Нелепые аккорды бытия

Эта была наша первая серьезная размолвка. И хоть никто ни на кого не бросался с кулаками и не повышал голоса (здесь, я, конечно же, лукавлю – как же без повышенных тонов?), но с момента моего отказа от презентации что-то в наших отношениях явно изменилось. Прежде всего, мы стали избегать друг друга. Я, раздавленная жестокой насмешкой судьбы и снедаемая чувством вины, не решалась навязываться, а он, видимо, не смог простить мне мою выходку с отказом явиться на организованное им мероприятие. Насколько мне известно, когда он сослался на мое недомогание, никто особо не расстроился, наспех запихивая в сценарий какой-то детский конкурс. Но мой муж, всегда державший свое слово, при встрече с коллегами не находил себе места, стыдливо опуская голову.

Но время шло, и душевные раны постепенно зарубцовывались. Мы, как и прежде, начали много времени проводить вместе, посещая всевозможные выставки или попросту валяясь на кровати. Я старалась больше не думать о своем фиаско, и попыталась с головой окунуться в работу. Но это была глупая затея, ведь я жаждала решения трудных и жизненно важных задач, а вынуждена была тратить драгоценные минуты на бессмысленную возню в архиве или монотонную регистрацию документов.

Скорее всего, проблема заключалась именно в том, что я ни в чем не могла найти смысл. Нет, я не хотела познать сущность бытия. Просто не желала более существовать. Мне хотелось жить! Хотелось заниматься чем-то значимым и полезным. Ведь я, как и многие другие, верила в свое исключительное предназначение, но не могла сообразить, в чем именно оно заключалось.

Когда я решила поделиться своими мыслями с мужем, он, спокойно меня выслушав, посоветовал сменить работу. Он вслух произнес то, о чем я даже думать боялась: поменять сферу деятельности. Иногда, перед сном, оставаясь один на один со своими «тараканами в голове», я мечтала написать заявление об увольнении и с гордо поднятой головой положить его на стол начальнице. Я представляла себе ее ошеломленный взгляд и отчаянные просьбы не делать поспешных выводов. Но с наступлением утра моя смелость испарялась подобно утренней росе, и я снова плелась в офис с фальшивой улыбкой на устах.

Наконец-то, случилось чудо! Я сидела за компьютером дни и ночи напролет в поисках работы. Такое времяпровождение доставляло мне огромное удовольствие. Меня, как и десять лет назад, переполняли тщеславные амбиции. Я была на грани безумства от переизбытка положительных эмоций. Меня больше не заботили рутинные поручения, так как я знала, что скоро передо мной откроются золотые врата в новый мир, в котором мне будет отведено невероятно важное место.

Три месяца спустя меня заинтересовала одна вакансия. Вроде бы ничего примечательного в ней не было, такой же государственный орган, но прельщали, во-первых, более высокая должность, а во-вторых (а скорее, во-первых) прощание с канцелярией и работа по специальности. До этого момента, я даже не подозревала, что захочу заниматься юридической практикой, но мне срочно нужно было что-то менять, поэтому я, не раздумывая, подала документы на участие в конкурсном отборе.

С этого момента муж открыто мною гордился, утверждал, что я сделала крохотный, но самый важный шаг – сдвинулась с мертвой точки навстречу поставленной цели. Частичкой своего сознания я тоже собой гордилась, но страх приближающихся перемен сдавливал/душил/парализовывал, а приступы паники становились неуправляемыми. Мои мысли были настолько хаотичными, что порой мне чудилось, будто я лишаюсь рассудка.

«А может, не стоило все начинать?! Глупая затея!.. Нет, я все-таки молодец!.. Кому я вру?! Скорее всего, променяю шило на мыло. Уже столько времени прошло после окончания университета. Законодательство кардинально изменилось! Я ведь ничего не знаю!.. Отец, наверное, расстроится. Он столько труда вложил в мое трудоустройство!.. К черту все! Хотя бы попробую!.. Не особо то и хочется туда идти. Просто потренируюсь. Если выиграю, откажусь, а проиграю – приобрету новый опыт. В следующий раз проще будет».

И так я бредила до самого конкурса, терзаясь извечным вопросом: «Быть или не быть?». Но все же решилась, убедив себя в том, что ничего не теряю, если приму участие. Была бы я безработная, свалилась бы в обморок от нервного напряжения, как некоторые конкурсанты. Но, к счастью, я была трудоустроена, и победа/поражение не были для меня такими же решающими/судьбоносными, как для остальных. Видимо, благодаря моему удивительному спокойствию, которое снизошло на меня в самый ответственный момент, я и стала победителем. Как позже говорили члены комиссии, их подкупили мои непринужденность и ясный рассудок.

После оглашения результатов со мной произошло фантастическое преображение: я расправила опущенные плечи (во всех смыслах этого выражения) и пошла в салон красоты с твердым намерением расстаться с прошлым, не желая, чтобы мое отражение в зеркале напоминало бы мне о нем.

Я чувствовала, как у меня начали расти крылья. Победа была настолько головокружительна, что я долго не могла поверить своей удаче, а поскольку она не часто сопутствовала мне по жизни, то я решила, не упускать свой шанс и не отказываться от места, как запланировала. Я была уверена, что теперь все кардинально изменится, и у меня начнется новая жизнь.

Как это часто бывает перед важным событием, мне не суждено было уснуть накануне первого рабочего дня на новом месте, следовательно, для меня не составило особого труда встать в пять утра и провести возле зеркала не менее часа, отчаянно желая выглядеть идеально. В тот день я была неотразима: в новом нижнем белье, придающем любой женщине неуловимые искорки в глазах, почти не ношенном деловом костюме, умело подчеркивающем все детали женственной фигуры, и новых туфлях на каблуках. Образ дополняли ультрамодная лаковая сумочка и едва заметный шлейф дорогущей туалетной воды.

Невыносимо трудно вспоминать тот кошмарный день, который воплотил в жизнь самые жуткие из моих кошмаров. До обеда все шло превосходно: знакомство с коллективом, ненавязчивые разговоры за чашкой чая, ознакомление с документами в отделе кадров. А роковой момент настал тогда, когда мне вручили должностную инструкцию. Поначалу я не предала особого значения одному пункту, так как наивно полагала, что в отделе не уделяли должного внимания разработке индивидуальных инструкций. Но как я себя не успокаивала, что-то настойчиво сосало «под ложечкой». Начальник отдела был крайне удивлен моим вопросом и подтвердил прочитанный мною приговор: «Деловод».

Я оторопела: «Неужели судьба сыграла со мной такую злую шутку?». К тому времени я уже успела похоронить свой ненавистный опыт работы в канцелярии, примеряя на себя роль юриста. Конечно, де-юре, я числилась в юридическом отделе, но де-факто, была таким же деловодом, как и раньше.

Я старалась держать себя в руках и только благодаря стальной выдержке и безграничному терпению смогла дотянуть до шести часов вечера. Дорогу домой помню с трудом, поскольку сквозь нескончаемый поток слез не видела абсолютно ничего. Открыв мне дверь, муж настолько опешил при виде моего «готического» макияжа, что чуть было не вызвал полицию.

Срывающимся голосом я битый час пыталась объяснить мужу, что стряслось, пытаясь донести до него всю нелепость сложившейся ситуации. Но он лишь мило улыбнулся и заверил, что подобные вещи случаются со всеми новичками:

«Буся, это временно! Не успеешь и глазом моргнуть, как сама возглавишь отдел. Будешь еще скучать по тем спокойным дням, когда сидела с утра до вечера над кипами документов, десятилетиями покоившихся в столах/шкафах/сейфах под добротным слоем пыли. Более того, присмотришься к работе отдела со стороны, будешь учиться на чужих ошибках…».

Ах, как же он красиво говорил! Я решила сделать вид, что поверила. Просто не могла иначе, когда подняла мокрые от слез ресницы и поймала его сочувствующий взгляд. А сама в этот момент только и думала, что о завтрашнем дне: «Как не ударить в грязь лицом? Как сохранить самообладание и сделать вид, что я ни на йоту не жалею, что прошла этот распроклятый конкурс?».

Настой валерьяны в тот вечер мне заменили стакан коньяка и полпачки сигарет – и еще до полуночи я провалилась в сон.

Первые дни я чувствовала себя весьма неплохо, так как работой меня нагружали постепенно (видимо, чтобы не спугнуть). Но я, напротив, люблю трудности, только совсем иного рода. Мне нравится, в качестве зарядки для мозгов, напрячь свои извилины над хитроумными и замысловатыми задачами, провести дюжину бессонных ночей в поисках ответов на щекотливые вопросы. А ответив на них, чувствовать неземное блаженство и умиротворение. Правда, задание должно меня заинтересовать, это обязательное условие, иначе время, потраченное на его решение, покажется мне невыносимо долгим и утомительным.

Я осознавала, что занималась исполнением поручений, не требующих никакой подготовки и опыта, вроде тех, какими нас занимали на подготовительной практике, чтобы мы не слонялись без дела. По сути, я делала все то, что другие сотрудники не успевали (упорядочивала их документы, заводила новые журналы, искала в мешках неожиданно понадобившееся письмо десятилетней давности, часами простаивала за ксероксом или сканером, отвечала на телефонные звонки и распределяла их среди сотрудников и т. п.).

Собрав все свое мужество в кулак, я решила вести себя легко и непринужденно во что бы то ни стало. «Нужно просто немного потерпеть», – заверяла я себя. Но кого я пыталась обмануть? Я ведь не понаслышке знакома с пословицей: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Все в этом мире временно. И с подобными рассуждениями можно всю жизнь заниматься ненавистным делом, уверяя себя, что придет то иллюзорное время, когда тебе на голову падет манна небесная и сделает тебя счастливым. Оно бы, конечно, хорошо начать карьеру с самых низов, но лишь в том случае, когда полностью уверен, что влиятельный покровитель поспособствует твоему повышению. В противном, случае, можно до пенсии прозябать на должности «принеси-подай».

По сути, я ничего не добилась своим переводом, просто сменила один улей/муравейник на другой. Обновленным декорациям не по силам было изменить саму суть представления. Система – нерушима. Это аксиома.

Как оказалось, я неплохо поддаюсь дрессировке – и уже через три месяца я научилась спокойно реагировать на любые внешние раздражители, а неизменными помощниками для меня стали дежурная улыбка и недалекое выражение лица. Я даже начала привыкать к своим обязанностям, но внезапно освободилось место секретаря, и руководство, недолго думая, «попросило» меня «посидеть» в приемной, пока не подыщут кого-нибудь.

У меня земля ушла из-под ног. Я слабо соображала, что происходит, слушая пространную речь о моих новых обязанностях. Мне объяснили, что отныне я должна буду готовить чай/кофе для руководства, подробно описали, кто что предпочитает, сколько ложек сахара класть, где чья кружка… Это было настолько унизительно, что я готова была разрыдаться в любую секунду, но все же лишила их удовольствия лицезреть мои слезы.

Стиснув зубы, я шла с горячей кружкой в кабинет начальника с непреодолимым желанием вылить ее содержимое ему на голову, кинуть пару острых словечек и, хлопнув дверью, уйти навсегда. Вместо этого я аккуратно ставила кофе на деревянную подставку:

– Пожалуйста.

– Спасибо. В следующий раз не вынимайте ложку.

– Конечно.

И кем я только не была с тех пор в глазах коллег: официанткой, горничной, посудомойкой…

– Женщина, вы выходите? Через два квартала произошло ДТП. До конечной остановки не более пятисот метров. Будет быстрее пройтись пешком.

– Авария? А который час? У меня на мобильном батарея села.

– Двадцать минут десятого.

– Вот черт! – вскочила от неожиданности молодая женщина. – Мне же еще чай для шефа нужно купить! – и помчалась, сломя голову, в сторону продуктового магазина.

Долгожданная встреча

Уже более года прошло с того момента, когда они не могли оторвать друг от друга взгляд на захудалой автостанции за чертой города. Они долго решались на этот шаг – и теперь он все-таки едет на заработки в другую страну за три тысячи километров от дома. Хотя, что мы называем домом?! В столицу он приехал в семнадцатилетнем возрасте с надеждой поступить в институт. Поступил. Встретил ее. Поженились. С работой оказалось туго. А с жильем еще хуже. Конечно, в огромном мегаполисе можно найти уйму подработок, но они с женой хотели устроиться по специальности. Вот так два горе-юриста без денег и связей с головой погрузились в поиски подходящего места. Целый год они бились, как рыба об лед, довольствуясь нерегулярными подачками от раздачи листовок или уборки в кафе. Все это время съемную квартиру вынуждены были оплачивать их родители, но мало-помалу их терпению приходил конец – и они все чаще упрекали детей, что те до сих пор висят на их шее.

Однажды, совершенно случайно, они прочитали объявление в интернете, что набирается персонал в какой-то новообразованный государственный орган, опыт работы необязателен. В течение двух недель они собрали все необходимые документы – и без особого труда прошли конкурс. Обстановка в семье разрядилась: телефонные разговоры с родителями стали почти что непринужденными, а интимная жизнь стала такой же разнообразной, как в далекие студенческие годы.

Но, получив свою первую зарплату, они осознали, что этого недостаточно. О подработке теперь не могло быть и речи, так как нынешняя работа занимала все их свободное время, ведь помимо узаконенного восьмичасового рабочего дня они засиживались в офисе до позднего вечера, дежурили по выходным и готовили большинство отчетов дома. Разумеется, что все это было на добровольно-принудительной неоплачиваемой основе.

Они перестали выбираться в театры и кино. На это не хватало ни времени, ни денег. Так пролетело три года. Нельзя сказать, что они не искали другого источника заработка. Ходили на собеседования, просматривали новые вакансии. Но система их уже поглотила – и они плыли по течению. Их кругозор сузился до катастрофических размеров – они перестали видеть преимущества столичной жизни.

Иногда они бродили по улицам и недоумевали, откуда у людей столько денег. Все развлекательные заведения были переполнены, а ведь цены там были космические по сравнению с их зарплатами. Они озлобились: на окружающий мир в целом и друг на друга в частности. Это был критический момент для их отношений. После изнурительного рабочего дня они не находили в своей съемной хрущевке желаемого покоя, все чаще срываясь друг на друга по мелочам.

– Я увольняюсь, – как-то вечером проговорила она спокойно.

– Ты говорила это миллион раз!

– На этот раз все серьезно. Меня берут флористом.

– Цветочницей, что ли?! – с насмешкой спросил он.

– Это мое окончательное решение, – невозмутимо парировала она. – Как по мне, так это как сорвать jackpot: салон довольно-таки известный и находится недалеко от нас. Знаешь, я уже не могу выносить эти поездки в переполненном метро каждое утро. Каждый раз меня охватывает паника, будто я вот-вот умру от удушья.

– Ты вроде бы никогда не страдала клаустрофобией.

– Дело не в этом. Я задыхаюсь не от тесноты в замкнутом пространстве, а из-за рутины, понимаешь?! Каждый следующий день ничем не отличается от предыдущего. Я чувствую себя хомячком, бесцельно бегающем в пластмассовом колесе.

– Думаешь, там будет по-другому?! Везде своя рутина…

– Возможно, но я вынуждена что-то изменить.

– А родители в курсе?