Раскол Панкеи

Пустыня хотел бы остановить назревавшую драку, да понимал, что этим ещё сильнее настроит их главаря против себя.

– Остановитесь! – неожиданно приказал Помпея так, что все уставились на него.

Даже Уроборос выглянул из-за подноса, который использовал как щит.

– Чего мявкнул? – покрутил в руках связку ключей Фтор. – Сирин певчий!

Всё внутри Помпеи клокотало так, словно кто-то нажал в его голове красную кнопку с надписью «Внимание». Острое чутье подсказывало, что эта встреча послужит поворотной точкой в их общей истории.

– Прости нас, – обратился он к фрику в гавайской рубашке, – мы сегодня все немного на взводе. Ты, кстати, случайно музыкой не занимаешься?

– Я клафишник, – прогнусавил тот.

– Круто! Мы как раз собираем рок-группу, хочешь к нам? – без обиняков спросил его Помпея.

– Эй! Эй! Эй! Погоди-ка, сволочь, с каких это пор ты распоряжаешься «Саваном» без меня? – возмущённо растопырил руки Фтор. – Этот малой, кроме маракасов, и не держал ничего! Зачем нам сдалась эта фрикаделька?

– Фрикаделька! Точно! Отличный сценический псевдоним! – подхватил Помпея.

– Послушай! Нельзя принимать такие важные решения столь импульсивно, – смягчился Фтор, но и сам уже понимал, что Фрикаделька окажется подходящим реквизитом.

– А меня фыслушать не хотите? – скучающе вздохнул объект спора.

– Конечно, говори, – повернулся к нему Помпея.

– Если фаш урахан ухомонится, то я был бы заинтересофан в участии, – исковеркал слова он.

– Ладно, кто за то, чтобы это чучело присоединилось к нам? – устроил голосование Фтор. Пустыня и Помпея тут же подняли руки. Через несколько секунд к ним присоединился и Уроборос.

– Да гори оно всё синим пламенем! – гаркнул Везувий и тоже занял позицию «за».

– Ладно, – натянуто смирился Фтор, и теперь в шайке стало шесть неформалов.

Фрикаделька

Причина, по которой Фрикаделька коверкал слова, выяснилась, когда он, поддавшись интриге, улыбнулся. Ребята увидели, что к его зубам крепилась искривлённая проволока с металлическими коробочками сверху. Такой аксессуар вполне соответствовал внешности парня, поскольку брови, нос, уши и даже язык украшали колечки, металлические шарики, цепочки и прочая дребедень. Так что брекеты не особо привлекали к себе внимания, но зато вызывали адски болезненные ощущения. Колоссальное давление стягивало зубы, зуд распространялся по всему лицу, резало глаза, ломило челюсть, губы оттопыривались вперёд. Откусывать что-либо было попросту невозможно, так что с собой Фрикаделька носил раскладной нож. Боль притуплялась только спустя одну-две недели после визита к ортодонту, но недавно этот извращенец в белом халате дал ему крохотный пакетик с нарисованной дружелюбной канарейкой. Внутри этого пакетика бултыхалась сотня маленьких белых резинок. По-другому – эластиков. Резиновых тяг. Их следовало цеплять на ночь за крохотные крючки, и бедный парень чувствовал, как ломается его череп. Представив, как долго ему ещё предстоит пользоваться ретейнером, удерживающими пластинами, ирригатором и прочей дрянью, у Фрикадельки безвозвратно портилось настроение. К тому же был риск, что придётся вырывать зубы, и это ему совсем не нравилось.

– Садисты! Изферхи! – ругался фрик, комкая бумажку с записью на следующий приём. Теперь он не мог получать удовольствие даже от любимых чипсов со вкусом краба!

Одиночка по природе, он ни с кем не связывался и никого не трогал, но в один выходной денёк с дивной погодкой напоролся на группу гермафродитов. После лёгкого скандала он вступил в их ряды и теперь мог с гордостью считать себя официальным членом чего-то крутого и даже магического. Наконец, его виртуозная игра на клавишах могла пригодиться и принести хоть и не чипсы, но хлеб.

– Я не подфеду, – заверял Фрикаделька, превращаясь в искрящуюся петарду, – я буду трудящимся работничком! Наконец, у меня пояфились друзья, а то вечно сижу как сыч! – без умолку тараторил он, явно капая всем на нервы, но никто не возражал против его болтовни.

Сахара

Выйдя на улицу, шайка раскрашенных нигилистов побряцала за Пустыней в его знаменитый гараж, который все тут же наименовали «Сахарой».

– А постеры с голыми тёлками есть? – горланил Фтор.

– А кондиционер имеется, а то духота – вздёрнуться можно! – жаловался Везувий.

– А пожевать чего найдётся? – тыкал в плечо чёрным ногтем Уроборос.

Помпея с Пустыней давно перестали вникать в их хриплый гвалт, похожий на гуденье взбесившихся шершней. Они просто наслаждались прогулкой, подставляя упругие мышцы рук под медовые лучи солнца и ловя последние минуты покоя.

Спустя тысячу вопросов орава ввалилась в их личный штаб и, словно обезьяны, начала крушить всё на своём пути. Крышка от термоса, в которой ещё плавали чаинки в лужице остывшего чая, была свалена на пол. Магниты растащены по карманам, заветренная колбаса благополучно доедена Уроборосом, а игральные карты помяты и порваны.

– Что ж, пришла пора заняться организационными моментами! – объявил Помпея, и все с недовольством прекратили возню.

– Для начала нам необходимо сочинить несколько новых песен и подшить их в одну папку. И следует продумать общий стиль и состряпать атрибуты для шоу, – записывал Помпея. Он с трудом сдерживал дикий недисциплинированный коллектив и смутно представлял, как его можно причесать. Работёнка его поджидала не из лёгких.

– А с чего ты здесь раскомандовался? – церемонно зевнул Фтор.

В первую секунду Помпея хотел сказать: «Хорошо, я слушаю твои предложения», но потом передумал и заявил:

– Отлично. Командуй ты.

– Так, черти, – прохлопал в ладоши Фтор, – быстро притащили сюда свои инструменты и начали играть! – приказал он.

Услышав это решение, лицо Уробороса вытянулось до неузнаваемости:

– Как же я потащу свои барабаны? – ахнул он.

– Как-как… Притащишь как-то! – почесался Фтор, выскальзывая в зной колючего лета.

– Тебе помочь? – вызвался Помпея, когда все вымылись наружу.

– Был бы не против, – смущённо пожал плечами толстяк, и «Сахара» осталась ждать своих посетителей.

Панкея

– Как же меня бесит разбирать и собирать установку! – ныл Уроборос. – И на каком транспорте прикажешь мне её перевозить? – отчаивался он.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – бодро заверял его Помпея, – у тебя есть какая-то платформа или полка с колёсиками? – напрягал он мозги.

– Хотелось бы, – угрюмо буркал гот, – в идеале было бы подогнать грузовик или фургон, но можно и тумбу приспособить, – с сомнением тянул он. Парни долго копались с барабанами, но в результате уместили их на тумбочку, кое-что взвалили на спины и покатили по городу на глазах у любопытных прохожих. Предварительно Уроборос возвёл гору нагетсов в своём террариуме и, успокоенный, потопал за помощником. – Спасибо! – выпалил он по пути.

– Да не за что, – по инерции ответил Помпея. Когда они очутились в «Сахаре», Фрикаделька и Везувий уже были на месте. – Отлично! – обрадовался Помпея. Наконец, он улучил момент, когда никто не помешает ему и не перебьёт, – давайте займём свои позиции!

Барабаны Уробороса поставили к стене, сбоку от него разместили клавишника, а по другую сторону – Пустыню. Впереди выступил сам Помпея в окружении гитаристов с ирокезами. Смотрелось недурно, но вскоре дверь распахнул Фтор.

– А чего это вы без меня начали? – разозлился он. – И чего ты себя в центр поместил? А, красавица? – подлетел он к Помпее.

– Мы просто расставили инструменты, – устало отчитался тот.

– Ах, вот как?! – скрестил руки на груди желтоголовый.

Но никто не хотел затевать новую потасовку, и потому напряжение оставили висеть в воздухе не разреженным. Погрузились в тишину. Кто-то завис в телефоне, а кто-то ссутулился над листом бумаги. Все ловили муз за титьки и пытались выдоить их парное святое молоко. Пустыня чесал карандашом за ухом, Уроборос отвлекающе сопел, Везувий активно тыкал кнопки в заметках, Фрикаделька вообще выглядел озадаченно и с немым вопросом вертелся, глядя по сторонам.