Львиная доля серой мышки

– Да уж, – согласилась Маргарита Потаповна. – Я тоже удивилась, решила, что в лаборатории напутали, сказала врачу: «С девочкой все ясно. А с Потапом вы пальцем в небо угодили, у него двое сыновей». Доктор не смутился: «Значит, они не от него». Но я безоговорочно доверяла Беатрисе, поэтому подумала: случилась ошибка. Выходит, есть вероятность, что и ДНК-анализ неверно проведен. И что делать? Сейчас я алчную аферистку отправлю лесом, а она тоже затеет исследование, и обнаружится, что девочка все-таки от Потапа…

Буль подняла руку.

– Обычно для такого исследования берут образцы слюны или крови. Но по ним нельзя не выявить бесплодие.

Маргарита Потаповна остановилась посреди переговорной.

– Я никогда не затеваю ничего с бухты-барахты, всегда предварительно собираю необходимую информацию. Я вычитала, что слюна или кровь могут в некоторых случаях дать неверный результат. Химеры.

Эксперт усмехнулась.

– Вы, однако, глубоко копнули. Да, встречаются люди с двумя ДНК. Мне вспоминается Наталья К., по результатам генетического исследования оказавшаяся… неродной матерью своих дочерей, которым ее муж, присутствуя на родах, лично перерезал пуповину. В результате муторного разбирательства выяснилось, что у Натальи с ее собственным рождением очень интересная история. Она должна была стать одной из близнецов, но две яйцеклетки на стадии эмбрионального развития слились, и на свет появились не близнецы, а одна девочка, но с разным набором генов. Это называется генетический химеризм, явление очень редкое.

– Но возможное! – топнула ногой Маргарита Потаповна. – У меня есть маленькая шкатулочка из оникса, в ней хранятся молочные зубки Потапа. Их собрал мой отец, который внука, наследника фамилии Персакис, просто обожал. Папа всегда говорил: хорошая кровь, отличные зубы. И уж поверьте, резцы мальчика образцовые. И у детей Беатрисы они как ядра миндаля, крепкие, никакого кариеса. Я не настолько глупа, чтобы считать зубы признаком родства, они были просто приятным знаком: дети из нашей породы. У всех Персакисов отличные зубы. Я не сомневалась ни на секунду в отцовстве сына, потому что Би порядочная женщина. Но раз так вышло, то ради верности исследования Потап сдал не только кровь, но еще и сперму. Мы сделали два анализа. Понимаете?

Люба кивнула.

– Конечно.

Персакис наконец села к столу.

– Повторяю: я заподозрила, что в лаборатории накосячили. Да, ученый вроде лучший, но ассистент у него, возможно, дурак, не ту пробирку взял. Поэтому мы повторили исследование еще в трех местах. И везде получили одинаковый результат: у моего мальчика обнаружилось полное бесплодие. Сексуальной жизни данная проблема никак не мешает, но его жена может забеременеть лишь с помощью ЭКО и только с материалом донора. А у Потапа два сына!

– Мда, – крякнул наш опер Валерий, – не очень красиво получается.

– Первый ребенок у них родился через десять месяцев после свадьбы, – пояснила Маргарита Потаповна. – Кстати, Беатрису мой мальчик не на улице нашел, я сама ему невесту привела.

– Я не мог сразу после знакомства вести девушку в загс. Мы до свадьбы больше года с Беатрисой состояли в дружбе, – вступил в разговор сын. – Сначала просто встречались, ходили в театр, в консерваторию, на концерты. Потом сошлись ближе. Когда я понял, что полюбил Беатрису, тогда и преподнес ей кольцо. Да, невесту нашла мама, но она бы не стала настаивать на бракосочетании, скажи я, что Би мне не подходит.

– И чего вы хотите от нас? – резко спросил Иван Никифорович.

– Найдите отца детей, – потребовала мадам Персакис.

– А смысл? – не понял Валерий.

– При разводе вам нужен аргумент для отказа от алиментов? – предположила еще одна моя сотрудница, Аня Попова, до сих пор не принимавшая участия в разговоре. – Прежде посоветуйтесь с адвокатом. Ведь если в документах детей отцом назван Потап, то он будет вынужден платить деньги до тех пор, пока не докажет на суде, что является обманутым мужем.

– Все не так! – воскликнула Маргарита Потаповна. Заметила недоумение на наших лицах и пояснила: – Мой мальчик не собирается разрушать свой счастливый брак.

Глава 2

– Счастливый брак? – задумчиво повторил профайлер бригады Ватагин. – Интересно…

– Мы выяснили, что у Потапушки не может быть детей, – продолжала госпожа Персакис. – А кому передать бизнес? Мы давно вышли на международный уровень, наша продукция продается во многих странах. Нужны продолжатели дела. И где их взять? Новые внуки у меня могут появиться лишь в двух случаях: если жена Потапа сделает ЭКО от донора или сын свяжет свою судьбу с женщиной, у которой есть дети от первого брака. Но и в первом, и во втором случаях ребятишки не станут кровной родней Персакисов. К тому же неизвестно, как сложатся отношения с ними. Ну и зачем нам затевать сыр-бор, если в семье уже есть два мальчика?

– Действительно, – хмыкнул Валерий, – только нервы мотать.

– Вот-вот, – согласилась Маргарита Потаповна, которая явно не поняла, что Валерий съехидничал. – Мальчики растут в нашей семье, я их люблю, Потап тоже, дети правильно воспитываются с пеленок. Нет-нет, развод нам не нужен.

– Цепь ваших рассуждений ясна, – кивнул Валерий. – Но непонятно, зачем тогда вам понадобился любовник невестки?

Мадам Персакис закатила глаза.

– Экие вы, однако, недогадливые… Мы хотим выяснить, от кого дети появились на свет. Знает ли тот мужчина, что он биологический отец малышей? Если этот человек богат, успешен, женат и у них с Беатрисой просто секс, то мы с Потапушкой спокойно выдохнем.

– Конечно, – подтвердил сын. – Еще лучше будет, если у него от законной супруги есть пара наследников. Тогда на наших он претендовать не станет, отношения с Би огласке не предаст. Ему шум тоже совсем не нужен.

– Проблема возникнет, если выяснится, что человек, с которым связалась невестка, одинок, беден, не способен обеспечить семью, – тяжело вздохнула Маргарита Потаповна. – В этом случае он может рассчитывать получить от нас деньги, начнет шантажировать Би. Мы должны быть в курсе, чтобы знать, как себя вести в случае форс-мажора. Озвучьте нам имя отца детей.

– М-м-м… – протянула я.

– Нам сказали, что вы настоящие маги, – прибегла к грубой лести госпожа Персакис.

– К сожалению, мы не обладаем волшебной палочкой, – возразила Буля.

– Мы заплатим любую сумму, – заверила Персакис, – не сомневайтесь в нашей платежеспособности. Готовы внести аванс прямо сейчас. В любом виде: банковский перевод, наличка, чек. Как пожелаете.

– Думаю, проще просто спросить у Беатрисы, – посоветовала я.

– Нет, – возразила владелица фирмы.

– Би трепетная, нервная, – сказал Потап. – Если поймет, что мы с мамой знаем ее маленький секрет…

– Маленький секрет, – эхом повторила Аня.

– Беатриса может отреагировать неправильно, – продолжила за сына Маргарита Потаповна. – Она импульсивна. Чего доброго, заявит: «Нет мне прощения, я не имею права называться супругой Персакиса!», схватит мальчиков и бросит нас. Или, не дай бог, отравится. Беатриса невероятно щепетильна.

Анна закашлялась.

– Ну да, ну да, – закивала Любочка.

Я посмотрела на Ивана и прочитала в его взгляде то, о чем думала сама: нервная и очень щепетильная жена спокойно спит в одной постели с Потапом и рожает детей от другого мужика. У нее в душе ничего не трепыхается, пока законный супруг и свекровь не знают об измене, но едва сия психологически тонко организованная особа услышит, что члены семьи в курсе ее прелюбодейства, она мигом удерет, прихватив бастардов. Однако занятное понимание честности в браке у Беатрисы Персакис.

– Ох! Совсем забыла сказать, – всплеснула руками Маргарита Потаповна. – Отец дочки Марты и мужчина, от которого появились на свет сыночки Потапа, – один и тот же человек. Понимаете, да? Ребенок Марты и мои внуки имеют общего папу. Так как, вы беретесь?

– Попробуем, – спустя мгновение согласилась я. – А сейчас нам необходимо побеседовать с господином Персакисом.

– Пожалуйста, – милостиво разрешила мамаша, – вот он, Потапчик, прямо перед вами.

– Наедине, – уточнила я.

– Без меня? – встревожилась мадам Персакис.

– Да, – ответила я.

– Глупости! – вспыхнула клиентка. – Мать всегда присутствует при допросах, которые полиция устраивает ребенку. Это закон.

– Только, если ребенок несовершеннолетний, – уточнил Ватагин, – а вашему, похоже, тридцать пять стукнуло.