Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»

– Ты ему даже не сказала?

– Нет.

– А вдруг он захотел бы этого ребёнка?

– О, не смеши, Миша! – воскликнула вампирша. – Это ты считаешь, что беременность – проблема общая, а все остальные парни думают иначе! Ты опять судишь всех по себе.

– Нет, – сказал Самойлов, останавливаясь и глядя ей в глаза. – Мне просто неприятно осознавать, что кто-то мог так поступить с тобой. Что кто-то мог спать с тобой, не желая от тебя ничего большего.

Мужчина развернулся и пошёл дальше.

– Ты всё ещё переживаешь из-за этого?

– Из-за чего?

– Из-за аборта.

– Да, – призналась Ксюша, – немного. Но, пожалуй, я не хотела бы ребёнка от того парня, да и одна с ребёнком не протянула бы и дня.

Михаил поморщился как от боли. Ему хотелось бы её поддержать, утешить как-нибудь, но он не смел к ней прикасаться, да и не знал, как к этой девушке подойти.

– Мне… мне очень жаль, что так вышло, – выдавил он из себя. – И что никто тебе тогда не помог.

Ксения тихо улыбнулась сама себе и сказала:

– Хороший ты парень, Миша.

Они продолжили ходить по своей части участка в молчании. Минут через десять наткнулись на группу подвыпившей молодёжи, среди которой начал зарождаться конфликт. Миша их махом разогнал, используя лишь твёрдый учительский тон. Ксюша над этим долго хохотала. После этого инцидента у молодых нелюдей вновь завязался разговор. Говорили обо всём подряд, спорили, смеялись. Отчего-то им вдруг стало легко в обществе друг друга.

Благодаря Мише их разговор не переходил в пустую болтовню, в нём оставался смысл, а стараниями Ксюши он не становился удручающе серьёзным и тяжёлым.

В Ксении была какая-то приятная лёгкость и радость жизни, несмотря ни на какие обстоятельства, и эта радость передавалась Михаилу, он заражался ею от собеседницы.

Вампирше же нравились серьёзность волка, его спокойствие, не переходящее в аморфность, и надёжность. Рядом с ним было как-то безопасно и очень уютно. Как за каменной стеной. Он вызывал доверие. И его уверенность в себе была приятна, потому что не граничила с самоуверенностью. Он был правильный, положительный, каких прежде она не встречала.

Они шли вдвоём по полутёмной улице, как вдруг Ксюша прислушалась и остановилась. Она нахмурилась, а потом потащила Мишу за собой.

– Прыгай через забор! Быстрее! – шёпотом скомандовала девушка, перемахивая через забор.

Он удивился, но подчинился. Оказавшись по ту сторону забора, мужчина спросил:

– А что…

Но договорить не успел: вампирша зажала ему рот и потянула вниз, к земле. Он присел на корточки вместе с ней. Она прижала палец к губам, призывая к молчанию. Но оборотень продолжал на неё вопросительно смотреть, ожидая объяснений, поэтому Ксения переместилась поближе и потянулась к его уху.

– Сюда идёт Вова Токарев, и он явно сегодня выпил. Когда он напьётся, то обязательно подерётся, если кого-нибудь встретит. А если не встретит, то придёт домой, завалится и проспится. Ему до дома всего ничего осталось.

Михаил кивнул. Через щели в заборе оборотень и вампирша смотрели на улицу, ожидая Токарева. Девушка, сидя на корточках, пошатнулась и, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за колено мужчины. Вернее, чуть выше колена. Он уставился на её руку.

«Надо скинуть её руку, потому что… надо убрать её, пока…».

Здесь мысли Самойлова начали путаться. Он с удивлением ощущал, как кровь начинает быстрее течь по сосудам, как сердце принимается биться чаще. Он уже и забыл, когда в последний раз испытывал к девушке желание.

Аня была его первой женщиной и единственной. После неё у него не было никого, поэтому с тех пор, когда он последний раз испытывал желание, прошло 8 лет. Лёву это ужасало, а Миша ничего не мог с собой поделать: другие девушки его не привлекали.

Но Ксения привлекла. Михаил с радостью вспоминал, как это: хотеть девушку, всю, целиком. Она нравилась ему невероятно. Ему нравился её лёгкий, жизнерадостный характер и нравилась её внешность, нравилась её энергетика и нравился её облик. Всё в ней было новое, незнакомое и отчего-то казалось ему чистым. Рядом с ней и он чувствовал себя более живым, весёлым, лёгким.

Самойлов собирался убрать её руку, но когда взялся за неё, Ксюша на него посмотрела, и он не нашёл в себе сил сделать это. Его пальцы непроизвольно сжались, удерживая её руку. Мужчина поднял глаза на девушку. Он хотел её поцеловать, но в его голове было заложено, что целоваться в первый день знакомства нельзя, слишком быстро. И он подавлял это желание, считая это правильным.

А Ксюша такой уж правильной не была и, решительно положив ему ладонь на затылок, поцеловала его сама. Михаил же, получив разрешение, плюнул на все свои правила. Он встал на колени и обнял девушку, прижал её к себе всю. И теперь вспоминал с удовольствием, как же это приятно – целовать девушку, которая тебе нравится…

Ксения всегда считала, что поцелуи – это что-то лёгкое, весёлое, приятное, но не очень-то и важное. Всех парней, которые её целовали, больше интересовало то, что за ними следует, и самим поцелуям они особого внимания не уделяли. И девушка была уверена, что так и должно быть.

Её вообще не тянуло ни на поцелуи, ни на объятия, ни, тем более, на занятие любовью. Все эти любовные штучки её не интересовали, ей это казалось ненужным. От них у вампирши остались не очень приятные впечатления. Но Мишу она поцеловала. Потому что её тянуло к нему духовно, и она думала, что, может быть, с ним ей всё это не покажется неприятным и отвратительным. Так и вышло.

Ещё никто и никогда так её не целовал! И не обнимал, не прижимал к себе так крепко. Ей было очень тепло в его объятиях, и она чувствовала себя нужной ему, необходимой. И целовал он очень серьёзно, основательно, крепко и чуточку медленно, вытягивая из неё своим поцелуем всю душу. Она вцепилась в него изо всех сил, чтобы не упасть. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Целовал Михаил, как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой. Так словно от этого поцелуя сейчас зависит вся его жизнь. И никогда ещё поцелуй не казался Ксюше таким важным.

В этом поцелуе ощущались страсть, эмоции и… опыт. Отчего-то вампирша чувствовала, помнила, что её целует взрослый, опытный, серьёзный мужчина.

А Миша действительно был опытным, пусть в его жизни и была всего одна девушка – Аня. Но ведь «опытный» не значит, что спал с множеством женщин! Можно переспать с сотней женщин, но так и не научиться понимать что-либо кроме собственного удовольствия. Опыт получает тот, кто хочет его получить. Знания приобретает тот, кто желает учиться. И Миша был из тех. Потому что любил свою Аню.

Он не хотел, чтобы близость с ним была для неё неприятной обязанностью. Он хотел, чтобы ей это было приятно так же, как ему. Он заботился о том, чтобы и ей было хорошо с ним. Он думал о том, чтобы доставить удовольствие ей, потому что это в свою очередь доставляло удовольствие ему. Он хотел учиться, получать опыт и делал это. Он наблюдал, что ей нравится, а что – нет, где стоит прикасаться, а где – нет, как следует целовать, а как – нет. Его на это толкала любовь…

Когда сил целовать Ксюшу у Миши не осталось, он отстранился, по-прежнему обнимая её. Он хорошо видел её растерянное лицо, покрасневшие скулы, слышал неровное дыхание. Она же его лица не видела – только поблёскивающие в темноте глаза, как у кошки.

– Мне кажется, он уже зашёл домой, – прошептал Самойлов.

– Мне – тоже, – тоже шёпотом ответила Ксения.

– Пошли?

– Пошли.

Они оба медленно выпрямились. Девушка первой перепрыгнула через забор, мужчина последовал за ней. Фонарь, который всё время то загорался, то гас, снова осветил улицу. Вампирша встала на светлую часть дороги, и оборотень был вынужден подойти туда же.

Ксюша внимательно всматривалась в его лицо. Миша подошёл вплотную. Ей пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза: он был выше неё на полголовы. Его глаза сейчас были тёмными, почти чёрными, как у вампира, и глядели на неё серьёзно, напряжённо и даже испытующе.

Неожиданно на лице Михаила отразилось смущение.

– Разве так можно? – спросил он.

– Как?

– После трёх часов знакомства.

Ксения решила, что он обвиняет её в легкомыслии, и, нахмурившись, стала думать, что ответить. Когда ответ был готов, и она открыла рот, чтобы его озвучить, мужчина вдруг положил руку ей на шею и, погладив её по щеке большим пальцем, сказал, глядя в глаза: