Гиблое место

Гиблое место
Дарина Бьянко

Оксана нехотя принимает приглашение подруги пойти в лес, чтобы набрать черники. Общение еще с одной попутчицей ей стало в тягость. Она готова с ними разругаться, но мистический поворот событий разбросал их по лесу. Сможет ли она выжить в лесу ночью? Вернется ли домой? Кто преследует ее и уводит от истины?

Дарина Бьянко

Гиблое место

Не было такого дня, чтобы моя подруга не отчитывалась, сколько она заработала, сдав ягоды заготовителям черники. Ей хотелось в санаторий, а цена там кусалась. Нужно было подзаработать.

– …Поехали сегодня с нами. На вареники наберешь, – прозвучало в трубке телефона, как только она завершила очередной отчет.

Я ужасно не хотела выходить из дома.

– Людка, один выходной… Хочу выспаться…

– Ближе к обеду едем… С Валей… Знаю ягодное место.

– Кто везет? – сопротивляться было бесполезно.

– Я. У сына машину возьму, – убедительно наступала она.

От этой новости мое лицо сморщилось и тело обмякло – машину Люда водила плохо. Я молчала.

– Ты же знаешь… Будем ехать медленно, – опередила мой отрицательный ответ Люда и в добавок хихикнула. – Или тебе жалко на бензин скинуться?

Эти слова заставили меня согласиться:

– Ладно… Во сколько?

– До двенадцати я занята. К часу готовься… Бери ведро и набирок, – деловито протараторила она и бросила трубку.

Люда всегда вела себя как танк. Будто не слышала, что говорят окружающие. Ее мнение никогда не менялось. В коллективе – даже главврач не мог с ней поспорить. Ее терпели много лет лишь потому, что муж занимал руководящее место в исполкоме. Два года назад он погиб. Людке пришлось перестроиться только в одном – денег взять было не у кого, а расходы на вояжи уменьшать не хотела. Поэтому вспомнила молодость и в этом году она решила сколотить денег на ягодах.

В полудреме я лежала с закрытыми глазами и прижимала телефон к уху.

Зазвонил будильник, оповестив семь часов утра. Заснуть больше не смогла, хотя надеялась, ведь прошлые сутки моего дежурства были сумасшедшими. Провалявшись больше часа, поднялась с тяжелой головой и невеселым настроением.

«На вареники могла бы купить… Почему не отказалась? – начала корить себя. –  Муж к обеду вернется…».

Сделав бутерброд, я присела у окна и оперлась о подоконник. Тянуло ко сну, а когда закипел чайник, привстала, чтобы вернуться в кровать.

У подъезда стоял красный москвич. Из него устало выбирались женщины пенсионного возраста. Возле багажника водитель энергично расставлял тяжелые ведра, обвязанные платками. Так делали всегда, чтобы ягоды не высыпались. В этой компании суетилась соседка. Переваливаясь с ноги на ногу, она потащила свою ношу в многоэтажку. Дверь хлопнула, словно выстрелила. Свора бездомных котов бросилась на березу под моим окном, и ветка обломанным краем прошлась по стеклу плаксивым визгом.

«Во сколько они едут, если так рано уже полные ведра?» – потянувшись всем телом от недосыпа, я еще больше почувствовала усталость. Она наполняла  ноги тяжестью, как водой, и отдавала в голову пересыпающимся песком.

В дверь позвонили. Кроме меня открыть было некому.

– Соседушка, моя дорогая, это тебе, – тяжело дыша, проговорила соседка, которая недавно вошла в подъезд. Перед собой держала набирок – литровую банку с черникой. На ее толстой руке тянулся огромный порез. Словно нитками стягивала рану запекшаяся кровь. Кое-где она еще сочилась.

– Что это? – я брезгливо отступила назад.

– Так часто к тебе обращаюсь за помощью, ты уколы мне ставишь. Лекарства подбираешь – в поликлинику шастать не надо, – подступала женщина. – Ну возьми хоть ягод.

– Я сейчас с Людкой в лес еду. Наберу себе.

Бахнув банку на тумбочку, она тяжело развернулась и пошаркала к своей квартире. Мне показалось – обиделась. Нет. Соседка вернулась с гребенкой.

– Бери, пригодится.

– Почему на руке кровь? – покосилась я.

Она взглянула и тут же затараторила:

– Осокой порезалась. Там ее очень много, около болота… Но зато ягоды крупнее голубики. За два часа нагребли и домой махнули.

Я подошла ближе, чтобы закрыть дверь.

– Только место это странное, – шепотом продолжила она и стала щемиться ближе напирая своими большими объемами. В нос пнул резкий запах пота. – Гиблым его называют. Говорят, какая-то старуха там живет. А еще на людей помешательство нападает. Но мы далеко не ходили. Пробежались у оврага и айда домой.

– Ка-ар-р-р! – на березе за окном рявкнул ворон и испуганно взлетел. Сломанная ветка опять пожаловалась, заскрипев о стекло.

– Ну и пусть живет… А почему гиблое? – что-то екнуло внутри, но слушать не хотелось. Я уже представляла себя под теплым душем.

Соседка потянулась к дверной ручке и крутанулась перед зеркалом.

– Не знаю, – подумав, она добавила. – Да и никто не знает, но ягодников там мы не встретили.

В подъезде громко заплакал ребенок и моя гостья спохватилась:

– Дочка с внучкой приехали, – бросила мне и крикнула в коридор. – Бегу, бегу, солнышко.

За ней хлопнула дверь, а я отпустила напряжение и брезгливо перенесла грязную банку на кухню под умывальник. Мое желание помыться стало сильнее и я закрылась в ванной.

«Ну вот… Теперь не поеду, – нежась в махровом халате, пошла искать телефон. – Скажу, что на вареники есть».

Люда трубку не поднимала. Через несколько попыток я отложила эту затею. Надеясь, что перезвонит, включила телевизор. Тихий шум дождя за окном окончательно успокоил. Я уснула.

– Подъезжаем, – схватив дребезжащий телефон, я услышала голос Люды. Подскочила. Она положила трубку.

За окном светило солнышко. Вспомнив, кто и зачем едет, я поплелась к шкафу, изо всех сил злясь на себя, а одевшись, спустилась к машине.

Громкий смех ее подруги Вали прошелся по ушам, и мое горло сдавило. Худая, угловатая, как подросток, она вела себя развязно и хамовато. Хотелось утихомирить, но весело и громко вели себя обе. Люда вдавила педаль, и мы понеслись.