Дантисты тоже плачут

– Он хотел, чтобы у Владимира родилось много детей. Как только на свет появится первый ребенок, Кики получит часть коллекции, если первым ребенком будет девочка, а вторым окажется мальчик – Владимир завладеет всем богатством. Родится вторая девочка – только половиной. Не будет детей, все собрание передается государству. Кабинет Пушкина отойдет Ленинской библиотеке, коллекция яиц – Третьяковке, картины попадут в Музей изобразительных искусств. Завещание было оформлено по всем правилам и хранилось у нотариуса. После смерти старика нотариус огласил бумагу в присутствии директоров всех названных музеев.

– А если первым появится сын?

– Все равно детей должно быть как минимум двое. Так он хотел, глупо, конечно, если бы не Нелли…

Серафима Ивановна поджала губы.

– Нелли родила-таки двоих детей.

Няня саркастически ухмыльнулась.

– Родила. Еву через сколько лет после свадьбы? Потом еще через шестнадцать лет Юру. Все не хотела фигуру портить. Но это она пусть подружкам говорит. Я знаю, что жена Владимира несколько лет лечилась у доктора Коня, прежде чем забеременела. Кики ходил просто чернее тучи, пока анализ не увидел. Разве такая жена ему нужна? Кругом полно молодых и здоровых, так нет, попалась никчемная Нелли. И жена никудышная, и мать…

Приятную беседу нарушили крики, раздававшиеся со второго этажа. Пришлось прерваться и отправиться наверх. В спальне Арцеуловых слышался шум, я постучала, открыла дверь и увидела Левчика, возбужденно тыкающего пальцем в покрывало на кровати.

– Дашка, смотри, какой кошмар.

На пледе преспокойно восседала маленькая ящерица.

Я рассмеялась:

– Да это Гектор. Живет у Маруси в аквариуме и иногда удирает, ловим потом по всему дому. Не бойся, он ласковый, не кусается, совершенно ручной.

Левка хватал ртом воздух. Сонька улыбнулась.

– И чего так испугался? Я же сразу сказала, что гекконы не ядовиты. Такой большой, а ящерицы боится.

Левчик вперился в жену ненавидящим взглядом:

– Ты у меня Дарвин, а я кретин убогий. Сама при виде лягушки визг поднимаешь. С Дашкой разговариваю, а ты пасть заткни, пока не прихлопнул. А лучше всего убирайся отсюда куда подальше, коза надоедливая.

Всегда покорная Сонька неожиданно топнула ногой и двинулась к двери. Помедлила на пороге, потом сказала:

– Значит, советуешь идти куда подальше, да?

Возбужденный Левка заорал не своим голосом:

– Да, да, к черту, дьяволу, в задницу!

– Могу обидеться и больше не вернуться, Лев, – медленно проговорила жена.

– Ну и слава богу, катись быстрей.

– Хорошо, но только помни, что ты меня выгнал, – с этими словами Сонька тихо закрыла створку двери. Левка рухнул в кресло, утирая пот:

– Адское терпение требуется для семейной жизни, никаких нервов не хватает.

– Зря ты так ее обидел, – попробовала я вразумить грубияна, – вдруг и правда уйдет.

– Куда? – засмеялся Левка. – На Тверскую? Там подпорченный товар не нужен. Погуляет по улицам и назад пришлепает, тоже мне, сокровище бесценное.

Глава 10

Утром старший Арцеулов спустился первым к завтраку. Когда мы с Наташкой вошли в столовую, он уже пил кофе с тостами.

– Ну и сони! – возмутился Левка. – Разбудите быстрей Соньку, хотели сегодня в Коломенское съездить.

– Что же сам жену не растолкал? – удивилась Наташка.

– А она не ночевала в спальне, где вы мое сокровище спать положили?

Мы с Наташкой переглянулись. Никто из нас не устраивал Соню на ночь, может, Оля? Но ни Зайка, ни Аркадий, ни Ирка – никто из домашних не видел Соню после вчерашнего ужина. Получалось, что она на самом деле ушла.

Не поверивший нам Левка лично обследовал все комнаты, заглянул в подвал и на чердак.

– Черт-те что, – растерянно проговорил он после бесплодных поисков, – неужели в гостиницу отправилась?

Но оказалось, что комнату в отеле Сонька не могла снять – все деньги лежали у Левки в кошельке. Вещи женщины, включая злосчастную шубу, мирно висели в шкафу. Не было только маленькой дамской сумочки и паспорта.

– Надо позвонить Александру Михайловичу, – предложила Наташка, – вдруг несчастье случилось, под автобус попала или в больницу.

Левка посерел:

– Вернется, идиотка, убью.

– Утонешь, домой не приходи, – вздохнула Наталья и пошла связываться с Александром Михайловичем.

Но полковника не оказалось на месте. И нам оставалось только ждать.

Сонька позвонила около двенадцати.

– Не надо волноваться, жива, здорова и прекрасно себя чувствую.

– Где ты? – заорал Левка.

– Пусть вас это не волнует, – отрезала жена, – вы, Лев, приказали мне убираться подальше, что я и сделала. А звоню только для того, чтобы Дашка с Натальей не волновались. Уезжайте спокойно в Ялту, я остаюсь здесь, бумаги на развод перешлет адвокат.

Трубка противно запищала, Лева остался у аппарата с открытым ртом.

Ближе к вечеру вернулись радостные Генка с Катюшкой. Весть о побеге Соньки, казалось, их не удивила.

– Давно недоумевала, как она с ним живет, – сплетничала Катюшка. – Все время орет, ругается, всем постоянно недоволен. Тяжелый характер. Куда, интересно, она пошла без денег?

– Наверное, к любовнику, – ляпнул Генка.

Все засмеялись. Стокилограммовая Соня не отличалась ни умом, ни красотой. Об особой сексуальности почти в пятьдесят лет говорить не приходилось. Скорей всего женщина встретила старую подругу или… Больше в голову ничего не лезло.

Ночью я крутилась под одеялом, тщетно пытаясь заснуть. Странный шрам на животе жены Володи не давал покоя. Серафима Ивановна обронила, что фамилия доктора, который лечил Нелли, – Конь. Надо найти его и попытаться узнать подробности о болячках женщины.