Созвездие жадных псов

Мальчишка покусал нижнюю губу, потом сказал:

– На той очки были.

Я протянула Ребекке очки.

– Не, не такие, – завозмущался Кирюшка.

Бекки секунду смотрела на него, потом вытащила из кармана брюк большие «блюдца» в белой пластмассовой оправе.

– Во! – завопил Кирка. – Они, точь-в-точь! Волосы сзади собраны…

Ребекка затянула на затылке хвостик.

– Она, – уверенно ответил мальчишка, – я еще подошел, только хотел сказать: «Здравствуйте, тетя Алина», а она сразу: «Ты Ричард?»

– При чем тут Ричард? – совершенно растерялась Ребекка. – Это еще кто такой?

– Потом объясню, – отмахнулась я. – Ну а теперь разыграйте сцену. Ты, Бекки, бери конверт, протяни Кирюшке и спроси: «Ты Ричард?»

Ребекка, как все актрисы на сцене, моментально преобразилась. Вытянула руку и поинтересовалась:

– Ты Ричард?

Кирюшка взял пакет и сказал:

– Та тетка была ниже ростом.

– Сними каблуки, – велела я.

– Но у меня шлепки, – возразила Ребекка.

Я посмотрела на ее изящные ступни, обутые в нечто, больше всего напоминающее сандалии римских легионеров: абсолютно плоская подошва и несколько переплетающихся ремешков.

– Я не ношу в обыденной жизни каблуки, – пояснила Бекки, – с моим-то ростом! Кавалеры комплексуют, я частенько выше их оказываюсь, а на каблуках вообще Останкинская телебашня.

– Тетя Алина ростом чуть повыше Лампы, – заявил Кирюшка.

Так, а я едва дотягивала до метра шестидесяти.

– Ну, впрочем, не такая коротышка, – размышлял Кирюшка, – я бы сказал, она посередине между вами, выше Лампы и ниже Бекки. И потом, у нее были огромные каблуки!

– Да? – удивилась я. – Откуда ты знаешь?

– А она мне сунула конверт и в станцию шмыгнула, я за ней пошел, так Алина прямо бежала вперед, я только на эскалаторе еду, гляжу, она уже в вестибюле внизу и к поезду, вдруг так набок покосилась, чуть не упала, а баба рядом стояла и говорит девочке: «Ты все каблуки просишь, смотри, вон тетенька чуть не упала, так и ногу сломать недолго, виданное ли дело, на таких ходулях носиться!»

Он замолчал.

– Иди мыться, – пробормотала я.

– Не ездила я на «Динамо», – проговорила Ребекка, – ей-богу…

– Знаю, – ответила я.

– Тогда кто это? Может, фото принести?

– Не надо. Та дама явно постаралась, чтобы ее в случае чего приняли за тебя. Одежда, очки, волосы, вот только с ростом осечка вышла. У тебя сколько сантиметров?

– Метр восемьдесят, – ответила Бекки, – в модельный бизнес приглашали, манекенщицей, только я не пошла. Зато когда в театральную школу поступала, так экзаменаторы прямо на рога встали: нет, не возьмем, ну где ей партнеров искать? Ставить мужчин на котурны? [1 - Котурны – специальные башмаки на очень высокой подметке, которые надевали актеры в Древней Греции.]

Она замолчала. В повисшей тишине было слышно, как Лиза и Костя переругиваются на чердаке, а Кирюшка поет в ванной.

– И что теперь делать? – тихо спросила Бекки.

– Искать убийцу, – ответила я.

Глава 8

В агентство «Рашен стар» я приехала к четырем часам дня. Честно говоря, я думала, что в этой конторе занимаются модельным бизнесом, но на двери висела вывеска: «Биржа актеров».

Я вошла внутрь и очутилась в просторной комнате, где на кожаных креслах и диванах восседало штук пять девиц весьма вызывающего вида: все одеты в коротенькие обтягивающие стрейч-платьица. Хотя назвать платьем кусок ткани размером с почтовую марку язык не поворачивался. Да еще декольте у троих спускалось до пояса, впрочем, у двоих оставшихся верхней части одежды просто не было, ее заменяли тонюсенькие лямочки. Я в своих светло-песочных брюках и бежевой футболке выглядела среди них как монашка, случайно затесавшаяся в компанию проституток.

Чуть поодаль от «цветника», у стены, располагался огромный письменный стол. За ним восседала дама лет сорока с угрожающе размалеванным лицом.

– Простите, – обратилась я к ней, – кто занимается подбором актеров?

Не отрывая глаз от компьютера, где мелькали какие-то фигурки, секретарша процедила:

– Фамилия?

– Чья?

– Ваша, разумеется.

– Романова.

Дама ткнула пальцем в кнопку «интеркома». Я обратила внимание, что у нее невероятно длинные ногти, покрытые лаком отвратительного темно-синего цвета.

– Да, – прохрюкал динамик.

– Еще Романова, – бросила секретарша и спросила меня: – Из какого театра?

– Я не из театра, я…

– Вольная птичка, – сообщила дама.

– Пусть ждет! – каркнул голос.

– Садитесь, – велела секретарша.