Человек-невидимка в стразах

– Пожар, – лязгая зубами, ответила та, – хорошо, что весь дом не полыхнул, только две квартиры.

– Какие? – кашляя от едкого запаха, поинтересовалась я.

– Васюковой и Мальковой, – ввела меня в курс дела тетка, – вон!

Она ткнула пальцем вверх, я задрала голову. Три окна на пятом этаже зияли черными дырами, два на четвертом выглядели не лучше.

– Хозяева живы? – выдохнула я.

Собачница пожала плечами, вместо нее ответила девушка в спортивном костюме:

– Малькова в «Скорой» сидит, своими ногами вышла, а про Васюкову не знаю. Ой, мама! Несут!

Я приподнялась на цыпочки и увидела мрачных парней с носилками. Сначала из подъезда вытащили один черный наглухо застегнутый мешок, потом второй. Оба трупа запихнули в квадратный «рафик». Из подъезда вышел мужчина в форме пожарного и закричал:

– Граждане, расходитесь, дискотеки не будет!

– Можно домой возвращаться? – спросили из толпы.

– Очаг возгорания ликвидирован, – ответил дядька, – второй и третий подъезд без повреждений, живите спокойно. В первом две квартиры в плохом состоянии, девятнадцатая и двадцать вторая. Ну и весь стояк залило.

– А кто нам ремонт оплатит? – возмутилась женщина с собачкой.

– Не ко мне вопрос, обращайтесь в ДЭЗ или зовите представителя страховой компании. А вообще, скажите спасибо, что не ночью полыхнуло и все живы остались, – решил завершить беседу пожарный.

– Вы ничего не перепутали? – заорали из гущи людей. – А кого в мешках тащили?

– Два тела из двадцать второй, – мрачно уточнил брандмейстер.

– Римма Марковна! – заплакала собачница. – Ой, несчастная, ой, бедная! А кто второй?

В толпе стали переговариваться, я, энергично работая локтями, пробилась вперед и успела схватить пожарное начальство за робу.

– Чего надо? – не особо вежливо спросил мужчина.

Я сунула ему под нос диктофон, который всегда ношу с собой.

– Здрасте, газета «Желтуха». Из-за чего произошло возгорание?

– Не знаю, – не пошел на контакт пожарный.

– Поджог? – не отставала я.

– Не знаю.

– Замкнуло старую проводку?

– Не знаю, – привычно огрызнулся интервьюируемый, – вам только намек дай, мигом хрени понапишете.

– У Риммы Марковны большая квартира, – насела я на пожарного, – неужели она могла так быстро выгореть?

Брандмейстер скривил рот.

– Огонь мигом распространяется.

– Но почему ее сестра не позвала на помощь?

Дядька вытер лоб.

– Вы с ними знакомы?

– Была пару часов назад в гостях. Когда я уходила, и предположить не могла, что они погибнут.

– Родственники? – с сочувствием спросил пожарный.

– Нет, по работе заглядывала, но все равно мне жутко, – призналась я.

Мужчина кивнул.

– Ясно. Небось пожилые?

– Не старые, около пятидесяти, – я попыталась объективно оценить возраст сестер.

– Одно тело лежало на кровати, – неожиданно разговорился пожарный, – наверное, женщина спала и задохнулась. Второе рядом нашли, на полу. Сейчас в квартирах полно пластика, обои синтетические, ковры, мебель, все это при горении выделяет ядовитые вещества, пары минут хватит, чтобы отравиться. Тем более женщины, небось испугались, растерялись…

– Значит, несчастный случай, – протянула я.

– Слушай, отстань, а? – попросил пожарный. – У экспертов спрашивай. Два тела, третья пострадавшая целехонька. Если хочешь «жареных фактов», с ней поговори.

Я поспешила в сторону машины с красным крестом и заметила худого парня в джинсах и кедах. Рост у юноши был невелик, зато размер ноги, похоже, больше сорок третьего, брюки у него держались на причинном месте, упасть на землю им не давал черный ремень с большой пряжкой, из-под которого высовывались белые трусы на широкой резинке с надписью фирмы, создавшей исподнее. Сверху на нем была короткая толстовка с капюшоном, полностью закрывающим лицо, из-под нее высовывался край футболки. Руки он засунул в карманы. Издалека было невозможно определить возраст праздного наблюдателя, ему могло быть и пятнадцать и тридцать лет. Хотя на четвертом десятке мало кто оденется по моде, которую ввел один из молодежных певцов; в джинсах, мотающихся у колен, на работу не пойдешь, если ты, конечно, не тот самый шоу-соловей.

Я не могу объяснить, чем привлек мое внимание парень, подобных ему довольно много на улицах, мне просто нужно было пройти мимо него, чтобы очутиться около соседки Риммы Марковны. Но в ту секунду, когда я поравнялась с фигурой в толстовке, незнакомец выудил из кармана конфету, быстро развернул ее, швырнул фантик на землю и, прижав подбородок к груди, смешался с толпой.

Мне очень не нравятся неряхи, которые мусорят на улице, выбрасывают из окон машин опорожненные пластиковые бутылки, выплевывают под ноги прохожим жвачку, поэтому я с неодобрением покосилась на яркую бумажку. Затем сделала шаг вперед, но тут порыв ветра поднял обертку и швырнул ее мне в лицо.

В последний момент я успела схватить фантик. Хотела скомкать его и кинуть в кучу грязи, которая стихийно возникла справа от подъезда, но тут прочитала название «Карамель «Фестиваль».

Из глубин памяти всплыло воспоминание: мы с Раисой стоим в булочной возле дома. Маленькая Вилка прилипла носом к высокому прилавку – там, за стеклом, меня манят конфеты в больших прозрачных вазах: ириски, так называемый «постный сахар», «цветной горошек», сливочная тянучка и карамельки.

С шоколадными конфетами во времена моего детства была проблема, их «выбрасывали» в продажу редко, они стоили немалых денег и мне доставались только в подарке на Новый год. Обычно я ничего у мачехи не клянчила, у нее была легкая на оплеухи рука, но в тот день Раиса получила зарплату, купила себе чекушку и пребывала в чудесном настроении, поэтому я и рискнула пропищать:

– Тетя Рая, купи конфет…

– Больно дорого! – отмахнулась мачеха.

Стоявший за ней в очереди мужчина покосился на авоську, которую Раиса цепко сжимала в руке, и не удержался от замечания:

– На водку-то тебе хватило.