Провинция

– Вам его не жалко?

– Это мое дело и мой внук, понятно? Где ваш внук или сын?

Мухов стал чаще затягиваться. Он уверенно смотрел на Уварова.

– Внуков нет, зато дочь есть, и она сейчас сидит около своей матери и не хочет, чтобы та умирала.

Он выпучил глаза. Потом развернулся и пошел в автобус.

Больше Уваровы не видели ни Мухова, ни Пашу, ни этой милой пары. Каправнов с женой пытались пробиться в больницу. Они тоже пропали из поля зрения Уваровых. Люба с родителями отправились пешком в штаб. Там толпился народ. В обратную сторону шла старушка и плакала. Краем уха, Владимир Николаевич зацепил ее разговор с молодой сопровождающей, судя по всему, дочерью.

– Я же не больна. Я могу идти. Я могу идти.

– Мы найдем способ уехать.

Уваров в ужасе посмотрел на своих женщин. Анна Алексеевна выглядела из рук вон плохо. Она еле стояла и передвигалась с помощью Любы. Очередь в штаб двигалась довольно быстро. Там следовало сказать имя фамилию, при возможности предоставить паспорта. Сидящие за столами военные, оформляли людей и выдавали билеты. Кому-то отказывали из-за состояния здоровья. Уже через час, поезд должен отправляться, а Уваровы стояли еще далеко от столов с военными. Оставалось полчаса. Люба подошла к столу первая, таков был порядок, чтобы все по одному. Мужчина в военной форме, в годах, с седыми волосами и в очках спросил сначала, как зовут и откуда. Потом главный вопрос:

– С кем едете?

– С родителями, – ответила Люба с волнением.

– Сколько им лет?

Люба сказала.

– К сожалению вас на Восток отправить не получиться. Есть места до N.

– Это подойдет. Давайте, – обрадовалась Люба.

Военный выдал ей один билет, что немного озадачило Белозерову.

– А родителям билеты?

– Я должен их увидеть. А вы проходите дальше.

Военный указал на место позади себя. За ограждениями уже виднелся вход в вокзал. Люба прошла и стала ждать родителей. Владимира Николаевича пропустили быстро и тоже выдали билет до N. Настала очередь Анны Алексеевны. Ее продержали у стола дольше остальных. Люба начала нервничать, а Уваров не находил себе места. Перед ним стоял образ той несчастной женщины в слезах, проходящей навстречу. Владимир Николаевич нес сумки и даже не поставил их на пол, когда они с Любой ждали Анну. У них отлегло, когда увидели довольную Анну Алексеевну, переходящую ограждения. Семья была в сборе. Люба тут же подставила свой локоть маме. Она изо всех сил не показывала, что ей плохо перед солдатами. Заветный билет до N, выглядывал у нее из руки. Они стали ждать поезда.

Путешествие по железной дороге тоже не имело под собой оснований, считаться безопасным. Людей в вагоне набивалось страшное количество. На одну полку приходилось пять человек. Все терлись друг о друга, но ехали подальше от войны. Так прошли сутки. Спали сидя и кто, как мог примоститься на сантиметрах личного пространства. На станциях некоторые люди сходили, новые заходили. На одной станции, из соседнего вагона вытаскивали покойника. Человек не выдержал жары и случился сердечный приступ. Еще через сутки в вагонах начали раздавать воду. Солдаты на станциях просовывали бутылки через открытые окна. Народ жадно выхватывал их. Владимиру Николаевичу удалось захватить сразу две штуки. Одну из них, он тут же отдал Анне Алексеевне. Ей становилось все хуже и хуже. Поездку до места назначения, она выдержала.

Город N не тронула война. Лишь поезд, тяжело дышавший, напоминал, что на дальних рубежах идет война. Уваровы вышли на свежий воздух. В этих широтах уже стало холоднее, что благоприятно сказалось на самочувствие Анны Алексеевны. Она поправлялась. Их определили в лагерь для беженцев. Там был душ, еда, вода и все человеческие условия. Анну Алексеевну тут же забрали в больницу на лечение. Владимир Николаевич ходил по лагерю угрюмый, а Люба все время лежала на кровати и думала о своем муже. Через три месяца Уваровым дали временное жилье, на окраине города. Такому подарку, они очень обрадовались. Квартира досталось полностью меблированной. Владимир Николаевич грустил. Он хотел вернуться в родные края. Люба с ним много разговаривала в это время. Они сблизились за все месяцы, что им пришлось вместе пережить. Уваров перестал говорить о политики. За последние дни, он не сказал об этом не слова. Владимир Николаевич сильно заботился о дочери. Он спрашивал, все ли ее устраивает, болит ли у нее что-нибудь. Люба была счастлива. Затем Анну Алексеевну выписали из больницы, прописали необходимые таблетки и ей стало совсем хорошо. Уваровы стали обживаться. Еще через год им удалось уехать на Восток. Самая отдаленная территория. Там жила подруга Любы. Марина, так ее звали, с радостью приняла гостей. Люба устроилась на работу, Владимиру Николаевичу и Анне Алексеевне выплачивали пенсию. Ее хватало на жизнь сполна. Они даже помогали деньгами дочери. Казалось, что нет никакой войны. Просто семья решила переехать, но того города на границе уже не существовало. Его сравняли с землей авиаударами. Много бойцов там полегло, таких как Александр Белозеров.

История одного дезертира

Илья Солдатов жил в городе N, когда началась война. Повсеместно началась мобилизация. У него имелся младший брат. Ему было всего восемнадцать лет. Илья жил отдельно, в отличие от брата. Родители Солдатовых сильно переживали, что их дети окажутся на войне. Илья Солдатов, в прошлом, проходил военную подготовку и кое-какие навыки обращения с оружием у него имелись. Другое дело брат. Совсем недавно он закончил основную школу. Его ожидала жизнь, перспективы, будущее. Но война коснулась всех и порушила все планы. Солдатовых она разделила. К Илье пришли с повесткой на сборы. Солдатовы никогда не считали себя патриотами и тем более умирать за страну никак не хотели. Точнее они не видели в этом смысла. Наступившая война тоже не имела смысла. Солдатовы уехали из города N в глубь. Они сообщили Илье, что уезжают. В глубинке спрятался от призыва младший брат. Домик одной старушки послужил ему прикрытием.

Когда группа военных, отвечающих за призыв граждан, прибыла в деревню, где прятался младший Солдатов, кто-то из соседей донес на него. Родителей наказали, а его забрали в учебку. Он прошел ускоренные курсы и его отправили на границу. Как раз там только начиналось вторжение противника. С тех пор, родители ничего не слышали о своем младшем сыне. Старший же Илья, вырвался из N и отправился дальше, держа курс на Восток. На этой территории было мало поселений, зато большие территории. Связь со своими родителями он окончательно потерял. Нашелся домик лесника. Пожилой, бородатый старичок впустил Илью жить у него. Стояла его избушка в лесу, в тридцати километрах от поселка S. Отсюда до Востока примерно двести пятьдесят километров. У лесника имелось все, чтобы выжить. В доме у себя он провел электричество, сколотил туалет и вырыл под него яму. С пропитанием дело обстояло тяжелее. В военное время приходилось охотиться на животных, срывать ягоды, пить дождевую воду. Илья объяснил старику, что в магазин он поехать не может (несмотря на то, что у лесника имелся для этого мотоцикл) из-за призыва. Лесник не разделял радикальные настроения юноши. Возможно, он считал Илью трусом.

Солдатов прожил со стариком год. Внезапно лесник заболел. Ехать в S за доктором, было опасно. Там сновали военные. Увидев Илью, этого высокого, подтянутого, с ярко выраженными мужскими чертами лица мужчину, его бы тут же остановили и попросили объясниться. Илья не знал, что ему делать. Старик был совсем плох. Он умер очень быстро. Солдатов даже не смог предпринять хоть что-нибудь. Илья смастерил крест из стволов сосны, вырыл могилу и похоронил лесника. Он также сделал надгробие из дерева. Эпитафию на нем, выжег огнем. «Здесь похоронен страж леса. Он не отвернулся от нуждающегося человека. Вечная память». Прошел еще год. Война не думала прекращаться. В один день Илья принял решение совершить вылазку в S. Он сел на мотоцикл лесника, проверил топливо и двинулся в путь.

S считался поселком городского типа. После мобилизации, тут, также, как и везде, жили старики, инвалиды и женщины с детьми. Правда некоторых девушек все равно забрала СП (служба призыва). Они трудились в тылу. Илья приехал в поселок. Кругом все тихо. У магазинов стояла группа пенсионеров, обсуждающих военное дело. Илья зашел в магазин. Он очень обрадовался снова увидеть людей. Приятно было находится в обществе. Солдатов купил, что надо, поговорил с продавщицей.

– Ты парень откуда? – спросила женщина за кассой. Симпатичная блондинка с косой на плече и добрыми глазами.

– Да я тут недалеко, – невнятно сказал Илья.

– Ты этот что ли?

Женщина сделала страшную гримасу на лице. Она оттопырила пальцы. Кажется, изображался динозавр. Солдатов ни сразу понял, что к чему.

– Ты из госпиталя? – увидев, что Илья не понимает, продавщица повторила вопрос.

– А да да. Из госпиталя.

– Ой господи. Такой молодой, красивый, а оно вон как.

В магазин зашла пара людей в черной форме. Это означало только одно. Они из СП. Они разошлись по магазину и стали ходить между полками с продуктами. Илья захотел поскорее убраться отсюда.

– Родители есть у тебя? – спросила женщина. Она держала сдачу в руке и так не возвращала.

– Есть, но я не знаю где они.

– Бедный.

Служивые из СП встали за Солдатовым. Они переговаривались и ждали очереди. Продавщица на них внимания не обращала.

– Я пойду тогда. Очередь задерживается, – сказал Илья.

Женщина вздохнула и отсчитала сдачу.

– Эй парень – услышал Солдатов за спиной.

Он развернулся. Мужчина с щетиной в кепке, служивый СП улыбался ему.

– Где живешь? Имя фамилия?

Илья растерялся. Он хотел бежать и уже смотрел пути отхода. Мотоцикл только старый и заводится довольно долго.

– Я… я….

– Да из госпиталя он. Отстаньте от человека. Родителей нет у него. Больной он, – вмешалась продавщица.

СПэшник осмотрел Илью. Его напарник тоже присмотрелся.

– Мотоцикл чей на входе? – спросил мужик с щетиной.

Илья посмотрел на женщину с косой. В этом взгляде читалась помощь.

– Это Фома вчера приехал, купил водки у меня, напился прямо на крыльце и оставил транспорт перед дверями. Сегодня он придет и заберет его.