Солдат

Солдат
Данил Сазонтов

Россия 90-х – безусловно страшное время. С развалом СССР перед населением встали сложные жизненные вопросы. Кто-то справился с вызовом, а кто-то пошел по наклонной. Для одних наступило время перемен, для других время возможностей. Так вот, эта история про возможности. Книга содержит нецензурную брань.

Солдат

Данил Сазонтов

Солдат – последнее звено эволюции животного мира.

    Джон Стейнбек

Ад пуст. Все бесы здесь.

    У. Шекспир

© Данил Сазонтов, 2023

ISBN 978-5-0060-7917-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

Родился я в поселке Коптево. Тогда он был полузакрытого типа, из-за военного, стратегически важного, производства. Все поселение состояло из нескольких трехэтажек, парочки продуктовых магазинов и частного сектора. Жители являлись военными или же научными специалистами, работающих на них или медперсонал. Мой же отец являлся военным, а мать работала в военной части врачом. С самого детства я выучил значения слов «дисциплина», «порядок», «достоинство». Отец муштровал меня с пеленок. В семье у нас всегда царил порядок. Дни проходили как по расписанию: однообразно повторялись бесконечно один за другим дни по одному шаблону. Отец всем заправлял у нас, как в семье, так и в городке. Вообще военное дело – это у нас наследственное. Мои прадеды состояли на службе еще при царе. Государство дало отцу служебную квартиру в Коптево. Помню огромный, как айсберг, холодильник и как мой взгляд скользит по нему, потом переходит на мать и я жалобно выпрашиваю что-нибудь съедобное. Мама всегда меня баловала, а отец постоянно повышал на нее голос, отчитывал за это. Они часто спорили насчет подхода в воспитании. Отец хотел сделать из меня «настоящего мужика», а мама лишь вздыхала, просила быть менее строгим. Мало-помалу папа добился своего и в определенный момент я превратился в мини солдата. Команды на отбой, на принятие пищи, ванны, даже дарение подарков на новый год. Все происходило по команде. Я ничего не понимал, думал так надо. Вечерами бывало подслушивал разговор родителей на кухне. Мама ругалась за чрезмерное увлечение военщиной отца, он же, по его словам, пытался воспитать во мне нужные мужские качества. В общем моя судьба была предопределена.

Мы переехали в Сибирский, следующий военный городок на моем пути. Там военное руководство сибирского военного округа поставило отца на более высокую должность. Какую точно не помню. Знаю, что папа всегда был занят, встречался с множеством людей, часто уезжал в командировки.

Когда мне исполнилось шесть лет, отец стал брать меня на охоту. Мы ездили с ним и его друзьями сослуживцами в лес. Помню он меня представлял им, говорил, мол, мужик растет. Так я впервые познакомился с оружием. Меня учили папины знакомые держать охотничий карабин в руках. Мои глаза горели, мне очень нравились наши вылазки в лес. Свой первый выстрел в жизни я произвел позже, лет в восемь или девять. Тогда мы были с отцом одни. Шли по зимнему лесу. Он заприметил зайца, велел мне припасть на колено и взять оружие, как учили. В тот раз у нас был охотничий карабин. Я сконцентрировался, дышал как можно ровнее, исполнял все команды отца, согнувшегося рядом и отдающего приказы. Он учил определять расстояние до цели на глаз, как прицеливаться и понимать куда надо стрелять. Наши выезды на охоту стали походить на регулярные военные сборы. По мере моего взросления усложнялись задачи. Кстати, того зайца я само собой не подстрелил, но это было не главное. В десять лет мне удалось застрелить целого фазана, сидящего на ветке. Отец остался очень довольным.

Моя мама любила меня больше чем папа. В детстве мне казалось, что только ей есть до меня дело, если речь идет о занятиях в школе, отношениями со сверстниками и тому подобное, все то, что не касалось «чисто мужских» тем. Бывало я не понимал как решить задачу по математике. Мама занималась домашними хлопотами и попросила отца посмотреть, что у меня за проблемы. Он был свободен, сидел на диване и читал газету. На просьбу мамы он лишь отмахнулся, мол его это не интересует. Мама вздохнула. Когда она закончила свои дела, мы вместе решили задачку. Она работала врачом, что создавало мне определенные неудобства. Иной раз хотелось не пойти в школу и притвориться больным. Так делали все в детстве. Но мою маму не проведешь. Я не ходил на уроки только по причине реальной болезни.

Я всегда хорошо ладил со школьными товарищами. Несмотря на то, что у меня толком не было друзей из-за переездов с места на место, мне удавалось найти общий язык с новыми ребятами и, что называется, поставить себя. Меня уважали за силу, за справедливость. Я решал большинство конфликтов словом, ведь многие видели на уроке физкультуры сколько раз я подтягиваюсь и отжимаюсь. Со мной лучше говорить. Ко всему прочему меня уважали из-за высокого положения отца.

Где-то примерно лет до восьми я не получал подарки на новый год. Отец считал бестолковостью и пустой тратой денег подарки человеку с неокрепшим умом. По его мнению я бы в любом случае не оценил старания родителей. Единственные, кто меня радовали так это мои бабушка и дедушка. Я их помню смутно. Они приезжали к нам в Сибирский последний раз, когда мне было семь. Потом они из моей жизни испарились. На мои вопросы куда пропала бабушка и дедушка мама, сдерживая слезы, говорила, что они переехали жить на море, там им дышится лучше, ведь у бабушки проблемы с легкими, а дедушкины кости в мягком климате чувствуют себя лучше. До какого-то момента я верил маме, но становясь взрослее понял, что их уже давно нет в живых.

В школе учился неплохо, но и особого энтузиазма не проявлял. Зато мне очень нравились уроки физкультуры. После занятий я частенько оставался в зале или на уличной площадке для дополнительной тренировки. Среди своих одноклассников я подтягивался и отжимался больше всех, участвовал в олимпиадах, занимал почетные места. Так как отца знали в Сибирском все, то директор школы постоянно заводил с ним разговор по поводу моего будущего. Он хотел сделать из меня спортсмена, легкоатлета. Отец улыбался, мотал головой.

– Мой сын будет военным, – с гордостью говорил он.

По исполнению двенадцати лет я вступил в ряды пионеров. Так велели родители. Они были идейными, а ребенок тогда особо не осознавал все величие момента.

«Я, Сергей Шестернин, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину, жить, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, как требуют Законы пионеров Советского Союза»

Призыв: Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов!

Я в воинском стиле отвечал: «Всегда готов».

Так началась моя более осознанная часть жизни.

***

Родители отправили меня в пионерлагерь в Краснодарском крае. Лагерь назывался «Синий Берег». Там были отличные условия, хорошие вожатые из числа детей военных, как я. Весь лагерь представлял собой большую огороженную территорию с воротами. Над ними дугой железными буквами написано название, а еще изображен дельфин. Внутри располагалась въездная площадь, по левую сторону находились жилые корпуса, рядом с административным зданием стоял гараж, дальше гостиница для специалистов, лечебный корпус, кинозал. В самой глубине лагеря были спортивный зал с бассейном и душевыми кабинами плюс рядом раскинулся стадион. У нас также имелась библиотека, куда я ни разу за все пребывание не заходил. Большую часть времени мы с парой других пацанов проводили на спортплощадке. Одного звали Тоха, взрослые называли Антоном. Полноватый, рыжий, улыбчивый добряк больше создавал атмосферу, чем участвовал в наших междоусобных соревнованиях с другим пареньком – Вадимом. Точно не помню, кто были его родители, но одно точно – он спортсмен. Признаюсь, он был лучше меня во всех дисциплинах. Отжимания, подтягивания, стометровка, приседания, везде Вадиму не было равных. В нашем отряде все на него равнялись. Единственное в чем он бы мне уступил – это стрельба. Тут, пожалуй, Вадим с большой вероятностью проиграет. К сожалению, чтобы выяснить это у нас не было ни разрешения, ни места, ни самого оружия. Так что мысленно я держал в голове, что хваленный Вадим далеко не так крут.

«Синий берег» остался в моем воспоминании, как что-то теплое, светлое, беззаботное. Именно там я впервые встретил человека превосходящего меня в силе. Дело даже не в том, что Вадим умел делать все лучше меня. На свете есть много людей лучше меня и Вадима в этом плане. Но конкретно в лагере сильнейшим был Вадим. Тем самым данное осознание меня мотивировало дальше работать над собой. Я переживал за свое второе место, так как сзади поддавливал другой, не менее слабый конкурент. Его звали Гриша. С ним у меня не сложились отношения вообще. Если Вадима я мог перенести, да и признаться честно, как человек он неплох. Проблема была в том, что он сильный и я это чувствовал. Что касается Гриши, то тут другая ситуация. Он любил выпендриваться, пользуясь своими внешними данными. Гриша был жилистый, «сухой», высокий. Он любил демонстрировать свои бицепсы, нося всегда майки. Когда Гриша оголял торс, то волей не волей будешь восхищаться его прессом, таким выпуклым и объемным. Лицом он явно превосходил всех нас, я имею в виду меня, Вадима и Тоху. Поэтому Гриша пользовался популярностью у девчонок. А те дуры из-за него постоянно тяпались. Помню у нас с ним чуть не завязалась драка.

Мы с парнями, как обычно, в свободное время упражнялись на турниках и брусьях, играли в «лесенку» до десяти и обратно. Побеждал всегда Вадим, хоть на последних этапах каждое подтягивание ему давалось с трудом. Я же всегда оставался вторым. Тоха играл с нами просто для интереса, но стоит отдать ему должное. До пяти раз в «лесенку» он доходил частенько. Мы с Вадимом не смеялись над ним, наоборот подбадривали, мотивировали, скандировали, что-то вроде: «Давай еще, ты сможешь». Как раз, когда была очередь Тохи, мимо нас проходил Гриня (так его все называли) со своей свитой. Прихвостни все младше него, дай бог среди них найдется ровесник. Их было больше. Гриня начал натужно смеяться над Тохой, который в поте лица пытался нагнать в «лесенку» нас с Вадимом.

– Что смеешься? – спросил у него Вадим.

– Смотрите парни, колбаса на турнике висит, дрыгается, живая что ли? – обернулся Гриня к своим. Сопровождающие неловко посмеялись.

Тут он взял с пола небольшой камень и кинул в Тоху. Тот ухнул и спрыгнул на ноги, потирая место прилета. Я посмотрел на Вадима, как бы приняв его главенство в нашей компании, в ожидании ответных действий.

– Извинись перед ним, – вырвалось у меня бесконтрольно.

А что я еще должен был делать, пока Вадим думал как поступить?

– Перед кем? Перед этой колбасой? Вы серьезно, парни? Попить у вас что-нибудь есть?

– Для тебя нет, – сказал я, следя краем глаза за Вадимом.

Гриня скривился.

– Вы че, попутали? С кем вы якшаетесь? Давайте с нами пацаны. Зачем вам этот толстяк нужен.

Тоха смотрел в пол, поправлял футболку. Мне стало жаль его. Гриню хотелось ударить. Он начал медленно подходить к нам. У меня внутри все кипело. Вадим наконец-то придумал что сказать.

– Нарываешься, Гриня?

Тот остановился и развел руки в стороны.

– Да ладно, я прикалываюсь. Бросьте пацаны, чего забычили?

– Теперь извинись перед Тохой, – сказал спокойно Вадим.

– Вот еще.

Гриня развернулся и через плечо харкнул нам под ноги. Я дернулся с кулаком на перевес, но Вадим меня остановил. Гриня продолжал провоцировать.

– Ну давай, ударь меня. Пожалеешь потом.

– Он специально провоцирует, не лезь, – шепнул мне Вадим.

– Силенок то маловато будет, – кривлялся Гриня. – Эй, Вадя, отпусти его, пусть попробует. Будет мне еще тут кидаться. Я ничего вам не сделал, просто пошутил. Пошли отсюда.

Он махнул на нас и головой показал своим, чтобы те двигались вперед. Свита немного растерялась, пацаны стреляли глазами в разные стороны, не понимая как себя вести.

– Оборжаться, – крикнул я ему вслед.