Цена желания

Цена желания
Данте Стрейсон

Владеем ли мы сами своей судьбой? Ответ на этот вопрос попытается дать наш главный герой, рассказывая историю своей жизни таинственному мистеру Ди. Знакомьтесь, Энджел Коллинз – человек, который родился с уникальной способностью – исполнять желания людей. Проклятье это или дар? Нужен ли наш герой этому миру? А главное, сможет ли он после всех испытаний судьбы остаться самим собой?

Цена желания

Данте Стрейсон

© Данте Стрейсон, 2019

ISBN 978-5-0050-0078-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

Владеем ли мы сами своей судьбой? Ответ на этот вопрос попытается дать наш главный герой, рассказывая историю своей жизни таинственному мистеру Ди. Знакомьтесь, Энджел Коллинз – человек, который родился с уникальной способностью – исполнять желания людей. Проклятье это или дар? Нужен ли наш герой этому миру? А главное, сможет ли он после всех испытаний судьбы остаться самим собой?

Начало. Занавес открывается

«Плюх-плюх-плюх». Ещё раз. «Плюх-плюх-плюх». Камушек три раза ударился о воду и канул на дно. «Плюх-плюх-плюх». Почему только три? Почему даже это не получается, как сам задумал? Вся моя жизнь – это яркий пример отсутствия свободы воли. И это страшно раздражает. «Плюх-плюх-плюх». Как же хорошо им – простым людям, которые ничем не обременены и зависят только от бытовых нужд и физических желаний. Вот женщина снуёт туда-сюда в окне, занятая приготовлением вкусного ужина для мужа и детей. А там, на противоположном берегу реки, парочка влюблённых уединилась в машине, наивно думая, что их там никто не видит. А чуть дальше простой вор, который притаился в переулке, ожидая поспешно идущего «денежного мешочка». И совсем недалеко, буквально в сотне метров, два подростка забрались на чердак заброшенного дома в поисках приключений. Столько судеб умещается на столь малой площади одновременно. А сколько их на целом земном шаре?! Да, это жизнь! Такая, какая она есть! Все время меняется и подкидывает новые сюрпризы. И в глобальном плане все людские проблемы кажутся несущественными. Совершенно неважно, что муж изменяет своей жене с секретаршей на работе. И неважно, что озабоченный подросток, спрятавшись в кустах, снимает видео о парочке в машине. И неважно, что у будущей жертвы грабителя порок сердца. И неважно, что детей заметил полицейский, направляясь к ним с целью арестовать и вернуть родителям. И неважно, что у этих детей нет родителей. Это банальщина и рутина. Стакан всегда наполовину полон или пуст? Вопрос хороший, но гораздо интереснее знать, кто его наполняет.

Мир полон разочарований. И уметь радоваться мелочам – самый настоящий подвиг в наше время! А вот плакать из-за небольших неурядиц, испытаний – это самый ужасный человеческий порок. И Вселенная очень жестоко за него наказывает. Вот и выходит, что люди делятся на два типа – одни восхищаются совершенно обыденными вещами: радуются рассвету, утреннему снегу, красивым цветам на аллее в парке… Другие воспринимают незначительные личные неприятности: поломка в машине, пробки на дорогах или низкая зарплата – как беды вселенского масштаба. И тем самым испытывают судьбу, навлекая на себя ещё больше несчастий…

Да, человеческая жизнь – это, воистину, величайший подарок Бога. И прожить её достойно – это самая трудная задача. Жить обычной жизнью, испытывать обычные чувства – это моя единственная мечта, которой никогда не суждено сбыться. Ведь именно свои желания я исполнить не могу.

Я не просил об этом даре. Он со мной с самого рождения. В первый раз это случилось, когда мне исполнилось семь лет. Папа, усталый и расстроенный, пришёл с работы. Мама была удивлена, так как отец отличался исключительно спокойным характером.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовалась она.

– Эти ослы ничего не понимают и относятся к нам, как к скоту. Ты делаешь им деньги, которые всё равно никогда не увидишь, а они даже зарплату вовремя не платят. Всё у них денег нет, всё у них проблемы.

– Милый, мы же об этом говорили. Но ты сам сказал, что заявление не подпишут, пока ты не отработаешь до конца сезона.

– Да знаю! Но я не хочу больше туда ходить!

Были ещё слова, много. Тогда я не мог всего осознать. Только понял, что отец не хочет ходить на работу. И это случилось. На следующий день он попал в аварию, вследствие чего повредил позвоночник и больше никогда, до самой смерти, не мог ходить. Тогда я не винил себя, потому что не знал, как работает мой дар. Но второй случай полностью заставил меня убедиться в личной причастности к происходившему безумию.

В моей школе, как и во всех других, были обидчики. Трое мальчиков всегда издевались надо мной за то, что я был несколько скромнее и умнее их. Однажды, после уроков меня поймали и засунули в мусорное ведро. Тогда я обиженно крикнул: «Бог все видит и защитит меня». На что Джонни Рэд, главарь их банды, ответил: «О, малыш Коллинз верующий! Что же, если это действительно так, то пусть нас с неба поразит молнией! Нет, серьёзно, я хочу на это посмотреть». И у меня как-то само собой вырвалось: «Да будет так». В тот же час, с неба в то место ударила молния – две «шестёрки» Рэда погибли на месте. Джонни же отделался лёгким испугом, но до конца жизни находился в психиатрической клинике. Тогда это назвали несчастным случаем, а меня целый год, через каждые два дня, водили к психологу. Все вокруг боялись, что после этого я не смогу жить нормально. Другой бы обычный ребёнок на моем месте, наверное, так и замкнулся бы в себе, перестал разговаривать и сторонился бы людей. Но я много чего не понимал в свои семь лет с небольшим, однако даже тогда догадывался, что все эти «несчастные случаи» на самом деле не случайны. А ещё у меня не было внутренних терзаний по этому поводу. Хоть со мной и разговаривал школьный психолог, и родители всегда справлялись о моем самочувствии, я действительно не понимал, почему все так беспокоятся обо мне – не меня же ударило молнией.

Но зато тот день стал отправной точкой изучения моей способности. Я отчётливо помнил тот голос в голове, когда Джонни Рэд пожелал молнии с неба. «Да будет так». Нужно было понять, как это все работает. Был декабрь, оставалось несколько дней до рождества. И где ещё можно было проверить мою гипотезу, как не на игровой площадке. Там, где много детей наперебой рассказывали друг другу, что они хотят получить на Рождество. Один кричит: «Я хочу получить железную дорогу!» Другой: «Мне бы побольше солдатиков из новой партии!» И тут я понял, что когда слышу слово «хочу» или «желаю», то в мыслях проносится одна и та же фраза: «Да будет так». И можно было посчитать все это глупостью и моей личной выдумкой, если бы все не получилось. Дети, чьи желания я услышал, действительно получили то, что хотели на Рождество. Причём их родители были в абсолютном непонимании того, откуда взялись вещи, которые они не приобретали. Однако, вскоре все об этом забыли, списав на нелепую случайность.

С этого самого момента я осознал и принял два факта: первый – у меня есть дар исполнять желания людей, причём неосознанно; второй – это я виноват в том, что мой отец инвалид. Но, как ни странно, почему-то не было тяжело от этой мысли. Нет, я плакал, но это больше походило на слезы ребёнка, у которого на землю упало мороженое. Но не более. Самое страшное, что я принял это, как должное. И, естественно, подобное спокойное поведение удивляло всех вокруг, а особенно, моего психолога, миссис Фрейм, чьё восприятие мира было ограничено исключительно знаниями о психологии.

После всех этих инцидентов у меня была единственная цель – понять, можно ли управлять скрытой во мне силой, как в комиксах. И здесь начинается первая моя история.

История первая. Вечная дружба

Дружба и любовь, несомненно, имеют сходные черты. О любви даже можно сказать, что она есть безумство дружбы.

    Сенека Луций Анней

Её звали Фэйт.

В маленьком американском городке, откуда я родом, все друг друга знали, уважали и были приветливы. Это было просто райское место для людей, уставших от будней суеты больших городов. Здесь были те же самые радости: гипермаркет, кинотеатр, клуб, фитнес-центр и т. д., только одно отличие – мало людей. А как говорится, чем меньше людей, тем воздух чище.

Но шутки шутками, а дышать там действительно было очень легко. Точно не знаю, правда это или нет, но наш город тогда считался самым чистым в Америке. Многие даже шутили, что наш воздух нужно продавать в баночках туристам.

Мне как раз недавно исполнилось десять лет. И, взяв машинку на пульте управления, я помчался испытать ее в полевых условиях. Как раз через несколько кварталов был подходящий испытательный полигон – заброшенная строительная площадка. Одна семья из Ирландии хотела построить здесь дом и заселиться сюда. Но как-то не сложилось. Приезжала полиция, родителей арестовали, а детей забрали представительные взрослые. Но тогда это было для меня абсолютно неважно, и этот недостроенный дом служил лишь воплощением моих гениальных и «глобальных» идей. Итак, была выбрана первая трасса – лежащий по диагонали желоб. Ну вот, первое испытание – горка. Я поставил машинку у верхнего конца желоба. Итак, все готово – один, два, три…

– Дай мне машинку.

Мой палец застыл на полпути к кнопке. Это было… очень дерзко. Но удивила больше не дерзость этого, хоть и приглушенного, но звучного голоса, а, скорее, глубина и полное, какое-то хладнокровное спокойствие. От этого мне тут же стало не по себе и я поднял глаза, чтобы увидеть источник моего страха. Им оказался мальчик моего возраста в синих штанах, красной куртке. А голос его звучал приглушенно, потому что шерстяной шарф закрывал нижнюю часть лица.

– Меня зовут Фэйт. Дай мне машинку.

«Фэйт – женское имя, мою бабушку звали так. Значит, я ошибся и это девочка», – подумал я и мысленно восхитился своей блестящей дедукции, достойной того сыщика, сериал про которого я часто смотрел по телевизору. И ляпнул:

– А, так ты девочка!, – и тут же пожалел об этом.

– А что, я на мальчика похожа, что ли? – скривила лицо, собираясь заплакать, девочка – Я не хочу быть похожей на мальчика, мальчишки – глупые бегемоты.

Ну вот, она обиделась… Надо было срочно спасать ситуацию.

– Я не говорил, что ты похожа на мальчика. За шарфом плохо видно лицо. Да и одета ты не в розовое (тогда я думал, что девочки непременно должны носить розовые вещи).

– Ну, мне не нравится розовый цвет. В книжке видела картинку розового бегемота, а я их терпеть не могу.

– Да я уже понял это из твоей дразнилки про мальчишек! – улыбнулся я.

– Это не дразнилка, это факт! – нахмурилась Фэйт.

– Ну, как скажешь! Ты давно переехала?

– С чего ты так решил? – удивилась она, вскинув бровь.

– Ну, я всех знаю в нашем городе, тебя ни разу на улице не видел! Где ты живешь?

– Вон там, – показала Фэйт на ближайший дом. – Я в первый раз вышла погулять так далеко, до этого меня родители дальше двора не отпускали.

– Нет, ты не там живешь. Это дом Кристенсонов, они набожные зануды и их детей я знаю.

– Да нет же, вон там, за этим домом.

И действительно там был дом, в котором жила семья довольно закрытых и скромных людей. И я вспомнил, как родители на кухне разговаривали об этом. Папа, кажется, назвал их странными. «А это, видимо, их дочь» – и снова блестящая дедуктивная конструкция. И тогда я сказал, как раньше это делал папа, когда к нему приходили какие-то важные люди в черных костюмах:

– Ну, приятно познакомиться, Фэйт! Меня зовут… – и тут я осекся.

Надо сказать, что я терпеть ненавижу мое имя, потому что оно было просто величайшим источником всевозможных шуток и дразнилок для остальных детей. Поэтому я решил, что оно мне вообще не нужно. Могу быть кем захочу и в какой угодно ситуации.