Герой касается Тени. Свет гаснет.
Четыре утра. Мне страшно вставать -
И рядом, чую, кто-то летает.
То серафим на шести крылах
Или душа слепая?
Кого мне бояться?
Ведь обоим рассказывал сны!
Обоим я объяснял на пальцах,
Что в жизни своей только любил!
Я ничего больше не мог!
Меня никогда не слушалось сердце!
Скажи, серафим, за этот порок
Вечно в аду вертеться?
И ты, душа, скажи!
Ушедшие с тобой меня простили?
Пока вы были рядом – я лишь вами жил -
Так дайте мне пожить другими!
Светает. Тихо стало.
Ни шелеста, ни шёпота не слышу,
Но кто-то, всё же, воздухом усталым
У головы моей чуть дышит.
Сцена седьмая: «Господи, прости!..»
Герой следует за Тенью, та подводит его к фонарю и исчезает. Герой один:
Господи, прости!
Я столько ругался, суетился,
Бездельничал и грустил
На свои девятнадцать.
И совестно как-то,
Мог же быть лучше!
Господи, я начал бояться
Дурного знака,
Девичьих ручек,
И вдруг стал ревновать
Сердцем живым, мягким.
Да так, что за ночь подушку
Измучил и всю кровать.
Я просто не всем давал
Засыпать с собою.
Это моё сокровенное.
Часто ютился по углам,
На балконах
С видом на Волжское море.
Только бы вы ко мне
Не легли!
Господи, я же люблю, как любил,
Также во вред,
Также бесполезно.
Также за "нет",
За пару похабных жестов.
Скажи, Господи, через год
Стану я, что ли, взрослее?
Научусь сдерживаться,
Закрывать рот
И свой, и своих друзей?
Научусь говорить то, что думаю,
Что первым во мне закипает?
Почему одним – это не трудно,
А другим – тайна?
Господи, через год
Научи меня жить хоть как-нибудь.
Жизнь-то – она вот!
Памяти дай мне,
Памяти.
IV действие
Сцена первая: «Новый мир»
Фонарь гаснет. Поднимается ветер. Мимо героя проносятся конверты. Герой, пытаясь их поймать:
Да сколько ещё стонать,
Прятаться от знакомых
За простуду и со стихами тетрадь?
Что они мне плохого
Сделали? Хм, а я им что?
Если на всё есть воля -
Почему не задёрнуть парочку штор
И просто побыть собою?
Каждого слушать, каждому верить
Буду опять, но не сейчас.
Не глядите по окнам, не стучите в двери -
Мне не до вас.
Вот пойму тишину,