты на желания, не приносили такого успеха как это. Да и глупо так реагировать, ибо это первый признак того, что ты идиот и не понимаешь обыкновенных шуток. Так и повелось.

– Тем не менее, даже я претендую на должность офицера, а ты нет.

– Жду не дождусь, когда ты облажаешься. Когда едешь?

– Сейчас. Зашёл попрощаться.

Ганс изменился в лице. Вечная чуть придурковатая надменная ухмылка сменилась непередаваемой грустью. Сайлес ему подмигнул и взял с кровати уже собранную сумку своих вещей.

– Война начинается. Надеюсь мы ещё увидимся, брат.

Сайлес ни сказал ни слова. Они вышли из казармы во внутренний двор по винтовой лестнице, что начиналась от внутреннего двора и заканчивалась башней командира. Сайлес толкнул скрипучую деревянную дверь, и они вышли на улицу. Затхлый душный воздух сменился резким и насыщенным горным. После тренировки новичков, земля уже не была в крови и тряпках. На стенах при лунном свете были видны силуэты солдат, что берегут их сон, сон заключенных, и сон немногих торговцев и охотников в этом маленьком гарнизоне.

Мысль о том, что Сайлес выбился в офицеры, несомненно радовала Ганса. Сайлес как никто другой был достоин этого: прекрасно разбирался в тактике, виртуозно ездил верхом, умело орудовал любым видом оружия, был силен и вынослив. Однако это означало и другое: если Империя идёт в наступление, Сайлеса бросят на передовую. И тут служба в армии приобретает другой оттенок. Кровавый и жестокий.

– Чуть не забыл, Ганс. Командир просил тебя срочно подойти к нему. Как можно скорее.