Цена желания

– Меня зовут… – так, подумаем, как же назваться… Вот, придумал. – Меня зовут Вуди!

«Ну конечно, Вуди Вудпеккер – это мой любимый герой мультсериала. Он очень умный, хитрый и находчивый, прямо как я!»

– Ну, судя по тому, что ты так долго думал, это не твое имя!

«Чтооо?! Она тоже сыщик? Да, такого я не ожидал. Настоящая битва умов. Ответим достойно.»

– Просто я немного растерялся от того, что ты так настойчиво попросила отдать тебе машинку.

«Блестящая победа. Ей нечем ответить на столь стремительный выпад».

– Но ведь до этого ты говорил нормально. Значит, ты врешь!

«Оглушительное поражение».

– Так как же твое имя? – с улыбкой спросила она.

– Мое имя… Никто.

– Нет такого имени.

– А мне все равно!

– Ну скажи, пожалуйста! Я же свое сказала!

«С фактами, конечно, не поспоришь. Но для мужчины хуже нет, когда над ним смеется девочка!»

– Все равно не скажу! И не проси!

– Ах так?! Если не скажешь, тогда я обижусь и больше никогда не буду с тобой разговаривать.

«Нет. Она мне никто. Но я уже слышал эту фразу. Мама так папе говорила, когда ей что-нибудь от него было нужно. И папа боялся этого. И мне тоже стало тогда страшно, хоть до конца и не осознавал, почему.»

– Нет! Нет, не надо! – чуть было не выкрикнул я. – Просто? над мои именем все издеваются. И я не хочу, чтобы и ты смеялась над ним.

– Что ты, я так никогда не поступлю. Над такими вещами не смеются. Ну разве только мальчишки, а женщины – выше этого.

«Она явно позаимствовала эту фразочку из маминой речи.»

– Вот над моим именем тоже смеются. Ведь «fate» имеет значение веры. Вот и дразнятся: «Эй Фэйт, кто-нибудь в тебя уже поверил?». Хоть мои обидчики тут же и жалеют об этом, но меня это страшно бесит.

– Ты дерешься, что ли?

– Еще как! – Фэйт встала в гордую позу, выпятив грудь вперед. – Я известная воительница! Как Зена!

– Но ты же девочка. Девочки не должны драться!

– Кто это тебе сказал? Хотя мне все равно.

– Ну ладно…

– Так скажешь ты свое имя или нет?

– Что же, деваться все равно некуда. Я Энджел. – едва слышно произнес я.

– Опять выдумываешь? Или тебя действительно зовут Энджел?

– Да, а что…

И тут она рассмеялась. Ну вот, опять – сейчас начнется. «Энджел, когда тебе отчитываться перед Богом?» «Энджел, сколько душ сегодня вошли в Рай?» или «Энджел, или скажешь где находится Рай, или мы тебя макнем головой в унитаз и с мокрой головой ты не взлетишь» И все в этом духе. И зачем я сказал. Дурак. Пойду лучше домой.

Но тут Фэйт с улыбкой пояснила:

– Прости. Не обижайся, пожалуйста! Я не над именем смеюсь! Но твое имя… Просто я очень люблю, когда мама рассказывает о Боге. Она мне перед сном часто читает разные истории из книги про него. И я много знаю об ангелах. Это такие чудесные создания! Всегда хотела увидеть ангела с белоснежными крыльями, как в той книжке. И вот, сегодня меня в первый раз выпустили погулять дальше дома, а я шла и думала: «Вот бы мне увидеть ангела!» И вот встретила тебя.

И тут я тоже рассмеялся.

– И что, я похож на ангела?

– Немножко… Крыльев у тебя нет, – она показала подобие разочарования на лице. – Но зато ты добрый. Я это чувствую.

– Как скажешь.

Мне почему-то стало очень неловко.

– А.. Можно звать тебя Энджи?. – спросила, покраснев, она.

Так меня называли всегда только родители и близкие друзья. Но почему-то я чувствовал тогда в Фэйт родственную душу.

– Конечно! Мне нравится! Ну что же, ты хотела поиграть с машинкой. Давай!

С этого момента началась дружба, подобно которой, как я тогда думал, мир еще не знал. Фэйт была просто девчачьей копией меня самого: такая же умная личность, пытающаяся строить из себя взрослую, говорящая заумными словами, которых понахваталась от взрослых, любящая детективные истории. Мы проводили все время вместе: играли, общались. Вместе росли. Вместе ходили в школу. Помогали друг другу все время в учебе и в жизни. И хоть и у нее, и у меня были и свои друзья, но доверяли мы только друг другу. Даже звали друг друга «братанами на века».

Моим родителям Фэйт тоже сразу понравилась. Довольно быстро наши семьи подружились между собой. Ее отец с матерью были очень доброжелательными и совсем не странными людьми. Они вроде и скромные были, но в то же время любили повеселиться и пошутить. А самое главное – они никак не показывали того, что мой папа – инвалид. Не старались ему сочувствовать и напоминать все время о его недуге, а наоборот, обращались с ним, как-будто он вполне нормальный человек без каких-либо физических изъянов. И, возможно, моя дружба с Фэйт и знакомство с ее родителями хоть как-то смягчили мою нечаянную вину перед недугом отца. Потому что в первый раз с того инцидента он выглядел по-настоящему счастливым. Помню, как папа предвкушал каждую новую встречу с Мистером Дейном – отцом Фэйт, беспокоился, когда он задерживался. Он не показывал этого явно, но достаточно было просто понаблюдать за ним, и было видно, как его глаза то и дело посматривали на висящие на стене часы. А когда отец Фэйт все же приходил, он вскидывал руки и говорил:

– Наконец-то, Дейв! Я уж думал, случилось чего.

А затем они сидели на кухне, долго и много разговаривали на разные взрослые (в основном, политические) темы.

Тем временем, нам с Фэйт уже шел пятнадцатый год. Это пора переходного возраста и подростковых ошибок. Одну такую ошибку довелось совершить и мне. Дело в том, что мы уже шесть лет дружили, а я так и не решился рассказать о своем даре. Кстати, за все эти шесть лет эта способность ни разу не была использована. И это было очень удивительно и хорошо, потому что не было никаких ошибок, не было искалеченных жизней, случайно разрушенных невинным желанием. И я боялся все это время сказать ей. Боялся, что она мне не поверит, посчитает меня сумасшедшим и вообще перестанет со мной общаться. Но именно тогда, летом, когда мы с ней прогуливались по берегу этой самой реки, я и решился все ей открыть. Начал издалека:

– Слушай, Фэйт, мы ведь давно уже с тобой дружим, и я все хотел сказать…

– О, ты мне тоже нравишься!

Я потерял дар речи, ведь хотел сказать совсем не это. Но она быстро нашлась, что сказать при столь неловкой паузе.

– Но как друг. В смысле, если все мальчики бегемоты, то ты очень даже милый бегемотик.