Дантисты тоже плачут

Клепа несколько раз энергично фыркнула, потопталась и улеглась прямо на шубку. Ее шкурка абсолютно слилась с манто, сразу стало видно, что мех кошачий, даже пятна Клеопатриной расцветки. Увидев эту картину, Сонька заплакала еще громче. Левка же неожиданно пришел в отличное расположение духа.

– Хватит рыдать, – принялся он успокаивать Соню, – ну, дура ты, так помни всегда об этом. А шубка вроде и ничего, дешевенькая. У тебя в школе такие же идиотки работают, скажешь им про камышового кота, поверят как пить дать.

На следующий день произошло событие, начисто заставившее всех забыть злосчастную шубу: пропала Ленка.

Утром она, как всегда, погуляла с близнятами, уложила их спать после обеда и… исчезла. Во всяком случае, в доме няньки нигде не было.

Хватились Ленки часов в пять. Сначала Оля решила, что девушка устала и легла отдохнуть. Потом все-таки постучала к ней в дверь, но та не отвечала. Зайка заглянула внутрь – кровать аккуратно застелена, все вещи на месте, нет только хозяйки.

– Куда могла подеваться? – недоумевала невестка. – Может, погулять пошла?

На дворе стоял противный, дождливый январский вечер, хорошая собака хозяина не выведет в такую погоду. Так что версию прогулки отвергли сразу.

– Может, по магазинам пошла? – предположил Аркадий.

Тоже маловероятно, украинка так и не выучила как следует русский и одна старалась никуда не ходить. Даже за обновками в ближайший универмаг повезла ее Наташка.

– Вдруг ее украли и теперь потребуют выкуп? – выпалила Маня.

Полный бред! Но Ленки не было, не вернулась она и утром.

После полудня пришлось позвонить Александру Михайловичу.

– Почему вчера не сообщили сразу? – принялся отчитывать полковник. – Сколько ей лет?

– Кажется, двадцать.

– Не надо беспокоиться, скорей всего осталась у любовника на ночь. Выспится и придет.

– Да нет у нее любовников.

– Откуда можешь знать? Недавно был случай, задержали при облаве проститутку, а у той в номере за ширмой девочка лет двух играет. Ну, мамашу в камеру предварительного заключения, ребенка в приют. Вечером поступает заявление о пропаже дочери у депутата парламента. Пошла гулять с гувернанткой, и обе не вернулись домой. Всю милицию на ноги поставили, киднепинг заподозрили. И угадай, что оказалось? Бонна их подрабатывала на панели и девочку с собой брала, вроде на прогулку. За два часа несколько клиентов пропустит, и хватит. А ты говоришь – нет любовника. Подождем еще денек.

Но и на следующий день Ленка не объявилась. Близнецы орали в детской, Аркашка не пошел на работу, пытаясь помочь Ольге.

– Вернется шалава, ноги выдерну, – злился он, сворачивая закаканный памперс, – что за безответственность.

После обеда опять позвонили полковнику. На этот раз Александр Михайлович не шутил.

– У кого из вас нервы покрепче, пусть приедут в морг.

Я испугалась:

– Боже мой, она погибла.

– Не знаю пока, есть две подходящие кандидатки, надо посмотреть.

Мы с Аркашкой отправились на опознание. На одном из покрытых нержавейкой столов лежала молодая женщина. Жаль бедняжку, но, к счастью, жертва незнакома. На другом, странно вывернув голову с темно-русыми волосами на сторону, покоилась наша нянька. Тело ее, распростертое на прозекторском столе, казалось странно длинным.

– Это она, – пробормотал потрясенный Аркадий, – Ленка, какой ужас, вот бедняжка…

Мы поднялись в комнату для родственников. Александр Михайлович участливо взглянул на нас:

– Давайте заполним бланк опознания. Можете назвать фамилию, имя, год рождения?

Аркашка растерянно поглядел на Александра Михайловича:

– Зовут Лена, фамилию и год рождения не помню.

Александр Михайлович взглянул на меня. Я отрицательно помотала головой. Александр Михайлович начал злиться:

– Пустили человека в дом и даже фамилию не знаете? Где вы ее вообще взяли?

Пришлось рассказать правду. Александр Михайлович пришел в полное негодование:

– Стоило заболеть на две недели, как тут же делаете кучу глупостей! Мало ли кто что расскажет! Так и пустили к себе, даже документов не посмотрели и детей доверили? Нет слов.

– Я видел ее паспорт, – принялся оправдываться Аркадий.

– Ладно, – вздохнул полковник, – поехали домой.

В холле нас радостно встречали собаки.

– Наверное, его нужно поменьше кормить, – заметил Александр Михайлович, пощипывая Хучика за жирные складки на шее. Мопс от восторга и удовольствия жмурил глазки.

– Александр Михайлович, – обрадовалась Наташка, – как здорово, что решили заехать, сейчас кухарка бланманже готовит.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал полковник, – я при исполнении.

– А что ты исполняешь? – поинтересовалась Маня.

– Ну, хватит, – вышел из себя полковник, – показывайте комнату погибшей.

Наташка и Маня охнули от ужаса, и мы пошли на второй этаж. Ленкина спальня самая маленькая в доме – метров пятнадцать, не больше. Раньше здесь была бельевая, потом Наташка с Иркой превратили помещение в кладовую. Тут хранились банки с запасами, всякие травы, коренья. С появлением няни продукты убрали, но запах остался, и Александр Михайлович, войдя внутрь, тут же чихнул.

В спаленке не так уж много вещей – шкаф, стол, кровать, комод, пара стульев, кресло, торшер и небольшая тумбочка с ночником. Покрывало аккуратно застелено, под подушкой обнаружилась неожиданно красивая и скорее всего дорогая пижама. В шкафу висели носильные вещи. Кроме жуткого самовязаного свитера и юбки-обдергайки, в которых я привыкла видеть Ленку, на вешалках нашлось несколько красивых платьев, джинсы, блузки. Поразило нижнее белье – дорогое, красивое, но каких-то диких расцветок: красное, оранжевое, зеленое.

Паспорт увидели в комоде. Полковник развернул книжечку, с фотографии глянула серьезная Ленка.

– Оксана Криворучко, – медленно прочитала Наташка и изумилась: – Разве Лена – уменьшительное от Оксаны?

Следующим удивлением стал возраст: выходило, что няньке около тридцати, точнее, двадцать восемь с половиной лет.

– То-то Женя утверждал, что она не первой молодости, – удовлетворенно сказал Александр Михайлович, – к тому же по крайней мере уже один раз рожала.

Мы уставились на полковника во все глаза. Про ребенка Ленка не рассказывала. Но комод скрывал еще один секрет: под стопкой нераспечатанных колготок обнаружился довольно пухлый конверт. Внутри лежали деньги на общую сумму двадцать тысяч долларов. Ничего себе бедная сирота!

– Поглядите на белье, – сказал Александр Михайлович и двумя пальцами подцепил красный кружевной лифчик, – а потом подумайте, каким местом заработала ваша нянька деньги.