Цикл «Ядовитый Джо»

– Ты поглотил всех, кто был мне знаком или был рядом с пробуждения. Паразит должен был остановить тебя! Ты заслуживал смерти!

– Смерти? – Черный выгнул спину и поднял большую часть тушки вертикально, опираясь на конечности нижних сегментов. Переводчик выдал серию смешков. – Паразит поклоняется мне, любит, лелеет, защищает от любых угроз. Мне не нужно заботиться о пище и крове, я всегда сыт и в тепле.

– Ты выкармливаешь личинки в брюхе.

– Это не цена, – отмахнулся пес. – Боже мой! Я стимулировал половые инстинкты частиц и легко покрываю потребность в носителях. Легко и с удовольствием!

Он широко развел в стороны конечности, их кончики легко дрожали.

– Я научился дублировать сети и теперь ничто не угрожает моей личности. Ты исчезнешь, как только паразит отложит личинку на последнюю из твоих частиц, а я – будущее расы! Симбиоз дал мне могущество. Мои частицы рассыпаны по планете и ближнему космосу, позволяя находиться везде, получать колоссальный опыт, которого нет у тебя, мой близорукий друг. Я, а не ты, стал богом, вечен и купаюсь в удовольствии! Паразит выполняет все, что я внушаю.

– Подлец! – взвизгнул рыжий. Черный хмара, не удостоив того ответом, извернулся ко мне.

– Тебе, наверное, небезынтересно узнать, что именно наш параноидный товарищ вывел идеального, абсолютного паразита. Абсолютный паразит должен обладать интеллектом, иначе какой к блохам абсолют? Настоящее произведение в области военных биотехнологий! Произведение, которое едва не укокошило творца, и выкосила всех, включая несогласных. А я нашел способ взаимовыгодного сосуществования. Паразитом легко манипулировать.

– Боюсь, я не совсем понимаю, – сказал я и потряс прутья клети. Они чуть пружинили, но расшатать их, да еще пребывая на четвереньках, казалось нереально. Без помощи извне, пожалуй, не выбраться. Лукавый впутал совершенно случайного хомо в борьбу разных видов и способов жизни. Но я, впрочем, вполне уяснил, что на особях, которых все принимают за туземных собак, паразитируют одновременно две расы – хмара и владетели, а в ряде случаев – их симбионт. Ни одна из сторон не вызывала сопереживания или сочувствия.

Воцарилась неловкая пауза. Оба спорщика с недоумением буравили меня глазками.

– Твой браслет, – наконец нарушил молчание рыжий.

– Властители запрещают нам использовать подобное оборудование, – я оголил запястье. – Ксенолог не сказал?

– Ха-ха, – сначала неуверенно, а потом во весь голос залился веселым лаем черный. – Ха-ха-ха! А я-то думаю, к чему мы изливаем патетику! Что за наивность? Браслет бы сняли в первую очередь. Хомо не уйти. Ни в коем случае. Я никому не позволю раскрыть наш секрет. Он получит червя в брюхо.

– Ах ты, шавка! – просунув руки сквозь прутья, я схватил черного хмара, неосторожно склонившемуся в мою сторону. – Выпусти меня!

Хмара вывернулся и, вцепившись в протянутые руки, дернул на себя, приложив меня лбом о решетку. Хрустнул и сместился нос, из глаз брызнули искры и слезы. Получив второй за считанные часы нокаут, я потерял ориентацию во времени и пространстве, и какое-то время болтался в вязкой и физически ощущаемой темноте, стягивающей свои щупальца вокруг добычи все тесней. Потом кокон лопнул и начал испаряться, оставляя на коже ощущение холода. Вернулись звуки.

– …Естественный отбор, представляете? – донесся сквозь вату стрекот владетеля, кажущийся знакомым. Пелена таяла, складываясь в тучную фигуру давешнего визави. – Странные существа. Это второй случай контакта. Признаться, не удивлен. Я предупреждал, что хомо нельзя доверять. Полагаю, стоит предпринять меры.

Он с кем-то перещелкивался по коммуникатору. Не прерывая разговора, инсектоид подошел к клети с умирающей собакой, ласково провел по ее шкуре ладонью.

– Убийца! – завыл рыжий хмара. – Проклятый убийца!

Владетель, не обращая внимания, повернулся ко мне.

– Обязательно доложу по результатам, – уверил он незримого собеседника и спрятал коммуникатор в складках сиреневой тоги нетерпения.

– Немедленно выпустите меня, – жестко потребовал я. – Нападение на хомо неминуемо и жестко карается.

Паразит приблизил к клети лицо, позволив разглядеть, как дробится мое отражение в фасеточных глазах. Я инстинктивно положил руку на манжет комбинезона.

– Ах, как бы вам сейчас это пригодилось! – владетель отстранился и победно помахал перед моим носом браслетом экстренного прыжка. Прибор, снятый с трупа несчастного ксенолога, казался целым. – Скажу больше. Помещение надежно закрыто от земных технологий. Мои возможности покажутся вам архаичными, но уверяю вас, они эффективны.

– Как червь? – уточнил я.

– Червь? – гневно защелкал он. – Да как вы смеете оскорбл*ть мое потомство! Это личинка, вызревающая в законном симбионте!

– Убийца! – изводился лаем рыжий «пес».

– Может начистоту? – паразит, не глядя, ударил по решетке с бесновавшимся хмара. – Ксенолог был агентом? Вы готовите вторжение? Почему вы решили уничтожить нас? За что?! Отвечайте!

– Выпустите меня, – твердо сказал я.

– Хомо иногда бывают необъяснимо упрямы, – покачал головой паразит. – Я вообще сомневаюсь в разумности вашего вида. Слепое следование принципам, бескомпромиссность, узколобость, суицидальность, наконец. Все это признаки генетической ущербности. Где-то природа дала сбой, дав шанс подняться никчемному созданию. Но, полагаю, она же ошибку исправит. В вашем случае, очень быстро.

– Из вас получился бы плохой парламентер, – сказал я.

– Поэтому я на своем месте, – ответил он. – Вы не будете отвечать на мои вопросы? Что ж… Вынуждаете…

Паразит обратил лицо вверх.

– Высев, – прошептал черный хмара и попятился к выходу. Владетель застонал. Голос его источал негу. Руки медленно и неуверенно, словно уже не он сам, а кто-то иной, дергающий за невидимые нити, был им хозяином, потянули полу тоги, обнажая брюхо. На животе извивались, переливаясь бесцветными сегментами, червеобразные образования. Каждое, как я понял, было личинкой. Рыжий хмара отчаянно завизжал, пытаясь вжаться в дальний край клетки.

– Помоги! – завопил рыжий. – Помоги же!

Самая крупная личинка с чваканьем оторвалась под своим весом и упала. Из отверстия в брюхе владетеля, образовавшегося после разделения с личинкой, нехотя потекла вязкая белесая жидкость. Ударившись об пол, личинка свернулась, но потом уверенно поползла к клетке с рыжим хмара. Рядом свалилась вторая, третья, посыпались следующие.

– Черт побери! – закричал уже я. – Нельзя поступать с разумными существами так омерзительно.

Владетель продолжал стоять, расставив широко ноги и задрав голову. Он пребывал в трансе. Конечности паразита судорожно подергивались, но не отпускали тогу. Личинки ползли по прутьям, сыпались сверху. Рыжий «пес» катался по клети, я остервенело хлопал по открытым участкам кожи, чувствуя, как под ладонями брызжут, лопаясь, мелкие чудовища, называемые кузнечиком потомством. Воздух густел дурманящим сладковатым запахом переспелой дыни.

– Не дай пиявкам вцепиться, – пролаял рыжий хмара. С предупреждением он припоздал. Одна из личинок вскрыла кожу на запястье и опустила в надрез головной сегмент. Как только ферменты паразита попали в мою кровь, остальные личинки потеряли ко мне интерес, а я потерял интерес к жизни.

Все прежнее теперь казалось несущественным и пепельно серым, а сущее слишком громким и медленным, некомфортно большим и вульгарно ярким. Тело налилось неимоверной тяжестью, став громоздким и податливым, как желе. Очертания окружающих предметов колыхались в чернильном мареве. Кожа, словно облитая кислотой, пузырилась и шипела, открывая мышцы, мягкие ткани, розовые кости. Потом оголенных нервных окончаний коснулось что-то обжигающе холодное, липкие щупальца жадно нащупали бьющиеся в истерике вены, материализовавшийся в сознании мрак лизнул кровь, а потом потянулся, подчиняясь движению тока, к внутренним органам, сердцу и мозгу.

Частица мрака невесомым дымным колечком проникла в черепную коробку, с каждым мигом становясь все более осязаемой, выбрасывая кляксы метастаз. Нечто противное, бесхребетное и источающее ядовитую слизь забралось в голову и копошилось внутри, бесцеремонно перебирая воспоминания и со скукой отбрасывая их в сторону, будто хлам. Оно шевелило моими пальцами и губами, скребло ногтями по камню пола, пряталось за роговицей, чтобы смотреть на мир моими глазами. Я больше не принадлежал себе и, растворяясь в кошмаре, который креп и рос вместе с моим ужасом, закричал.

Вопль, в который я вложил всю душу, вернул в реальность. Она плыла и казалась параллельной, но что-то подсказывало: вот истинная. Плечи вместо головы венчал треснутый глиняный горшок, и пара осколков, выпавших из него, кололи ладони. Во рту чувствовался металлический привкус, а воздух отдавал чем-то прелым и был густым, как слизь, забившая нос и мешавшая дышать.

В ноздре что-то шевелилось, выбираясь наружу. Холодея от омерзения, я нащупал кончик инородного тела и потянул, ощущая, как оно извивается, будто ей не менее противен контакт. Это что-то оказалось личинкой, стремившейся покинуть мое тело в гнойном сгустке белых кровяных телец. Метаболизм хомо оказался для чужого паразита отравой. Червеобразная тварь еще шевелилась, когда я размозжил ее кулаком, привлекая внимание владетеля, замершего у клети с рыжим хмара.

– Любопытно, – прошипел инсектоид и шагнул было ко мне.

– Времени мало, скоро личинка перехватит управление моей нервной системы, – вдруг проскулил рыжий хмара. К его холке прилипла личинка и толчками проникала вглубь. Черный лежал у входа в помещение. Его лапки конвульсивно подергивались.

– Мой хороший, – просюсюкал паразит, остановившись. Тога на нем болталась, как на вешалке. – Потерпи, и боль пройдет. Тебе оказана честь выносить мою малютку.

– Отвратительное зрелище, – подал голос я. – Паразит, уничтожающий создателя.

– Отвратительны здесь только вы, – парировал владетель. – Моя раса существует благодаря собакам. В других существах наши личинки не вызревают в разумные особи. Поэтому мы приручили и разводим наших красавиц. Наша связь неразделима!

– Вы преступник! Вы паразитируете на разумном виде!

– Какая чушь! – Паразит открыл клеть с рыжим хмара и поманил наружу. «Пес» послушно вышел и заискивающе потерся о хозяйскую руку. В хитиновом панцире темнела дыра.

– Вам еще нужны доказательства? – спросил владетель, но самоуверенность никогда не заканчивается чем-то хорошим. Многоножка, ласкавшаяся у ног, вдруг вцепилась в горло, припечатав затылком к моей клети. Тот пытался отодрать от себя пса, но сил было недостаточно, и паразит стал медленно оседать.