Мой сводный подонок

– Я передумала. Делиться с тобой больше не хочу, – выкрикиваю, когда Филипп с вилкой в руке тянется к моему «Цезарю».

– Жаль. Ведь я тоже передумал и захотел поесть из чужой тарелки. Первый раз, – Шахов вскидывает брови и будто ждет, что я возьму последние слова назад. Напрасно.

Самоуверенный и самовлюбленный тип.

Двигаю тарелку ближе к себе. Уж не знаю, позволительно ли такое вытворять по этикету или нет. Но Филипп тоже мало задумывается об этом. Вон через весь стол тянется, чтобы своей вилкой украсть мой салат.

То трусы, то «Цезарь».

Глава 12

По пути домой мы почти не разговариваем. Кроме моего «спасибо», сказанного от души, никто не проронил ни слова.

Казалось, там за столом между нами было что-то… Что-то… Похожее на флирт или около того, о чем думать не стоит в принципе.

Но сейчас Шахов совсем другой. Закрытый. Замкнутый. Жует свою ментоловую жвачку, и после каждого его выдоха температура в машине снижается на пару градусов. Все волоски дыбом встают.

– Сегодня я узнала про вечер для первокурсников, – решаюсь на продолжение разговора.

Выражение лица Филиппа не выражает ничего. Насколько могу судить, сидя сбоку. Он будто и не слышал меня вовсе. Шахов вообще в курсе, что я здесь? Отстраненный он какой-то и задумчивый.

– Очередная хрень. Первый час все образцово-показательные, зато потом входят в отрыв, – спустя время отвечает, – планируешь пойти?

Взгляд Фила совершает короткое путешествие от моих коленей до губ, так и не посмотрев в глаза.

– Если можно, – пожимаю плечами. Мои глаза останавливаются на руке Филиппа, которая в этот момент лежит на ручке коробки передач. Его ладонь большая, по-настоящему мужская. Если он вдруг положит ее мне на бедро, то займет большую его часть.

– Нельзя, – неожиданно отвечает.

В животе завязывается узел.

– Почему?

Фил сияет улыбкой. Такая улыбка – редкость. Она даже может считаться доброй.

– А почему спрашиваешь? Разве не ты принимаешь решение идти или нет?

– Я никогда не была на таких вот мероприятиях, – смущенно отворачиваюсь. Поздно понимаю, что откровенничаю с этим эгоистичным подонком. Он же может на этом сыграть! Шахов – настоящий хитрый котяра.

Фил больше ничего не говорит, а я и не спрашиваю. Еще брякну снова что-то не то. Мы не друзья, не близкие. Слово «брат» тоже не совсем корректно.

Мы абсолютно чужие. Разные. Мне даже не нравится он.

Филипп останавливает машину до шлагбаума в нашем поселке. За окном смеркается, но все же различаю цвет его глаз и вижу мои мурашки, которые рвут дурацкие чулки. Это был первый и последний день, когда я надела их.

– Ты остановился, – произношу тихо, но голос бьет по ушам.

Шумно сглатываю. Шахов, конечно, это слышит. Я волнуюсь, и он прекрасно все видит и чувствует.

– Остановился, Лиззи.

– Зачем?

Когда Фил поворачивается ко мне и проводит языком по нижней губе, во рту пересыхает. Сердце бешено колотится, стучит, как большой барабан.

Шахов сделал это демонстративно. Немного пошло, но… Мне понравилось. Настоящий кот, когда я маленькая мышка.

– Хочу, чтобы ты мне честно ответила. Ты же не умеешь врать? – вопрос звучит с издевкой и перехватывает дыхание оттого, насколько он читает меня как открытую книгу.

В тот же миг захотелось научиться врать. Вот прям глядя в глаза!

– Тебе понравилось, что было в випке в тот вечер?

От воспоминаний кровь воспламеняется и, молниеносно меняя направления, устремляется вниз живота.

– Ты о чем? – задыхаюсь и смотрю перед собой.

Как я и думала, ладонь Шахова занимает почти всю поверхность бедра, когда он кладет руку на него. Я не могу сделать и вдоха. Смотрю в лобовое окно и перестаю что-либо видеть. Стало совсем темно.

Мне ни капельки не хочется смахивать его тяжелую ладонь. Она теплая и приятная даже через тонкий капрон.

– Значит, понравилось… Как я тебя поцеловал.

Щеки горячие и красные, и я рада темноте в салоне и на улице.

Филипп приближается, я же вжимаюсь в кресло.

– И у твоей комнаты. Тебе тоже понравилось.

Мятное дыхание обжигает. Я не знаю уже, куда деть взгляд. И больше – не знаю, как дышать.

– Сознаешься? – давит очередным вопросом.

– Понравилось.

Наверное, темнота в машине играет мне на руку. Чувствую себя смелой и чуть-чуть пьяной без грамма алкоголя в крови.

Поднимаю глаза и встречаюсь с дерзким взглядом Шахова. От макушки до самых пят проходят огненные стрелы. В грудной клетке огромный ком, и он словно был там всегда.

Спина прилипает к сиденью намертво.

Филипп наклоняется еще ниже, дразня короткими поцелуями. Его губы нежно захватывают мои. В этот раз все настолько нежно и невинно, что я теряюсь.

Те два грубых раза, когда он врывался в мой рот своим языком, осели в памяти и ассоциируются у меня с Шаховым. Сегодняшний поцелуй рвет шаблон.

– А так? Нравится?

Чувствую себя в его профессионально расставленных сетях. Но из них не хочется выбираться.