Золотой Рассвет и Серебряный Буран

– Но ты же смог. – улыбнулся ему Верес.

– У меня не было выбора. – ответил ему Аулия мягко, с теплотой вспоминая Араме. – Это был приказ твоего отца. Мог ли я ослушаться?

– Отец добр… – напомнил ему Верес, пальцами то добавляя на варочную панель огня, то уменьшая его.

– Потому я и не мог. – Аулия мечтательно улыбнулся, вспомнив мудрого спокойного короля, потом взглянул на Вереса – но тот был копией своей покойной матери. Кроме тактичности и спокойствия. Этим он был в отца.

***

В тени пышного сада города драконов пение птиц заглушал вопль негодующего второго принца Лаятте. Дэрадо, ходя из стороны в сторону, обрушивался руганью на старшего брата перед двумя друзьями – миловидным златокудрым Ахиллом, облачённым в тунику, оголяющую одно плечо, и вплетавшим в длинные золотые кудри цветы, срываемые тут же, с клумбы; и высоким, мрачным парнем со следами драконьих укусов на плече – Андалузом, который от неудовольствия теребил серьгу-монетку на тонкой цепочке в ухе.

– Мало того, что мой брат станет королём, так он ещё и вздумал уехать! Просто свалить от нас! – тяжело дыша, Дэрадо ударил в ствол яблони мощной рукой, и деревце испуганно затряслось, роняя лепестки. – В то время как я всегда здесь и что?! Что с того?! Я всё равно не получил НИЧЕГО!!!

– Ну он же вернётся… – лениво растянул слова миленький Ахилл, накручивая на палец прядку волос, облизнул соблазнительные губы и глянул на своего грозного советника – Андалуза. – Вот вернётся – поговори с ним, он не особо горит жаждой власти, вдруг уступит? – Ахилл потрепал кончик волос и выпустил их из изящных длинных пальцев с острыми ногтями.

– На твоём месте я бы не прохлаждался, а занялся делом. – прервал их беседу низкий голос Андалуза. – И доказал отцу, кто истинный правитель. Иди и…

– Точно! – Дэрадо стукнул себя по руке кулаком. – Я просто возьму и… убью его. – кончики светлых волос парня стали краснеть, а взгляд чуть затуманился. – Чего проще. Этим я докажу свою силу, этим же лишу отца первого наследника. – он отвернулся, о чём-то задумавшись, и через плечо глянул на друзей.

– Эй-эй! – возмутился Ахилл. – Это ещё что, Дэр!

– Не глупи, умерь свой пыл. – не поверил ему Андалуз. – Верес хоть и тихий, но силён. И он – твой брат.

– Мы никогда не были близки. Он только мешается мне. Всегда мешался.

Волосы Дэрадо совсем покраснели, исчез блеск благородного золота и вылез алый оттенок, предвещающий рассвет крови.

«Всю мою жизнь, всё детство нас сравнивали с Вересом не в мою пользу…» – зло думал Дэрадо, – «Я не понимаю своих чувств к нему, я пылаю, я весь горю от мысли его убить! Я любил его в детстве, но неужели это – в прошлом?! Верес должен, как и его мать, остаться в прошлом. Ведь… Будущее за мной и моей матерью. Это же настоящее моего отца?..» – сердце его бешено колотилось, так, что на мгновение даже потемнело в глазах, но парень сделал глубокий вдох и наваждение прошло.

Советник и господин переглянулись, и Ахилл понял, что Андалуз не собирается оставлять друга без присмотра.

– Решил. Я отправляюсь в город и будь, что будет. – Дэрадо отвернулся и пошёл прочь от друзей. Те ещё раз переглянулись: Ахилл – растерянно и нерешительно, Андалуз – уже всё поняв и приняв.

– Будь я проклят, если он что-то учудит! – зашипел по-женски Ахилл, вытряхивая из волос рукой цветочки. – Папаша нам головы свернёт!

– А у нас иного выхода и нет, как присматривать за ним. Тебя жизнь ещё не научила, когда он пытался в детстве прибить Вереса за то, что тому король пожаловал большую комнату, чем ему?

Ахилл тяжело вздохнул и запахнулся в тунику плотнее:

– Ну… Я надеялся, он вырос. А Дэр остался прежним ребёнком.

– Злым ребёнком.

***

Это была светлая белая и просторная лаборатория в подвале под усадьбой. Чуть зудели многочисленные плоские лампы под потолком, сияя белым, слишком искусственным светом. У стен стояли многочисленные шкафы с реагентами, книгами, холодильные камеры с препаратами, замороженными в годах.

Над тонким металлическим столом склонилась женщина в белом, испещрённым древнеэсинскими иероглифами платке, покрывавшем голову, в защитном белом костюме и резиновых перчатках. Её короткие чёрные волосы, стриженные под каре, были убраны за уши, на шее висели многочисленные божественные амулеты на шнурках, а на губах застыла мечтательная улыбка. Женщина одной рукой листала старый дневник с формулами, описаниями экспериментов и зарисовками старыми чёрными и коричневыми карандашами, выцветшими и полустёртыми; другой рукой, чуть подрагивающей, держала мензурку. Вычитав нужное, женщина коснулась деления на мензурке, и жидкость осветилась белым клубистым паром. В секунду в стакане жидкости стало столько же, сколько указывал палец женщины на делении.

– Вот столько… – тихим шёпотом торжественно произнесла она и призывно крикнула, – Лукис! Войди, пожалуйста!

Белая дверь лаборатории неслышно открылась, и вошёл высокий, крепкий парень без защитного костюма. Один глаз его был слепой белый, другой болотного цвета. Парень прошёл к женщине.

– Слушаю. – с лёгкой заинтересованностью проговорил он, останавливаясь близ неё. Женщина протянула ему мензурку, не сводя с неё глаз.

– Это лекарство, Лукис. Выпей. – наставительно сказала она, глядя пронзительными малиновыми глазами ему в глаза, и кивнула. Парень аккуратно взял из её рук лекарство, присматриваясь к жидкости.

– Сина, это… то самое? – шёпотом, с лёгкой надеждой в голосе спросил парень. Когда-то от тяжёлых экспериментов Сины Хатальи он почти лишился зрения, но верил, что женщина с помощью крови драконов не только исправит это, но ещё и подарит вечность… Вечную жизнь без страха смерти. Ибо смерти он боялся больше боли, больше потерь близких. Ничего страшнее того, что было там, за гранью, не существовало для Лукиса. Он приходил в ужас от одних мыслей о том, как будет лежать в гробу, или о том, как его тело отправится в печь, чтоб сгореть навсегда и превратиться в маленькую горстку пепла. А куда денется его душа? Куда денутся все знания, вся сила духа?.. Что будет с его мыслями после погребения? Вдруг он… продолжит чувствовать боль? Вдруг просто останется недвижим, пока языки пламени будут ласкать его, или пока черви будут насыщаться его плотью?.. От этих мыслей Лукис задыхался от кошмаров и был готов на любое преступление, лишь бы только избавиться от смерти и обеспечить себе вечную жизнь.

– Попробуй. Обещать не буду, кровь была очень старой особи. Но попробуй. – Сина тонким пальцем подтолкнула мензурку к его губам, и парень сделал несколько доверчивых глотков. Казалось бы, столь хрупкую женщину он мог бы переломить пополам мощными руками за все эксперименты, которые она вздумала на нём ставить, но что-то неподвластное его уму крылось в малиновых глазах Сины Хатальи. Они обещали, они обольщали и дарили надежду на высшее, на недоступное разуму обычного человека. Они сияли божественным. Ни у кого не было таких глаз, как у неё. И это заставляло верить в неё, как в бога, в посланника, в ангела небесного. Ведь таких глаз не может быть у человека. Значит, Сине Хаталье доступны знания, которых нет у него, у Лукиса, и, если она действительно ангел, он пойдёт за ней на край света.

Лукис без колебаний подчинился и выпил содержимое. Чуть поморщился – трубы пищевода сотрясла пламенеющая боль, но парень выдержал, стиснув зубы. И не такое доводилось терпеть. Он быстро поморгал, надеясь, рассеянно оглядел лабораторию, но глаз так и не оправился от прошлого.

– Не помогло… – с трудом проговорил он, чувствуя смятение и стыд, что разочаровывает её, ангела, который бьётся днями и ночами, выводя формулы в его спасение.

– Так я и думала. – резко сказала Сина и обернулась к столу, положив на него обе руки. – Здесь, – она показала на дневник, написанный на древнеэсинском, неподвластном Лукису языке, – Говорится же, «кровь юного дракона»! А как нам надо было понять, юные они или нет, если они все на лицо – юноши да девушки… – но в её голосе не было злобы, он звучал как голос задумчивого философа. – Ладно. Есть ещё идея. Можешь идти. – она помахала ему рукой на дверь, вновь погружённая в свои мысли.

– Слушаюсь. – он развернулся было, продолжая мысленно стыдиться своей неудачи, и тут Сина произнесла:

– Если что-то почувствуешь – немедленно иди сюда, я должна отслеживать любые изменения в твоём организме.

– Конечно. – кивнул он и тихо удалился, прикрыв за собой тяжёлую белую дверь.

Сина осталась одна. Она печально вздохнула и отошла от лабораторного стола к шкафу с книгами, ища нужную, известную только ей книгу, в которой, как казалось женщине, она вот-вот что-то найдёт. Важное и необходимое…

Вдруг в дверь постучались.

– Войдите! – сразу громко отозвалась она, не поворачиваясь, только поправив на руке перчатку.

Вошёл мужчина с короткими мелированными волосами, накаченный, мужественный, и такой же покорный перед силой Сины.

– Исам? Что-то… Есть новости? – быстро проговорила она и обернулась, внимательно посмотрев на него своими удивительными глазами.

– И очень хорошие, госпожа. – он с интересом оглядел лабораторию тяжёлым взглядом, всё было ново и непривычно ему. – Я не нарушу ничего, показав здесь одну вещь?..

– Нет, я сейчас уже не работаю. Что же это? – она мелодично хихикнула и пошла навстречу свёртку, протянутому Исамом. Бегло стянула перчатки, кинула их на стол позади себя и, ловко развернув свёрток, достала большой плоский кулон из мятого золота с рубиновой вставкой неогранённого пылающего камня.

– Драконье золото! – резко воскликнула Сина, глядя на кулон расширившимися от радости и удивления глазами. – Так и знала, они проявятся! Где ты его обнаружил?!

– В ломбарде пригорода Афэса сейчас такого навалом. Какой-то глупый парень с длинными персиковыми волосами продал всё за огромную сумму, а продавец дал знать мне. – гордо ухмыльнулся Исам, уперев свободную руку в бок.

– Они решили податься в цивилизацию? – усмехнулась Сина. – Много золота – значит, парнишка хотел снять тут жилище, купить необходимое для жизни. Персиковые волосы, конечно, не новинка для нынешних людей, но, думаю, отыскать такого мальчика будет легко. И вряд ли он переехал один. – Сина опустила глаза, а потом резко подняла взгляд, нацеленный в глаза Исама. – Ищи всех парней и девушек с приметной внешностью. Любого из них проверяй, не жалей иглы. Они сами дали нам знак, это – судьба. И она свела нас наконец!

***

На пригород Афэса опустилась лёгкая тёплая ночь. Запоздалые прохожие медленно, любуясь отцветающей природой, шли к своим домам по освещённым фонарями улочкам, заворачивали к подъездам и скрывались за чуть скрипнувшими в неудовольствии потревоженными дверьми. Ветер гнал по улицам уставшие листья, шуршащие и напоминающие, что лето кончается и скоро в свои права вступит прекрасная и царственная осень. Живое будет источать яркий аромат увядания, и в конце концов исчезнет зелень, покрывшись золотистым цветом прощания.

Верес лежал в постели на мягких белых простынях и смотрел в окно. Пролетела заплутавшая птица, еле успевающая в темноте найти себе пристанище, гулко заурчал мотор машины, проехавшей по пустой дороге вдали, и всё стихло. Только тихо повернулся на бок на диване Аулия, которого Верес упорно уговаривал лечь в постель. Верес апеллировал тем, что его друг много старше и скорее ему нужна удобная постель, но Аулия утверждал, что Верес – наследник, и спать ему пристало не на диване под пледом, а на удобной кровати, если не с балдахином, то хоть такой. В итоге парни решили, что будут спать в постели по очереди, чтоб никто не был ущемлён. И первую ночь по жребию выпало спать в кровати Вересу.