У меня есть 200$ – я поехал вокруг света

Я шел по Сухумскому шоссе, очень узкому и без обочин, и мимо меня проносились машины. Шла большая стройка, и поднять руку я смог только после «Линии обороны» – мемориального комплекса, установленного на месте, где в 1942 году фашисты не смогли пройти дальше и потерпели поражение. Ловить машину я начал там, где стоит изрешеченный пулями вагон. Его я хорошо помню: когда мне было 12 лет и мы отдыхали в детском лагере в соседней Кабардинке, нас возили на экскурсию в Новороссийск, и историю про этот вагон, с десятью тысячами пулевых отверстий, рассказывали неоднократно. Правда, тогда он казался намного больше, да и дорога – на порядок шире. Вот в этом месте и остановилась роскошная «Инфинити», выезжавшая с цементного завода.

Паше 36 лет, живет в Сочи, женат, растет дочка. Как только я сел на кожаное кресло в роскошном салоне, он протянул мне коробочку с кешью и попросил не стесняться, если я захочу перекусить что-нибудь еще. У него своя строительная компания широкого профиля, но на тот момент он занимался заливкой бетона, работая на тендерах в разных регионах. Сначала мне показалось, что он под чем-то, может быть, даже под амфетамином, потому что вел себя очень активно и резко, говорил быстро и без пауз, но спустя некоторое время я решил, что это всего лишь нервы и выплеск адреналина от ситуации, которая с ним приключилась совсем недавно. И ему очень хотелось выговориться.

Ситуация до жути банальная для бизнеса таких масштабов: партнер Паши кинул его на деньги, забрав все заработанное на двоих за последний год, и попутно хочет подмять под себя всю фирму. Одновременно с этим некое третье лицо потихоньку выводит за штат всю технику. И пока два партнера между собой воюют, фирма разоряется. Паша всю дорогу сетовал на то, что партнер оказался нечистоплотным, завистливым человеком, который никак не может найти себе место в жизни, ничего не понимает в строительстве, а участвует в деле только деньгами. Но при этом ему очень хочется почувствовать себя начальником, значимым человеком, поэтому рвется руководить огромным штатом, где, правда, его никто не слушается, потому что все знают о его некомпетентности. И, в конце концов, личная нереализованность превратилась вот в такие проблемы. Партнер же винит Пашу во всех своих бедах и теперь пытается его наказать. Что же было на самом деле, я не знал.

Пока Паша рассказывал всю эту историю, мы заехали на один из участков в поселке Возрождение, что под Геленджиком, где у него был тендер на укладку бордюров и тротуара. Пока он разбирался с тем, как идут дела, я спустился вниз, на мостик через реку Жане, и мне тут же вспомнилось, как 2 года назад я был почти на том же самом месте. Тогда мы все лето работали с Танечкой в детском лагере под Туапсе, и один из выходных провели здесь, в дремучем лесу среди древних дольменов, а по дороге обратно, поздно вечером, застопили 52-тонный цементовоз, у которого на спуске на серпантине заклинило тормоза. Слава Богу, все обошлось.

За 7 часов, что мы ехали вместе с Пашей, в его искренности у меня не осталось никаких сомнений.

Мы говорили обо всем: о семье, о работе, о людях, о жизни… Из этих разговоров можно написать целую книгу на тему философии и мироустройства, если бы я помнил, о чем шла речь. Настолько это было неважным. Но я впервые встретил человека, который смотрит на мир примерно так же, как и я. И что удивило, так это открытость и дружелюбие моего попутчика, несмотря на его роскошную оболочку. В голове же давно засел стереотип, что богатым людям до простых смертных дела нет. А вот Паша как раз остался тем самым человеком, которым он был, когда начинал свое дело. Он помнил, что когда-то у него ничего не было, и совершенно этого не стыдился, а потому видел в людях людей, а не кошелек. Таких редко встретишь.

Сейчас он думает над тем, чтобы завязать со строительным бизнесом, закончить грязную возню с федеральными деньгами и тендерами, от которых каждая крыса хочет откусить кусок, и открыть собственную ферму по совместительству с туристическим центром. Прям как я. Только у меня денег нет, а у него они есть. Это я окончательно понял, когда на его телефоне высветилось напоминание «Купить квартиру в Москве».

Он говорил:

– С этой работой нет жизни. У меня дома жена, дочь, но я их практически не вижу. Я постоянно на нервах, постоянно работаю, все время что-то решаю, но это – не жизнь. Но я не могу остановиться, моя работа стала моим наркотиком. Я даже не могу и не хочу менять свои предпочтения: вот нравится мне моя машина, я к ней привык и другой не хочу. Хотя я прекрасно помню, как ездил на «девятке»! Как же я завидую тебе, что ты просто взял и поехал, не имея ничего. Тебе все двери открыты, и в первую очередь благодаря тому, что ты чист, с тебя нечего взять, ты никому не нужен с материальной точки зрения – и это самое классное, что может быть. Весь мир открыт перед тобой, и все вокруг будет тебе помогать.

Но была у Паши и другая сторона, о которой он не постеснялся рассказать. Точнее, про свое прошлое, которое очень схоже с моим настоящим. По сути, не по форме.

Когда его бизнес пошел в гору и на него свалились огромные деньги, Паша почувствовал себя королем мира. Он начал швыряться ими налево и направо, постоянно изменял своей жене, о чем потом во всех красках рассказывал ей, глядя прямо в глаза. Он унижал ее, говорил, что теперь может все и сам, и она ему больше не нужна. Хотел разорвать с ней всякие отношения, а люди, которых он считал друзьями на тот момент, как будто подначивали его к этому.

Они говорили:

– Да! Зачем тебе это? Ты не такой, не семейный. Ты одиночка, волк. Зарабатывай деньги, живи в роскоши – это все, что тебе нужно! Каждая баба – твоя! Ты будешь счастлив и без семьи!

Как будто кто-то специально говорил ему то, что хотели услышать его самые темные стороны.

В конце концов Паша понял, что натворил, и до сих пор расхлебывает последствия тех дней. Жена от него не ушла. Она вытерпела. И вот уже 7 лет у них все более-менее в порядке. В глазах Паши читалось огромное чувство вины перед ней, и он с болью в голосе сказал:

– Она уже очень давно не говорит, что любит меня. Но я знаю, что любит. Просто ей очень больно. Но она сама говорит, что раз уж после всего, что произошло, родила мне дочку и до сих пор со мной, то нет на свете более заинтересованного во мне человека, чем она… Она не говорит, что любит, но я знаю это.

По дороге Паша спросил, умею ли я водить. Следующие тридцать километров до поста ГАИ в Магри, где нас повязали три года назад, я колесил без водительского удостоверения по серпантину на махине стоимостью несколько миллионов рублей, а Паша спал на соседнем сиденье. Перед постом я разбудил его, а когда въехали в Адлер, он довез меня до самой границы с Абхазией, где мы обменялись телефонами.

На прощанье он сказал:

– Позвони, когда поедешь обратно. Очень рад был с тобой познакомиться!

* * *

Волонтерство – самый лучший способ совместить приятное с полезным, особенно если в кошельке не густо. Работать приходится немного, а кроме этого есть чудесная возможность научиться чему-то новому, познакомиться с интересными людьми и, конечно же, узнать ту страну, где ты находишься. Главное, правильно выбрать место своего пребывания и не строить никаких ожиданий. Ведь если ты приехал куда-то в гости, то принимаешь правила этого дома, а не пытаешься навязать свои. А если тебе повезет, то встретишь pinches tiranitos – мелкого тиранчика, – о котором Дон Хуан рассказывал Кастанеде. Мне повезло – именно к нему я и попал в «Старой Хижине». Дорога до него обошлась мне в 45 часов пути, 12 часов сна, 15 попуток и 28 рублей.

Знакомство с Андреем оказалось очень радостным и дружелюбным. Когда я приехал в хостел за две минуты до закрытия, из дома вышел пузатый невысокий неухоженный мужчина с сигаретой во рту и уставшим голосом, безо всяких приветствий сказал:

– Ну и чего ты приехал? Мы тебя вчера ждали.

Я опешил от такого гостеприимства и даже не нашелся, что ответить.

Он продолжил:

– Ладно, иди внутрь, завтра с тобой разберемся.

Это был Андрей, хозяин хостела. То, что с ним будет тяжело общаться, стало понятно еще после нашей первой переписки, когда моя самопрезентация вылилась в его скептическое: «Ну, я смотрю, ты ничего особенного не умеешь… ну да ладно, приезжай». Вот я и приехал. Туда, где меня, как оказалось, совсем не ждали.

Андрей – человек очень специфичный, но не плохой, хотя и пытается таким показаться тем, кто приехал ему помогать. Многое повидавший, себя испытавший и во многом реализовавший; человек, для которого нет слова «невозможно», он по-прежнему остается злопамятным мизантропом и социопатом с нестабильными настроениями, которого очень легко вывести из себя. Бухгалтер и программист по образованию. Уважает только тех, кто старше него или что-то умеет. А все остальные – пушечное мясо, которое можно пустить в расход, либо ученики, которых можно чему-то научить, а потом гордиться тем, что это именно ты выучил. Слабое сломается, а сильное вырастет – такой у него принцип. При этом сам Андрей – мастер на все руки. И не стесняется рассказывать о том, как приехал в Абхазию 8 лет назад и не умел ничего, а здесь пришлось научиться.

Он похож на ежа. Ворчит, фыркает, все тащит в дом. Больше всего удивляет, конечно, тот факт, что он вообще ничего не выкидывает. Старые гнилые доски, ржавые железяки, древние микросхемы, и даже гнутые ржавые гвозди (этих гвоздей был целый таз), и всякие уличные хозяйственные постройки, эстетический вид которых не особо важен, те же дровницы приходилось сколачивать из них, предварительно распрямляя, – в этом деле я стал мастером.

Андрей не выкидывал даже пластиковые бутылки! Из них он приноровился делать термоленту, которой очень удобно схватывать стыки, прогревая ее строительным феном. Чтобы ее сделать, достаточно одного швеллера с несколькими прорезями, болта, гайки и лезвия от канцелярского ножа – а потом режь сколько хочешь. Что уж говорить о груде металлолома, которая лежала сбоку от арт-хижины, сокрытая от людских глаз. И весь свой мусор он находил куда пристроить.

Конечно, Андрей далеко не тот тиранчик, о котором писал Кастанеда. Он не забирал ни у кого документы, не стоял над душой с кнутом или ружьем, не заставлял что-то делать через принуждение, и в любой момент от него можно было уйти (или же он сам предпочитал выгонять). Он был добровольным тиранчиком для тех, кто ему это позволял. И если он чувствовал чью-то слабость, то отрывался по полной. Но стоило на него надавить в ответ, как он тут же прекращал все попытки морального насилия и превращался в застыженного мальчика. Иногда складывалось ощущение, что Андрей специально проявлял агрессию, чтобы его поставили на место. Но он освобождал и указывал на чужие слабости, и за это ему большое спасибо. Иначе бы я не стал столько о нем рассказывать.

В хостел нельзя просто взять и приехать. Сперва надо связаться с владельцами, пройти небольшое собеседование и получить одобрение. Так Андрей и его жена Маша убеждаются в том, что гости знают, куда едут: тут не отель и даже не комфортабельный коттедж, и какого-либо сервиса ждать бессмысленно. Полное самообслуживание, да еще и штрафы на каждом шагу.

Для гостей лишь крыша над головой и какие-никакие удобства. И в придачу целый мануал с правилами, за нарушение которых иногда следовало немедленное выселение. Ни горничных, ни поваров, ни прачек, к которым все так привыкли за последние годы на зарубежных курортах. Нет… Здесь никого никогда не будут облизывать с ног до головы, потому что этот хостел держат мизантропы. Однажды Андрей проговорился, что сделать хостел – самая большая ошибка в его жизни, но эта ошибка приносит неплохой доход. Он бы рад уже завязать с этим и наконец-то отправиться в бесконечное путешествие, без которого очень страдает, да не находится пока тот человек, который бы руководил хостелом вместо него.

Для волонтеров в хостеле предусмотрено два варианта проживания. Первый – работа три часа в день в обмен на жилье. Второй – пять часов за жилье и полноценное трехразовое домашнее питание. Я жил по последнему. Завтрак и ужин готовил сам (продукты выдавали хозяева), а обед был общий. Правда, работа учитывалась не по количеству отработанного времени, а по эффективности. То есть если Андрей считал, что дело можно сделать за три часа, значит, даже если ты будешь делать его весь день, он все равно зачтет три. Поэтому волонтеры в «Старой Хижине» надолго не задерживаются. Хотя бывают и такие, кто приезжает туда на несколько месяцев, и даже я там был дважды.

Рабочий день начинался в 9 утра. Свое время можно отработать в любой момент, а можно соединить часы, отработать целиком один день, а следующий сделать выходным, это даже приветствуется. Работа тут разная и найдется каждому по его умениям. А если каких-то умений нет – можно научиться.

Девушки разрисовывают комнаты и следят за чистотой и порядком, ухаживают за огородом и садом, мальчики – что-нибудь строят, таскают, копают и мастерят. Я делал мебель из подручных материалов, в том числе из бамбука, перестраивал дровницы, строил перегородки и много чего еще по мелочи. Честно говоря, я даже и не думал, что могу делать такие вещи без какой-либо подготовки и из подручных средств. Особенно Андрей любил экономить на досках, поэтому старые половые доски порой приходилось пилить вдоль…

Жил я в общей комнате самого старого, разваливающегося на глазах здания. Помимо меня там было еще три человека – две девушки и парень. Вместо кроватей – топчаны – что-то вроде деревянного настила, где туристическая пенка заменяет матрас. Вместо одеяла – спальник. К такой жесткости быстро привыкаешь, и уже через несколько дней заметно выпрямляется спина. Для вещей – отдельная полка. Душ и туалет на улице. На условия я не жаловался, меня все более чем устраивало. Это было местом для ночлега, и много времени внутри дома я не проводил – не за этим сюда ехал. И до моря всего 20 минут пешком, а с балкона верхнего домика открывается чудесный вид на Сухум и окрестности.

Каждый вечер все жители хостела собирались в одной из хижин, пели песни под гитару, играли на барабанах, да и просто отдыхали. Люди были отовсюду: с Екатеринбурга, Москвы, Питера, Воронежа. Бывали даже иностранцы: за несколько дней до моего отъезда сюда на три месяца приехал парень из Турции, а перед этим гостила девушка из Латвии. Где-то за час до полуночи мы ложились спать… И каждый раз, засыпая, я пытался понять, как Андрей и Маша, добровольные изгои общества, смогли создать перевалочный пункт, своего рода чистилище для тех, кто находится на пути к себе. Хотел бы я заглянуть в их души, которые они так тщательно охраняют.

* * *

Путешествие без денег хорошо еще и тем, что ты можешь посетить туристические места либо бесплатно, либо значительно дешевле, чем это предлагают туристам. А кроме этого, посещение таких мест часто оборачивается настоящими приключениями, потому что тебя не возят на автобусе из одной точки в другую, полностью оградив от внешнего мира, а ты сам каким-то образом туда попадаешь.

Где-то на третий день моего пребывания в хостеле Андрей сказал:

– Завтра я еду за своими ребятами, которые с похода возвращаются, на Рицу. Могу тебя с собой взять. Только обратно сам добираться будешь.

Я, конечно же, сразу согласился. Такую возможность упускать было нельзя. Утром вместе с Сашей, моим соседом по комнате, мы погрузились в пикап Андрея. Он сразу предупредил, что въезд на Рицу платный – 350 рублей. Но, чисто теоретически, мы можем попробовать прошмыгнуть зайцами через КПП, чтобы сбор не платить.

По пути я расспрашивал Андрея о его жизни в Абхазии. Вместе с женой Машей они здесь уже 8 лет, переехали из Москвы, уйдя от городской суеты и неприятных людей. Маша занималась здесь недвижимостью, но после августа 2008 года, когда, согласно официальным сводкам, Грузия ввела войска на территорию непризнанной республики, а российские солдаты их оттеснили обратно, абхазский рынок недвижимости умер, и пришлось реализовать идею с хостелом, который стал приносить постоянный стабильный доход. Плюс к этому Андрей водил походы по горам, что очень скоро ему надоело – он любил ходить один.

Иностранцам в Абхазии что-либо купить нельзя, поэтому вся система купли-продажи здесь держится на честном слове и понятиях. Можно, конечно, попробовать получить абхазский паспорт, но стоить это будет очень и очень дорого, да и не факт, что его выдадут. Платишь всего лишь за попытку. Гражданство тут выдают только репатриированным: абхазское правительство очень заботит национальный состав своего государства, а разрешение на покупку недвижимости иностранцам приведет к тому, что абхазов тут не останется совсем. Их и так мало, намного меньше, чем жителей одного московского микрорайона.

– Но, – говорит Андрей, – если захочешь чем-то заняться здесь, можешь смело обращаться. У меня тут участок есть один в горах, очень красивый, давно ищу человека, который сделает из него конфетку. За свой счет, конечно же.

Проходить зайцем на Рицу мы передумали, как только увидели КПП и территорию вокруг. Оно размещено настолько удачно между двумя горами с крутыми склонами, что обойти его, конечно, можно, но очень сложно. Первый вариант – пройти справа по реке, пригибаясь, ногами в ледяной горной воде. Но за этим местом обычно наблюдают – все видно как на ладони. Второй вариант – слева, по крутым склонам через заросли, но с рюкзаками – не вариант. В общем, выложили по 350 рублей за въезд на территорию заповедника и, как выяснилось позже, не пожалели.

Само озеро, окруженное высокими снежными горами, мы стремительно проехали и помчались высоко вверх, в сторону озера Мзы, стоя в кузове пикапа. Это были незабываемые ощущения! По старой, почти заброшенной горной дороге шириной метра три мы то ползли, то гнали вверх, выкручиваясь на серпантинах. Тут постоянные оползни, и вокруг разбросаны камни и валуны, стволы деревьев, да и снег еще не везде сошел (в этих местах он тает только к середине июня). В какой-то момент пришлось даже вброд переезжать наземную часть водопада. Наверху нас ждал уже толстый слой снега, в некоторых местах достигавший метра в глубину. К этому я, честно говоря, совершенно не был готов. Думал, переночую где-нибудь рядом с озером и ни в какие пешие походы не пойду. Ага, как же…

Пока Андрей грузил свою группу в пикап, я наматывал на ноги полиэтиленовые пакеты, чтобы не промочить кроссовки. Чуть приодевшись из того, что было, мы с Сашей пошли дальше в горы, а Андрей поехал домой, оставив нас совершенно одних.

Я очень хотел подняться на вершину снежных гор, где я никогда не был, и казалось, что еще чуть-чуть, еще один поворот, и я окажусь там! Но, увы, до вершин было еще очень далеко, да и экипировка была не та: с тем, как я был одет, я бы там и остался. Поэтому этот поход стал всего лишь многочасовой ознакомительной прогулкой с красотой Рицинского заповедника. А Саша, мой сосед, очень хотел половить форель. Поэтому мы с горем пополам спустились к реке по склону с углом эдак градусов 70, где и расположились на пенках прямо на берегу быстрой горной реки. Костер развести не удалось – все вокруг было сырое. А где-то за 3 часа до темноты, когда сидеть на месте стало уже совсем холодно, я пошел обратно, оставив Сашу в своих попытках поймать хоть что-нибудь. Тут-то и началось самое интересное…