Проблема 28

– Боюсь, что нет.

– Кличка «Мясник» вам что-нибудь говорит?

– Нет.

– Спасибо, мы закончили, – сообщил Альберт, глядя на прибор, который так и не зафиксировал ни одной попытки Старкова солгать, – Одевайтесь, а я приведу вашу дочь.

Если бы у полковника Завьялова была возможность слышать все это, он бы сильно удивился тому, как мало внимания Альберт уделил вопросам об исчезновении Евгения Селиверстова. Он бы решил, что агент больше хотел не узнать что-то у президента, а как раз наоборот, кое-что ему сообщить. Только понять это сообщение последний мог только в том случае, если был причастен к похищению.

Так или иначе, Альберт решил, что допрос окончен и вышел в подготовительную комнату. Там он кивнул оператору:

– Можно отсоединять.

Технарь кивнул в ответ и нырнул в не успевшую еще захлопнуться дверь кабинета.

Сам Альберт вышел в коридор, и, достав из кармана куртки ультрафон, взглянул на его экран. Тот сигнализировал об активном вызове, длительность которого уже составляла больше десяти минут. Агент поднес телефон к уху и проговорил:

– Вы все слышали?

– Я все слышал, – немного печально проговорил приятный мужской голос.

– Этого достаточно?

– Да. Думаю, да.

– Тогда действуем по первому варианту! – с воодушевлением проговорил двадцать восьмой, – ворота открыты.

– Хорошо, – со вздохом согласился голос.

– Удачи! – Альберт прервал затянувшийся вызов и огляделся.

Пустые коридоры здания на Брущатой выглядели необычно. Как закрытое на карантин желудочное отделение инфекционной больницы. И хоть зрелище было неприятным, агент удовлетворенно кивнул сам себе. Главным было то, что его телефонный разговор никто не услышал.

Спрятав ультрафон в карман, Альберт зашагал к лестнице, чтобы спуститься вниз и освободить из одной из камер очаровательную пленницу, которую он сам туда и заточил.

3.

Эстонская улица протянулась с востока на запад через один из самых новых жилых районов Грязного города. Всего пара кварталов. Около полусотни двухэтажных домиков на одну или две семьи и два небольших жилых комплекса пятиэтажной застройки. Скромный торговый центр, детский сад и даже уютный спортивный комплекс с бассейном. Этот островок покоя посреди лесопарковой зоны мог запросто быть частью одной из соседних, гораздо более благополучных городских зон. Но судьба в обличье депутатов городского собрания распорядилась иначе. Райончик угодил в капкан границ Зоны №6 и постепенно стал прибежищем разномастных иммигрантов. В основном тех, у кого был относительный порядок с финансами, но не было порядка с документами.

Дом с номером 2 был, соответственно, крайним по четной стороне. Сразу за его крошечным двориком начинался лес. Проезжая часть улицы была неширокой. Асфальт на ней, хоть и был изначально уложен качественно, ни разу с тех пор не ремонтировался, а потому покрылся трещинами и пока еще не очень большими колдобинами. Тротуар представлял собой узкую дорожку, отсыпанную гравием, которую отделяла от дороги неглубокая технологическая канава. Дворики домов, прятавшихся за пышной растительностью, были окружены невысокими заборами. Искусственного освещения на маленькой улочке не было вовсе. Ближайший уличный фонарь располагался на перекрестке с более широкой Литовской улицей, в ста пятидесяти метрах западнее. Соседний дом под номером 4 был одним из немногих, что так и не обрели своего хозяина. Он выглядел мрачным темным пятном на фоне бурной зелени. Обитатели дома напротив проводили свой отпуск на родине в одной из бывших советских республик. А потому, двухэтажное строение по адресу: Эстонская, 2; стало идеальном местом для того, чтобы незаметно для всего мира продержать там несколько дней похищенного из служебного автомобиля человека. В этом вопросе Мясник постарался на славу. Можно было отдать ему должное.

Теперь старания неизвестного ему преступника мог по достоинству оценить командир межведомственной группы специального назначения, подполковник Кравцов. Он лежал на собственном брюхе в придорожной канаве на противоположной стороне Эстонской, в сотне шагов от интересующего его дома. На голове был компактный шлем с несколькими встроенными камерами. Одна из камер, действовавшая в этот момент в качестве бинокля в режиме ночного видения, транслировала изображение на внутреннюю поверхность тонированного забрала. А потому, несмотря на то, что подполковник наблюдал прямо перед глазами довольно яркую и очень четкую картинку, снаружи его шлем оставался совершенно черным, как и все остальное его облачение, включавшее огнеупорный, пуленепробиваемый комбинезон, мягкие ботинки со сверхпрочной, звукопоглащающей подошвой, и перчатки со встроенными сенсорами для управления электронными системами экипировки. Черным было и все его оружие. От автоматической винтовки до армейского ножа.

Подполковник рассматривал дом и спокойно, почти в полный голос обменивался своими соображениями с остальными участниками группы. Командир не боялся, что их услышат, потому что его шлем поглощал не только свет, но и звук. Его голос совершенно не проникал наружу, и был слышен только в наушниках его бойцов.

Кравцов не то чтобы нервничал, скорее был напряжен чуть больше обычного. Слишком уж деликатная операция предстояла его группе в эту теплую августовскую ночь. А вся ее деликатность заключалась в персоне человека, которого ему и его ребятам нужно было вытащить из того самого неприметного дома, за которым он пристально наблюдал вот уже больше десяти минут. Это совсем не то, что освобождать заложников из какого-нибудь театра или самолета. Там счет спасенных ведется в процентах от общего количества. 95 процентов – хорошо сработали. 98 и выше – блестяще ребята, получайте по ордену на грудь и денежную премию в размере квартального оклада. Меньше 90 – что ж… Ситуация была сложной. Но вы, все же, впредь постарайтесь быть аккуратней. И уж, конечно, это совсем не то, что уничтожение группы боевиков, засевших в каком-нибудь укрепленном лагере в степи или в горах. Там вообще не нужно беспокоиться о чьих-то посторонних жизнях, знай себе взрывай все вокруг и реагируй выстрелами на любое движение. Нет, сегодня задача была куда сложнее. Потому что счет велся всего на одну единственную жизнь. И здесь можно было либо полностью выиграть, либо вчистую проиграть. Такой задаче не позавидовал бы ни один командир боевого подразделения.

А потому Кравцов не собирался торопиться. Дом выглядел темным и безжизненным. Изнутри до его чутких ушей не долетало никаких звуков. И пока его это абсолютно устраивало. Сегодня они не будут с грохотом врываться в двери и окна. Сегодня они будут тихо подкрадываться и изучать, изучать, изучать. Пока не будут знать все о том, кто и что находятся в этом доме. Чем занимаются, чем собираются заниматься и какую представляют потенциальную опасность для его бойцов, но прежде всего для предполагаемого пленника. А потому прямо сейчас один из его ребят сантиметр за сантиметром полз к дому со стороны леса, таща на спине массивный рюкзак с многоканальным пространственным сканером, наподобие того, что был установлен на воротах здания АТБ на Брущатой улице. Только их прибор был в разы компактнее, а потому в десятки раз дороже. Еще двое его бойцов оборудовали себе снайперские гнезда на деревьях. Один в полутора километрах к северу, другой почти в двух километрах к северо-востоку. Третий снайпер обосновался на крыше десятиэтажного дома на улице Балтийской. Остальные члены группы Яна, залегли за пристройкой к дому номер 6 и ждали указаний.

– Пятый на позиции, – раздался в наушнике Кравцова голос бойца, которому предстояло провести сканирование здания.

– Начинай! – приказал Кравцов. Затягивать процесс подготовки не было никакого смысла. Он хотел знать, что ждет их в этом безликом, обманчиво спокойном с виду доме. Знать очень точно, во всех деталях. И только после этого выбрать один из вариантов силового вторжения, из тех, что десятки раз отрабатывались на их бесконечных тренировках. А если ни один из этих вариантов не подойдет для сегодняшнего дела, они прямо здесь разработают новый. И исполнят его сходу, без всяких тренировок, ничуть не хуже, чем любой из натренированных.

В этот самый момент Каспер припарковал неприметный «Форд» на стоянке возле небольшого торгового центра на перекрестке Литовской улицы и Балтийского переулка. Бородин и Завьялов тоже были в машине. От дома где, как они предполагали, неизвестные удерживали похищенного утром Евгения Селиверстова, их отделял целый квартал. Еще дальше, возле въезда во двор одного из двух жилых комплексов, замер серый фургон медицинской службы АТБ. Снаружи он ничем не выделялся, но внутри представлял собой настоящую мобильную операционную. Дежурный доктор и два его помощника были готовы мгновенно придти на помощь в том случае, если во время штурма кто-то окажется ранен.

За время поездки Каспер успел в основных чертах доложить Бородину о подготовленных на утро протоколах. Генерал успел кое с чем не согласиться и прикинуть в уме, кого и как придется напрягать. Завьялов слушал этот доклад рассеяно, периодически ныряя в волны собственных мыслей.

Теперь, оказавшись в непосредственной близости от места предстоящих бурных событий, все трое подсознательно старались вести себя потише, словно опасаясь спугнуть похитителей. В салоне Форда было тихо.

Константин Федорович чувствовал, как его ротовую полость оккупировал мерзкий металлический привкус. Он знал причину. Хоть это было странно, с учетом его работы, но он терпеть не мог наблюдать за насилием. Ему становилось от этого физически нехорошо. Он еще в детстве предпочитал сам двинуть кого-нибудь в челюсть, или даже самому получить по носу, чем увидеть со стороны, как это происходит с кем-то другим. А если задуматься над этим дальше, он смог бы признаться, что ему было бы проще самому выпустить пулю, чем стать свидетелем убийства. А теперь, когда все было в руках межведомственного боевого подразделения, насилия избежать можно было только чудом. Завьялов уже видел их в деле и мог себе представить, что произойдет в доме на улице Эстонской. Восемь человек вооруженных самым современным оружием, какое только существовало на этой планете, ворвутся в здание. Они начнут стрелять на поражение, еще до того, как их ноги коснутся пола. Они рассыплются по дому, словно горошины из оброненной медной баночки. А стволы их автоматических винтовок, заряженных самонаводящимися титановыми пулями, продолжат изрыгать короткие вспышки. Все случится за пару десятков секунд. Как это случалось в Мурманске, Томске, Каире, Бейруте или Идлибе. И конечно, у тех, кто прячется в доме, не будет ни одного шанса. Как не было ни в Томске, ни в Каире, ни тем более в Идлибе. Там Завьялов и видел одну из «девочек» в деле. В далекой Сирии, девять лет назад. Видел все собственными глазами, хоть и с расстояния почти в полкилометра. Трехэтажное здание. Двенадцать хорошо подготовленных, закаленных в многочисленных схватках с силами коалиции боевиков. Камеры слежения на улице, мины на лестницах. Кто знает, какие еще меры предосторожности. Ничего не помогло воинам Аллаха. Сорок две секунды. И все они отправились на свидание со своим суровым богом.

Вот только сегодня в доме после штурма специального подразделения должен остаться живым и невредимым один человек.

В одну секунду возможность силой вырвать Селиверстова из лап похитителей стала совершено осязаемой. Она приняла форму конкретного дома, сероватой картинкой подрагивающего на личном мониторе командира отряда отъявленных головорезов, ползущего на животе по придорожной канаве. И от этого Завьялову тоже было не по себе. Только сейчас он по-настоящему осознал, почему Альберт до последнего пытался найти другой путь. И его собственное азартное желание, преследовавшее его с той самой секунды, когда он понял, что агенту 28 удалось узнать заветный адрес, вдруг размякло и сладковатой жижей растеклось по горлу. Совершенно не к месту он вспомнил о дочери. О том, с каким необъятным пониманием, а может даже сожалением, смотрели на него ее чудесные яркие глаза. Полковник прикусил нижнюю губу и мотнул головой.

4.

Капитан Семенов укрылся за густым кустом сирени, у подножия небольшого склона, на вершине которого размеренно журчал довольно широкий ручей. Ночной лес, хоть и расположенный в черте огромного мегаполиса, был прекрасным местом для опытного диверсанта. В ста пятидесяти метрах к югу начиналась тихая городская улица. Небольшие двухэтажные домики с черепичными крышами, разделенные неширокой проезжей частью. Один из этих домиков и интересовал капитана. Дом номер 2 по улице Эстонской. Бесшумными заученными раз и навсегда движениями Семенов снял со спины массивный рюкзак, высвободил блок управления прибором, находившимся внутри, и принялся за настройку. Он учел расстояние, влажность воздуха, предполагаемую толщину и материал стен и еще десяток разнообразных параметров. Все это заняло не больше двух минут. Эксклюзивный прибор, призванный облегчить их нелегкую задачу и, возможно, сохранить чью-то жизнь был готов к работе.

– Начинаю, – проговорил Семенов и приступил к сканированию. Звук его голоса остался внутри его многофункционального шлема.

Данные сканера отображались прямо на внутренней части забрала шлема. Это не было похоже на видеоизображение. Это вообще не было в чистом виде визуальным представлением внутренностей сканируемого дома. Поэтому человек неподготовленный не сумел бы ничего разобрать в нагромождении картинок, цифр и символов. Но капитан Семенов ориентировался во всем этом превосходно. Для него это было то же самое, что смотреть в бинокль через окно средь бела дня. Он сканировал пространство дома метр за метром. От левого угла гостиной на первом этаже к коридору, потом к входной двери, потом еще правее на кухню. Он отсматривал все, вплоть до содержания кухонных шкафчиков. Медленно и очень внимательно. И с каждым осмотренным метром дома на Эстонской лицо капитана Семенова спрятанное за светонепроницаемым забралом становилось все более и более озадаченным. Он добрался до лестницы. Ощупал ее и перешел ко второму этажу. Две небольших спальни, ванная комната, и крохотный кабинет. И снова слева направо. Метр за метром. Пристально наблюдая за потоком разноформатных данных, поступавших с двенадцати из шестнадцати каналов, на которых работал сканер. И еще больше озадаченности на лице капитана. Наконец, добравшись до второй спальни, сканер нащупал в доме человека. Капитан подобрался. Быстро набрал череду команд на пульте управления, подключая неиспользовавшиеся до этого четыре канала. Они должны будут помочь ему опознать человека и сказать, в каком физическом состоянии он находится в данный момент.

Через сорок секунд Семенов уже знал, что человек сидит на стуле, его руки связаны за спиной, а на голову накинуто что-то вроде темного мешка. Человек был без сознания, но пульс был стабильным, дыхание ровным. С опознанием вышла заминка. Человек на стуле не был зарегистрирован ни в одной из баз данных, к которым имел доступ его сканер. Но это не удивило капитана. Наоборот, он надеялся именно на такой результат. Если связанным человеком был тот, за кем они сюда приехали, его данных не могло быть в доступных базах. Капитан снова обратился к блоку управления. Он запросил доступ к информации с выделенного сервера АТБ, работавшего специально для обеспечения активированного вечером протокола «Лондон». Код доступа их группе предоставил лично директор агентства, генерал Бородин. Семенов ввел код в строку запроса. Отклик последовал незамедлительно. Допуск был получен. Сканер перезапустил процесс опознания.

Капитан пристально следил за тем, как умнейший прибор перебирает данные с закрытого сервера в поисках совпадений с теми, которые он получал в реальном времени из комнаты на втором этаже дома на Эстонской улице. Один человек, второй, третий… Мимо, мимо, мимо… Двадцать шестой. Есть совпадение. Капитан шумно выдохнул.

– Что там, пятый? – тут же среагировал Кравцов, услышавший этот выдох, больше похожий на негромкий стон.

– Есть совпадение, – предварительно сглотнув слюну, чтобы смочить пересохшее горло, ответил Семенов, – объект «профессор» в доме.

– Он жив? – голос Кравцова дрогнул.

– Жив, – поспешил успокоить командира боец, – Без сознания, возможно от воздействия электрошока или какого-то лекарства. Но жив. Показатели стабильные.

– Хорошо, пятый, – гораздо бодрее проговорил Кравцов, – отлично! Давай весь расклад! Что с охраной?

– Эээ, – замялся капитан, – тут такое дело, командир…

– Да что там у тебя? – не выдержав повысил голос Кравцов.

– Нет никакой охраны, – пояснил пребывавший в явном замешательстве Семенов.

– Как нет? – не сразу понял командир группы.

– Совсем нет, – подтвердил боец, – «профессор» в доме один.

Подполковник Кравцов непроизвольно оторвал взгляд от дома и опустил глаза вниз к земле. Следовавшая за его зрачками камерами заботливо показала ему обработанное программой ночного видения изображение крошечных камешков гравия, сквозь которые тут и там пробивались слабенькие побеги мелкой травы. От одного из таких побегов устремился куда-то крохотный муравей. Он двигался резкими короткими перебежками, словно диверсант в тылу противника. Рывок, пауза, чтобы осмотреться, и снова рывок. От камешка к камешку, от травинки к травинке. Кравцов наблюдал за муравьем, чувствуя, как по предплечьям разливается покалывающая слабость, а в левой части груди, наоборот, скапливается какое-то едва различимое напряжение. Час назад он готов был не задумываясь поспорить с тем, что в его профессии не осталось ничего, что могло бы его даже удивить, а уж тем более выбить из колеи и поставить в тупик. Хорошо, что никто не предложил ему такое пари. Потому что иначе подполковник Кравцов проигрался бы в пух и прах.