Две птицы на снегу

Несколько мгновений Вольнов внимательно ее рассматривал, пытаясь выудить из памяти что-то существенное. Образ был смазанным и безликим, ассоциации – унылыми и стыдными, но…

– И правда, – задумчиво подтвердил он.

Голос. Вот голос он точно вспомнил. И эту манеру мурлыкать легкий мотив. И песню узнал, непонятно только, как сразу не сообразил: он же ее прекрасно знает.

– Вы о чем? Вы знакомы? – с любопытством уточнил Паслен, переводя взгляд с коллеги на боевого мага и обратно.

– Учились вместе, – безмятежно ответила Летана.

– Ага. Очень недолго, – хмыкнул Яроплет.

Выражения ее лица он не понял, но вроде бы жаждой праведной мести Горская не пылала. Да и не верилось, что больше десяти лет она спала и видела, как бы с ним расквитаться. Обиженные и брошенные женщины на всякое способны, но…

Спокойная, уверенная в себе, она поглядывала на него с легкой улыбкой – совсем непохожая на несчастную мстительницу. Да и от той юной целительницы, которую Вольнов пытался вспомнить, она сильно отличалась. И дело даже не в том, что прежний образ в памяти заслонялся первым и самым серьезным любовным разочарованием, прелестной стервой княжной Беловой, и выглядел смутным и расплывчатым. Просто… внешность внешностью, но вот эта особа вряд ли стала бы вешаться на откровенно равнодушного к ней парня, слушать его пьяный треп и терпеть сравнения с другой.

И такая новая Горская ему нравилась и вызывала интерес. Он вообще любил сильных и ярких женщин, несмотря на то, как обжегся в юности с Беловой. Да, по-прежнему с настороженностью относился к дворянкам, но уже без того яростного отвращения, которое оставила на память княжна. Но тут-то какая разница, кто она? Интересное развлечение на две декады, особенно удачное тем, что человек она посторонний, не с заставы, общение их будет недолгим и не возникнет никакой взаимной неловкости после расставания. Получится затащить в постель и провести время к общему удовольствию – прекрасно, нет – да и ладно.

Помимо любопытства, подзуживал еще и азарт. Насмешливо-снисходительный взгляд, усмешка, этот острый локоть… Сложная задача. Очень сложная, если прибавить к тому их единственный совместный опыт близости, который сам Вольнов помнил очень смутно, и у юной целительницы он наверняка не оставил никаких приятных воспоминаний. Но тем интереснее: сложные задачи Яр любил и уже предвкушал процесс. Как можно не ввязаться в игру, если в случае проигрыша совсем ничего не теряешь? Да и загладить прошлое впечатление было бы неплохо, уж лучше остаться в ее памяти командировочным приятным приключением, чем разочарованием юности.

Таскать ее с собой с патрулями вдоль Разлома – сомнительное удовольствие. Но Ведан прав, не впервой, и лучше эта милашка, которую будет приятно в случае необходимости взять на руки или на загривок и которая способна вовремя промолчать и, вероятно, подчиняться приказам, чем толстый засранец-проверяющий в чине майора, которого пару лет назад приносило на их заставу. Сам чуть не убился, чудом не угробил патруль и на прощание еще от души подгадил, так что еле отмылись от всей той чуши, которую он написал.

– Скажи, ты знаешь, что именно тебя ударило? – нарушила повисшую тишину Летана. Разрешение приблизиться к Разлому – это отлично, но до него еще несколько дней, которые надо чем-то занять. И почему бы не попытаться по горячим следам разобраться со своими сомнениями?

– Хлыстонога сложно с кем-то перепутать, – улыбнулся Яроплет.

– Как вы умудрились не заметить его издалека? – растерялась Лета. – Он как-то замаскировался?.. – предположила неуверенно.

Она не знала, как может спрятаться гигантский, но довольно медлительный пучок щупалец, похожий на неряшливую скатку из обрывков веревки, но, может, тут и кроется вся странность? Обычно таких уничтожают издалека, поэтому хоть хлыстоног и представляет собой опасность, но не в той степени, чтобы всерьез навредить целому патрулю.

Если только он сам…

– Ага. Идем по полю, а тут вдруг он как выскочит из-за угла, ка-ак прыгнет! – рассмеялся Вольнов. – Да какая маскировка, просто подставился я неудачно, вперед сунулся. Очень хотелось шкуру целой сохранить.

– Феникс, – с усталой понимающей усмешкой покачала головой Лета, найдя подтверждение своему недооформившемуся предположению.

Ну кто бы сомневался, что вляпаться этот мог исключительно по горячности. Еще и весь остальной патруль за собой потянул, судя по тому, что много раненых. Непонятно только, почему командир его настолько ценит? Наверное, пользу он все же приносит чаще, чем неприятности.

– В полный рост! – приосанился Вольнов, насколько это удалось в его нынешней позе, хотя во взгляде целительницы не было даже намека на восхищение или уважение.

Золотов озадаченно нахмурился, глянув на подчиненного, но она этого не заметила, делая пометки в своих бумагах. И их обмена взглядами с Яроплетом, который выразительно дернул щекой, отмахиваясь от интереса командира, тоже.

– Меня когда отпустят-то? Долго тут лежать?

– Вечером, наверное. К вам чуть позже снова придет лечащий врач, и капельница еще одна в назначениях, для укрепления и восстановления, – пояснил Паслен.

– А лечащий у меня?..

– Бочкин, как обычно, вы же за ним закреплены.

– Что, уже сбежал на работу? – развеселился Яроплет.

– Вы к нему несправедливы, Ладушка на него нарадоваться не может, он ей очень помогает с малышами, – укоризненно-умилительным тоном возразил Паслен. – Но он же Ладушку уже две декады как из родильного забрал, пора и на работу, да и матушка к ней приехала…

Лета в начале этой тирады обвела ищущим взглядом палату, пытаясь подобрать предлог уйти от разговора, при котором считала себя совершенно лишней. Предлога не нашла, но наткнулась на тоскливо-обреченный взгляд Золотова и с иронией ощутила мгновенный прилив симпатии к этому хмурому мужчине, которого разговор о чужих детях тоже совсем не вдохновлял.

Однако спасение пришло к ним само: появилась одна из нянечек и вкатила сервировочный стол, на котором громоздились тарелки с обедом для пациентов.

Тут засобирались на выход все. Полковник решил вернуться к делам, Паслен вдруг вспомнил о бумагах, а сама Лета отправилась в уже знакомую ей больничную столовую. Стоило бы определиться, как им с Вольновым сосуществовать дальше, потому что номер в гостинице однокомнатный, а находиться им лучше поблизости, однако это вполне терпело час-другой.

– Ведан, погоди! – пациент окликнул командира на пороге. – На пару слов.

Тот не стал возражать, дождался, пока нянечка с гремящей посудой уйдет, и вернулся на свое место.

– Чего тебе? Я же говорю, с остальными все более-менее, мне уже отчитались и всех показали, – заговорил он. – Я только не понял, девчонке-то зачем соврал? Это же не тайна.

– Тайна не тайна, а в любом случае не ее дело, – отмахнулся Яроплет. – Никто из наших ничего странного не заметил? Тебе не говорили?

– О чем? – нахмурился полковник. – Ну, что хлыстоноги стаями не собираются, а тут вдруг трое вылезли, я в курсе, но демоны знают, что их к этому подтолкнуло. Вон теоретики пусть разбираются, – он выразительно кивнул на дверь, за которой скрылись оба врача-силовика. – Что в трещину забились – так это с ними часто перед непогодой. А вроде больше ничего.

Феникс ответил на это недовольной гримасой.

– Теоретики эти… Я о другом. Они слишком слаженно действовали втроем. Слишком четко.

– Хочешь сказать, они умнеют? – с сомнением предположил Ведан. – С чего бы? Такие странности в поведении разных тварей изредка фиксируются чуть ли не с образования Разлома. Вам просто не повезло.

– Вообще, я бы предположил, что ими кто-то управлял.

– Я не спрашиваю как. Мне больше интересно – зачем? – скривился полковник. – Яр, этим сказкам про армию чудовищ, во главе которой великий злодей пойдет на столицу, лет как Разлому. Ты не хуже меня понимаешь, что это глупость. Армию сначала надо где-то собрать, кормить, обеспечивать порядок… Да от скопища тварей так будет фонить, что никаких маскирующих чар не хватит. Отдельных тварей всегда пытались ловить и приручать, только кончалось это неизменно плохо для дрессировщика. А уж хлыстонога…

– Я все это понимаю, – нехотя признал Яроплет. – Но там что-то было, понимаешь? Я верю своему чутью.

– И что именно? – вздохнул Ведан, который чутью боевика тоже верил, но тому, что он говорил после ранения, не очень.

Нечто подобное мерещилось многим, бывало такое и с самим полковником во время полевой службы, но еще ни разу на его памяти эти рассуждения не несли под собой прочного основания. Просто людям свойственно искать систему в том, что отродясь ее не имело.

– Не помню, – сознался Яроплет. – То ли звук какой-то, то ли чужие чары, то ли на снегу… Я на пацана отвлекся.

– А я тем более не знаю! – Полковник развел руками. – Яр, не буду утверждать, что тебе почудилось, вообще спорить не стану. Но предпринимать меры на основе того, что кому-то одному невесть что привиделось, сам понимаешь…

– Понимаю, – поморщился феникс. – Это и вправду звучит бредово. Но…

– Если вспомнишь что-то существенное – сообщай. Только с расспросами не усердствуй, панику не поднимай, пока никакой конкретики нет.

– Постараюсь.

– Вольнов! – голос командира посуровел, взгляд потяжелел.

– Сказал же – постараюсь. Но спрашивать буду.