Оникс. Когда ты обречён

– Не глупи, сестрица, – вмешалась Кантелия, – тебе придётся выйти замуж рано или поздно, а сейчас тебе предоставляется такой шанс самой выбрать мужа.

– Я не хочу наседать на тебя, дочь, сказал король Роберт, – ты вольна поступать, так как считаешь нужным.

– Кантелия права, – неожиданно сказала Акселдатус, – но если я не выберу мужа, что тогда?

– Это всего лишь смотрины, – ответил король, – так и будет объявлено всем. Несогласные могут просто не приезжать.

Когда дело касалось дочерей, король переставал думать о политике и торговле. Большинство приближённых Роберта считало, что он слишком потакает им.

– Нам нужно поторопиться, – Эдит взглянула на большие старые часы, так любимые принцессой, – все принцессы должны быть в сборе, когда приедут принцы с островов Авалониона.

– Они что, родственники?

– Родные братья, погодки. Старший наследник престола. Хорошо, если кто-нибудь из вас выйдет за него замуж. Эта страна славится своим богатством. Да ты и сама знаешь! Оттуда к нам прибывают лучшие вина и благовония.

– Эдит, они едут к Аксельдатус!

– Эх, милая, ничего-то ты не понимаешь в высокой политике! Сватовство к Аксельдатус только повод устроить смотрины для всех. Вы все должны показать себя с лучшей стороны. И как не жаль мне будет расставаться с тобой…

– Ты не расстанешься со мной! Я никуда не тороплюсь…

– Я буду несказанно рада тому, что ты нашла своё счастье, – продолжала Эдит словно не слыша.

Оникс оставалось только молча идти рядом и слушать розовые мечты няни. Вот о чём она не подумала! Четырнадцать дочерей, и всех нужно выдать замуж! Конечно, не всех сестёр это касается. Фиалка в башне, бедняжка. Вот кому не повезло! Тигеол вообще похитили в детстве, неизвестно где она и что с ней. Мелиса и Ольгерд ещё слишком молоды, а Кантелия просватана. Горгия почти превратилась в затворницу… Положим, Элисана тоже вряд ли станет присматривать себе жениха сейчас, неизвестно что вообще твориться у неё в голове.

Все принцессы собрались в тронном зале и стояли справа от трона. Большую часть времени тронный зал пустовал и использовался только для приёма чужеземных монархов, принцев и прочей знати. Для выслушивания спорных дел, решения торговых вопросов и аудиенций у короля Роберта был просторный кабинет в южной, солнечной части замка, ещё один кабинет находился под самой крышей, почти на чердаке, туда допускали только родных и некоторых приближённых слуг вроде дворецкого Отиса.

Тронный зал был выполнен в духе сцены, сооружённой для праздничных мистерий. В центре него находилась круглая площадка из розового камня, от которой с трёх сторон отходили ступени в половину человеческого роста, поднимающиеся до самого потолка. По ним было жутко неудобно взбираться, и редко кто из придворных поднимался дальше третьей ступени, предпочитая тесниться на первых двух. На самых высоких ступенях возвышались шесть божеств Благодатного королевства: ремесла, дорог, рождения, времени, исцеления, живых существ. Седьмого бога, по прозвищу Колдун, здесь не было. После тёмных веков, которые застал их отец в юности, изваяние седьмого бога убрали отовсюду. Король Роберт не любил распространяться об этом, эта тема в королевстве была под запретом, как и магия в целом. Они знали, что в результате смутных времён Роберт занял место их дяди Дориана, по какой-то причине отрёкшегося от престола и удалившегося в добровольное изгнание. С тех пор никто ничего не знал о нём.

Трон стоял на самой первой ступени и был собран из четырёх драгоценных пород дерева: серого с далёких островов Делоса, синего и красного дубов, растущих в степях Дравы и белого королевского дерева. Ни отца, ни принцев ещё не было, зато придворные толпились на ступенях в полном составе.

Оникс заняла место между Мелисой и Клеоменой. Мелиса, самая младшая из сестёр, выглядела сонной, Клеомена угрюмой. Привычное дело. Оникс покосилась на Аксельдатус, которая стояла ближе всех к трону. Пышные вьющиеся апельсиново-рыжие волосы до пояса, такая редкость в Скуориш, ни у кого из сестёр больше таких не было, тонкая талия, узкие запястья, дымчато-карие глаза, высокого роста, с прямой осанкой. Экстремальная косметика, которой пытались подражать некоторые из дам, очень шла Аксельдатус и совсем не шла им. Полные чётко очерченные губы принцесса красила всегда в два цвета. Сегодня верхняя губа была королевского синего цвета, а нижняя алой. Ресницы, всегда завитые и пышные, поблёскивали белым, словно тронутым морозом. Да, Аксельдатус самая красивая из них, кто спорит! И как тут посмотреть на кого-то другого из сестёр, в восхищении думала Оникс. Она притягивает к себе все взгляды, даже сейчас большинство из стоящих здесь мужчин нет-нет, а мельком глянут на неё, хотя уже должны были привыкнуть. И совсем не обращают внимания на Оникс с её стройной, но не ярко женственной фигурой, располагающим лицом и неуверенным взглядом серебристо-голубых глаз. Оникс была из тех нервных людей, которые, начиная какое-то дело, пусть даже совсем незначительное, к примеру, завязывая бант на башмаке, постоянно волнуются, как бы не совершить ошибку и, конечно же, ошибаются. Раньше она вместе с Кантелией принимала иностранных гостей в отсутствие отца, так как помимо своего родного знала ещё три языка. Они развлекали иностранцев, показывая им местные красоты и Кантелия не раз замечала, что у Оникс хорошо получается делать это. Но однажды принцесса услышала разговор придворного с одним из заезжих молодых купцов, с которым она так мило беседовала утром. Придворный предостерегал купца от общения с ведьмой. И тот послушался совета и, не смотря на всё её обаяние, стал избегать её общества. А ведь он ей понравился, и она видела, как он на неё смотрит. После этого Оникс перестала принимать участие в приёмах и вообще сторонилась гостей. Мало ли, а вдруг они решат, что она что-то затевает против них. Кантелия, поначалу не понимавшая такого поведения сестры, наконец, догадалась о его причинах.

– Глупо из-за сплетен бросать то, что тебе хорошо удаётся, – сказала на это она.

Но Оникс не переубедить. Её назвали ведьмой. Снова. И это при том, что она никому не подавала повода так думать и тщательно скрывала от чужаков свой дар. Собственно, что она умела? Ничего особенного. Ни тебе заговоров на счастье, ни общения с мертвецами. Колдун наделил её только голосами, предвещающими беды. Внешне её сила никак не проявлялась. Разве что резкие перепады настроения и неожиданные восклицания наводили на мысль, что с ней что-то не так.

Вошёл король, но садиться на трон не стал. По взволнованному шепотку Оникс поняла, что принцы островов Авалониона уже прибыли. Сначала в зал вошла их свита, несколько слуг.

– Принцы Карл и Симеон, – громогласно объявил представитель, – прибыли с островов Авалониона…

Мелиса тайком зевнула.

– С дарами в честь прекрасной Аксельдатус, её сестёр и короля…

– Это уже интереснее, – шепнула, улыбаясь, Снежна.

Аксельдатус выступила вперёд, чтобы поблагодарить за оказанную честь, подняла глаза на принцев и тут же опустила их с лёгким разочарованием. Младшему из них было лет сорок, не меньше.

– И когда нас отпустят? – заканючила Мелиса, – хочу проветрить мозги.

Клеомена закатила глаза:

– Лучше бы язык проветрила. Иначе зараза заведётся от твоей речи.

– Меня уже изводит одна зараза, другая не привяжется, – не осталась в долгу Мелиса.

– Тсс! – шикнула Горгия.

К счастью, перепалку слышали только няньки, стоящие сзади принцесс. Они и вида не подали. Но Оникс знала, что им обязательно выскажут потом.

***

– Как же я рада, что всё закончилось, – Мелиса первой ломанулась из тонного зала, не обращая внимание на вытянувшееся лицо придворной дамы задетой ею, – я так хочу есть!

– Всё закончится теперь не скоро, – «утешила» её Горгия, успевшая выудить откуда-то из необъятных юбок книгу,– это только первые из женихов нашей очаровашки, скоро прибудут и другие.

– Больше всех повезло Аксельдатус, – заметила Фелиста, – ей придётся все дни проводить в обществе женихов.

– Нам тоже не дадут покоя, – добавила Оникс, – няня говорит, что эти женихи будут присматриваться и к нам. Так что поспешим насладиться последним спокойным завтраком.

– Поспешим! – подхватила Мелиса.

***

В самый разгар завтрака в комнату королевским фрегатом вплыла Альберика. Так и есть: прическа ни на миллиметр ниже моды, на губах блестит улыбка, которую по утрам Альберика наносит раньше помады. Создавая книгу «Этикет при дворе», знаменитый модник Альф Лер то и дело бегал к ней за советами. Ровно девятнадцать лет назад Альберику, Фиалку, Кантелию и Горгию в плетёных корзинках-лодочках прибило к берегу реки в королевском саду. Это означало одно: богиня-мать ниспослала благословение на короля Роберта, лишившегося любимой жены. Так случалось в королевстве, река или вечерний ветер приносили детей тем, кто потерял уже всякую надежду обрести их. Чудесные дети всегда походили на того, у чьего порога появлялись корзинки. Один чудесный ребёнок одному человеку. Но чтобы четыре сразу, да ещё в королевском саду, такого не бывало! Но этого оказалось мало.

Спустя два года та же река принесла ещё две корзинки. В одной из них была Оникс. Тайком от всех, нарушая свои собственные запреты, король послал за гадалкой. И та предсказала ему, что появится ещё восемь корзинок. Ещё восемь дочерей. И ни одного сына.

Хотя б этом знали единицы, по королевству поползли слухи, что это не последнее появление чудесных детей в королевской семье. Так и вышло, предсказание сбылось. Люди сочли это хорошим предзнаменованием. Дети, появившиеся чудесным способом, даже у простых людей становились особенными. Талантливыми учёными, успешными торговцами и воинами, менявшими исход сражения. Бывали и плохие примеры, но о них старались не вспоминать. Но все чудесные дети были яркими личностями. Одним из них был молодой вестник Михаил, недавно возглавивший церковь, не смотря на более умудрённых годами противников.

– Где пропадала так долго? – поинтересовалась Ольгерд с набитым ртом. От этого вопрос её прозвучал «гфе профавала а голг»…

Альберика скривилась, но нотации читать не стала.

– Отис имел несколько вопросов по оформлению бальных зал. Я была рада ему помочь, – степенно промолвила она, накладывая себе немного овощей.

– Возьми сладкие бобы и побольше земляной груши, – посоветовала Снежна, – она сегодня удалась.

– Нет уж, – Альберика даже покраснела от возмущения. Предлагать ей такие вещи, когда вокруг столько гостей!

– Опять будешь мучить себя? – полунасмешливо-полусочувственно спросила Ольгерд. В отличие от толстушки сестры она всегда была по-мальчишески тощей, словно не питалась вовсе.

Альберика проигнорировала вопрос и принялась за свои овощи.

***

Ближе к вечеру принцесса ощутила беспокойство. Чтобы это могло значить? Неужели снова её дар?