Большой переполох в Шын-Жане

– Значит, меня уволят из армии?

Но Начальник разведки ответил:

– Нет, никто тебя не уволит. Наоборот, твоя должность – это хорошее прикрытие. Ты будешь продолжать служить в своей должности и отвечать Начальнику гарнизона. Но ты также будешь отвечать и передо мной, и выполнять мои поручения. За это ты в старости будешь получать двойную пенсию.

Ли Лианжи перевел дух. Особенно его порадовало упоминание о двойной пенсии. Конечно, это было еще далеко, и до нее нужно было еще дожить. Но в любом случае это обнадеживало. Кроме того, он теперь будет не обычным военным, а наполовину разведчиком. Это наполнило его осознанием новой важности своей работы.

Они поговорили еще немного. И военные, и разведчик были немногословны, и разговор был коротким. В конце концов Ли Лианжи также с благодарностью принял задание от разведчика. В ответ тот сказал:

– Твоя служба в разведке начинается с этой поездки. Ты будешь моими глазами и ушами среди жужаней. Учи их язык, слушай их разговоры. Ты уже начал учить их боевое искусство – молодец. Теперь старайся узнать, сколько у них воинов, лошадей, овец. Всю эту информацию ты потом доложишь мне. А теперь иди.

Выйдя от офицеров, Ли Лианжи поднялся на крепостную стену, чтобы побыть одному и осмыслить то, что только-что произошло с ним. Он посмотрел на север. Там раскинулась бесконечная, необъятная и непознаваемая степь, страна дулу и жужаней. А ведь за ними есть и другие кочевые народы, о которых никто не знает. В той стороне краски были блеклыми, несмотря на весну, и поражали своей суровой и безлюдной красотой.

Потом Ли повернулся на юг. С той стороны виднелись рощи, леса, поля, и одинокая деревня. И чем дальше его взгляд скользил на юг, тем зеленее и приятнее для глаза становились земли, тем больше было поселений. Не видные отсюда, там же были и города: Турпан, Кашкар, и многие другие. В них кипела жизнь и торговля, процветали науки и искусства.

И вот Ли Лианжи стоит здесь, между двумя великими мирами. И он должен защищать тех, кто на юге, от тех, кто на севере. В его руках, и в руках его сослуживцев безопасность и благополучие шын-жанцев. Ему вдруг показалось, что он легендарный герой, который с кучкой других героев противостоит ордам врагов. От этих больших мыслей закружилась голова.

******

Вторая поездка в степь была еще интереснее, чем первая. Все казалось еще более насыщенным, ярким и пронзительным для Ли Лианжи. Рядом была изменившаяся, но в то же время столь знакомая Кидара. Ее соблазнительные формы, ее манящий взгляд будоражили мысли и чувства Ли. Иногда, находясь рядом с нею, он чувствовал запах ее тела, и это возбуждало его.

На этот раз Ли и Кидара не скакали, как резвящиеся олени, а степенно ехали рядом с повозкой. Ли ощущал себя уже взрослым мужчиной, ведь он был не много и не мало уже сотником. А Кидара казалась ему иногда уже совершенно взрослой, с ее глубоким и в то же время властным взглядом. И лишь когда она, забывшись, начинала смеятся над его шутками, она казалась прежней девочкой.

Днем Ли Лианжи наслаждался ее обществом и украдкой любовался ею, а по ночам, лежа в палатке он представлял ее в своих объятьях и мысленно целовал ее в губы и лицо, шею. От этого, и от дурманящих весенних степных запахов, он долго не мог заснуть. Он бы не променял эту дорогу ни на что другое.

Но вот они достигли аулов рода госпожи Эрдэнэчмек, где у Ли появился шанс проверить свои успехи в боевых искусствах. Как и в прошлый раз, в честь госпожи Эрдэнэчмек были устроены игры. На этот раз Лианжи уже мог себя показать, и не выглядел столь беспомощным. В борьбе он сумел войти в двадцатку самых лучших, а в стрельбе из лука в десятку. В скачках ему удалось доехать до конца гонок в основной толпе всадников.

Но вот в борьбе верхом на коне ему не повезло. Как он ни старался, но сидеть в седле так же прочно как жужане, он не мог. Их скорость, сила, резкость и реакция все еще оставались недостижимыми. Даже противники намного легче и моложе его держались на коне так отчаяно, что он никак не мог сбросить их на землю. А когда ему попались его ровестники, он несколько раз повалялся в пыли. Но Ли Лианжи разумно рассудил, что из четырех искусство он овладел тремя, что было совсем не так уж плохо.

Ну и конечно, Ли Лианжи не забывал о своем тайном задании. В этот раз он был весь глаза и уши, и старался понять и запомнить все, что происходило кругом. В этом ему помогал статус спутника госпожи Эрдэнэчмек и Жалмы-Кидары, ведь кочевники воспринимали его почти как своего. Он особенно старался учить новые слова жужанского языка, которые отличался и от шын-жанского, и от языка дулу. К концу поездки он уже мог говорить простые предложения.

Их визит прошел быстро, и пришло время возвращаться. На обратной дороге беспокойство и тоска от предстоящей разлуки вновь охватили Ли Лианжи. Он уже научился добиваться своего, и в этот раз ему было намного труднее заставлять себя думать о том, что его отношения с Кидарой невозможны.

Конечно, разум Лианжи говорил о том, что они из разных миров, и что он не должен мечтать о ней. Но его тело стремилось к ней, и душа хотела быть с нею рядом. Кроме того, его посещяли обнадеживающие мысли о том, что их объединяет то, что они оба полукровки, со степняцкой кровью в жилах.

Однажды ночью, во время очередной ночевки после дневного перехода, Кидара стала жаловаться матери, что ей душно спасть в повозке. Конечно, ночи были уже теплее, но все же было еще прохладно, поэтому мать сперва не могла понять, почему ее дочь вдруг заупрямилась. Она думала об этом весь следующий день.

Когда на следующую ночь дочь опять начала капризничать, жена Императора сказала ей, внимательно наблюдая за ее реакцией:

– Дорогая, может нам тебе поставить палатку? Ты смогла бы тогда спать на свежем воздухе.

После недолгих уговоров Кидара согласилась. Мать притянула ее к себе, и обняла ее. Потом Кидара прилегла на ногах Эрдэнэчмек, и мать гладила ее волосы, пока та не заснула. Поэтому Кидара не видела понимающей улыбки матери. Но мать улыбалась не только невинной хитрости своей дочери. Она улыбалась своим мыслям, и своим воспоминаниям. Ведь весенний степной ветер заставляет кипеть кровь как у молодых, так и у старых.

На следующий вечер жена Императора распорядилась поставить отдельную палатку для Кидары. Все отнеслись к этому как к очередной прихоти императорских дам. Но у Ли Лианжи были другие мысли. Ему стало казаться, что может быть, Кидара захотела спать отдельно не зря. К тому же, перед тем, как отойти ко сну, она посмотрела на него каким-то особенно долгим взглядом, от которого у него по коже прошли мурашки.

Той ночью Ли не мог уснуть. Ему навязчиво казалось, что Кидара поставила тент для их двоих. Его так и подмывало пойти и проверить ее. Ему даже казалось, что ее голос зовет его. Не смея верить самому себе, Лианжи тщетно старался отогнать это наваждение. Но оно не уходило.

В конце концов Ли Лианжи не выдержал и сел в своей походной постели. Рядом с ним крепко спали воины. Он подполз к отвороту тента и выглянул наружу. На некотором расстоянии от лагеря виднелась цепочка огней – там стояли караульные, охраняющие сон спящих. Ли быстро накинул свой халат и бесшумно выскользнул наружу.

Он надеялся пройтись и развеятся, чтобы потом суметь заснуть. Но вместо этого ноги привели его к палатке Кидары. Неподалеку перед палаткой сидели у костра два караульных. «Если бы подобраться к палатке сзади, в тени…» – вдруг подумал Ли, и тут же устыдился своих мыслей. Но тут же он как будто опять услышал голос Кидары:

– Дулат, где ты?

И вот он уже стоит в тени палатки, и его пальцы осторожно отодвигают полог. Вот он видит маленький ночной маслянный светильник, тускло освещающий пространство палатки. В его свете он увидел меховые одеяла, и среди них – Ли перестал дышать – лежала Кидара! Он видел плавное очертание ее бедра под мехом, и ее обнаженное плечо и ногу. Она спала раздетой!

Завороженный этой картиной, Лианжи некоторое время не мог пошевелится. Потом вдруг ощутил прилив решительности, и он пролез в палатку дочери Императора. В голове была только одна мысль – ради этого не жалко и умереть. Он тихо прокрался ближе к лежащей девушке. Он уже мог слышать ее дыхание, и как от него поднимается и опускается меховое одеяло. Сочетание меха и обнаженных частей тела – Ли еще никогда не видел ничего столь красивого.

Вдруг она повернулась к нему во сне. Ли замер – сейчас она закричит. Вдруг он заметил, что ее глаза не закрыты, а лишь прищурены, и что она на самом деле она смотрит на него непонятным взглядом черных глаз. Значит она не спала! Раз она не кричит, значит, она ждала его. Теперь он уже смелее приблизился к ней. Жалма сказала с легкой насмешкой в голосе:

– Наконец-то ты пришел. Я уже устала тебя звать. Почему ты заставляешь девушку тебя так долго ждать?

Непонятным образом эти простые слова еще больше усилили желание Ли Лианжи. Он вдруг ощутил себя во власти Кидары, и ему это почему-то очень понравилось. Он ответил:

– Значит, мне не показалось, что ты звала? Но как я тебя услышал так далеко, а охрана не услышала?

На что Кидара ответила снисходительно, уткнув свой подбородок в голое плечо:

– Дорогой Дулат, у женщин есть много способов позвать мужчину. Ты еще ничего не знаешь.

Новая, более уверенная и даже властная манера Кидары одновременно и пугала и необычайно манила Ли. Сейчас она казалось совсем взрослой, и ему просто хотелось полностью признать ее власть над собой. Он лег рядом с нею, все еще не веря, что это происходит наяву. Но даже сейчас он не осмеливался прикоснутся к ней. Кидара засмеялась:

– Ну что случилось с великим воином Дулатом? Неужели он боится молодой голой девушки?

С этими словами она сама придвинула его лицо к его лицу, и поцеловала его в губы. Ли ощутил ее аромат совсем близко, и вкус ее губ на своих. Он ответил ей и они слились в долгом страстном поцелуе. Но и тут Ли все еще чувствовал себя скованно, не веря что на него снишло такая удача.

Кидаре и тут пришлось его выручать. Она придвинулась к его телу, и, раздвинув его халат, прижалась к нему своей обнаженной грудью. После этого Ли уже не смог больше сдерживаться и начал жадно ее обнимать и ласкать руками. Под его сильными и чуткими руками струилась ее шелковая кожа, и ему казалось, что каждая частица его тела испытывает наслаждение от прикосновения к ней.

Наконец Кидара откинулась на спину, притянув за собой Ли. Ее губы произнесли шепотом на выдохе лишь одно слово:

– Дулат…

И от этого в его жилах вскипела и без того уже забурлившая кровь. Не помня себя от страсти, Ли овладел Кидарой, которая приняла его без боли и страха, хотя он был ее первым мужчиной. На пике страсти ее шея вытянулась вперед, а губы на запрокинутом назад лице бесшумно хватали воздух. В этот момент, целуя ее нежно пахнущую шею, Ли шептал ей:

– Жалма… Жалма!

Они оба старались сдерживать стоны боясь что их услышит охрана, но их прерывистое дыхание слилось в одно, и, казалось, вся палатка дышала в такт их движениям. Казалось даже сами их тела стремились слиться к одно целое, так тесно они прижались друг к другу.

Вскоре все было окончено. Долго сдерживаемая страсть и взаимное влечение сделали свое дела, и оба быстро достигли вершины наслаждения. После чего замерли по прежнему крепко прижимаясь друг к другу, не решаясь отпустить друг друга.

******

В это время, не видимая никому в тени снаружи палатки, за ними сквозь щель в ткани бесшумно подсматривала госпожа Эрдэнэчмек. Она сразу догадалась, к чему Кидара затеяла свои притворства и зачем она захотела спасть в отдельной палатке. Поэтому сейчас, в темноте, она понимающе улыбалась своим подтвержденным догадкам.

Но не только о своей женской проницательности думала жена Императора. Увидев два красивых молодых тела, слившихся в столь искренней страсти, пожилая женщина испытывала противоречивые чувства. Она молча отправилась в свою повозку и легла в постель, не переставая думать о том, что занимало ее уже два дня, и чему она сегодня получила доказательства.

С одной стороны, она радовалась за дочь, которой удалось потерять свою девственность с человеком, которые ей по настоящему нравился. Имено поэтому госпожа Эрдэнэчмек не только не стала противоречить дочери, но и даже помогла ее планам осуществиться. Она хотела, чтобы дочь хоть раз в жизни ощутила, что такое настоящая страсть молодости.

С другой стороны, мать сильно ревновала дочь. Вид крепких, упругих ягодиц Лианжи, его мускулистой спины, его сильных рук на теле ее дочери возбудил ее, и навеял ей давние воспоминания. Когда-то, когда она еще жила в Степи, она тоже была молода, и засматривалась на молодого жужанского воина. Он был чем-то похож на Ли – такой же статный и ловкий молодой человек.