Костюм Адама для Евы

– Труд был издан небольшим тиражом, сейчас в продаже в Москве его нет, я проверил. Мне эта книга крайне необходима, без нее я буксую на месте. Фридрих Шлосс в своем письме к Себастьяну Райху указывал, что в брошюре Катценвеленбогена есть фраза, объясняющая, почему Генрих Швальб с презрением относился к Анри Мургенцу, по какой причине он называл его «философ домашних пончиков». Это невероятно важная для моей диссертации информация! Я доходчиво объяснил?

– А на каком языке писал автор? – пискнула я.

– На немецком, душенька, – пояснил отец Насти.

– Я хоть и изучала его в школе, но совершенно им не владею! – радостно заявила я. – Лучше вам…

– Ты найди книгу, – остановил меня Илья Николаевич, – а Егорушка готов ее перевести.

Я опустила глаза в пол.

Гриша, муж Насти, скончался не так давно от обширного инфаркта. У Гудковых была хорошая семья, правда, детей им бог не послал. Первое время после смерти мужа Настя казалась растерянной, но потом она опять стала улыбаться – рядом с ней появился симпатичный Егор. Кавалер чуть моложе Насти, но разница в возрасте у них незаметна. Илья Николаевич любил зятя и горевал о нем. Но дочь ему роднее, поэтому он не протестовал против новой любви Настюши и относится к Егорушке как к члену семьи. А тот старается понравиться родителям избранницы и готов переводить для будущего тестя тексты.

– Желательно отыскать издание побыстрей, – продолжал ученый.

– Конечно, – кивнула я. – А где на него охотиться?

Глаза Ильи Николаевича расширились.

– Деточка, мне неинтересно, где ты будешь рыться, важна книга. Повторю еще раз! В тысяча девятьсот втором году…

Я совсем приуныла. Все, теперь Илья Николаевич точно не отстанет, придется приковаться к ноутбуку.

– Внимание, внимание! – закричала Настя. – Перестаньте все болтать и послушайте меня!

Присутствующие притихли и повернули головы к Гудковой.

– Катценвеленбоген, – громко сказал Илья, – не забудь.

Я опять кивнула и услышала голос Лады:

– Вообще-то сегодня презентация моей картины «Рождение любви», давайте поговорим о полотне. Оно революционно! Впервые я использовала в своем творчестве фиолетовый оттенок…

– Конечно, мама, – сказала Настя, – цвет наиважнейшая штука, но для меня знаковым является название произведения, поэтому именно сейчас, собрав вас всех вместе, мы с Егором хотим сообщить о нашей предстоящей свадьбе. Торжество состоится первого апреля. И нет, это не шутка! Вам пришлют приглашения. Ну почему вы молчите? Егорушка, иди сюда!

Будущий муж Гудковой, смущенно улыбаясь, приблизился к невесте.

– Если кто не знает жениха, то вот он! – во всеуслышание объявила Настя. – Умница, красавец и вообще замечательный человек. Ребята, вы так и будете стоять идиотами или все же догадаетесь нас поздравить? Мы никому, даже маме с папой, ничего не сообщали. Сюрприз!

Гости опомнились и бросились к Гудковой.

– Егорка, открой шампанское! – закричала счастливая невеста.

Жених пошел к столу.

– Шампанское? – всплеснула руками Лада. – К нему нужны фрукты! Лампочка, принеси, если не трудно, поднос с виноградом, он на кухне.

Я поспешила выполнить ее просьбу и увидела у холодильника Олега Раскова. Он держал в руке вазу для цветов и сосредоточенно наливал туда кофе.

– Эй, ты что делаешь? – воскликнула я.

Олег, громко икнув, ответил:

– Коктейль.

Потом пьяный дурак схватил со стола бутылку с оливковым маслом, банку колы и стал добавлять в вазу содержимое из этих емкостей. Затем настал черед кетчупа, сиропа из облепихи и еще каких-то соусов.

Я взяла поднос с «дамскими пальчиками» и понесла его в гостиную.

Расков алкоголик, ему достаточно понюхать рюмку, чтобы превратиться во вредное озлобленное существо. Настя больше не приглашает Олега, думаю, он сам заявился сегодня на презентацию, потому что знает: Гудкова не экономит на хорошем спиртном. Полагаю, Настена совсем не обрадовалась, увидев на пороге пьянчугу. Но не устраивать же скандал! А Расков, как обычно, наклюкался и теперь колдует над созданием адской смеси. Надеюсь, он не собирается выпить ее здесь. Надо бы отнять у красавца вазу, но я не отважусь на столь геройский поступок – в результате возлияний Расков делается крайне агрессивным, может распустить руки. С другой стороны, что с ним будет от состава кофе-масло-кола-кетчуп-сироп и прочее? Разве только понос…

Я отнесла в гостиную фрукты, но все-таки решила проверить, чем занят Олег.

Апартаменты Гудковой расположены в кирпичном доме постройки шестидесятых годов прошлого века. Это две квартиры, объединенные в единое целое. Из второй кухни Лада сделала себе спальню, а часть лестничной клетки, куда выходят входные двери, превратила в симпатичную, довольно просторную прихожую. И сейчас оттуда долетали голоса, которые я моментально узнала.

– В-выпей, в-вкусно, – заикался Расков.

– Отстань, идиот, – бубнила Вика Мамаева, наша общая с Настей знакомая.

– С-супер! – не отставал Олег.

– Дурак! – рявкнула Мамаева и выскочила в коридор. Увидев меня, сердито сказала: – Кто Раскова привел? Намешал в вазе хрен знает чего и пытался заставить меня выпить адскую смесь. Еле отбилась от кретина!

Покраснев от негодования, Вика умчалась в гостиную, а я заглянула в прихожую и увидела, как Олег выливает свой «коктейль» на темную парку с капюшоном, принадлежащую Егору. Рядом на крючке висела красная куртка Насти. Хорошо, что светло-бежевое пальто Гудковой и ярко-голубой пуховичок Лады находились на противоположном конце вешалки, на них не попало ни капли.

– Что ты делаешь? – возмутилась я. – Немедленно прекрати!

– Молчать! – взвизгнул Олег и убежал из квартиры.

Спустя короткое время с лестницы донесся громкий мат. Похоже, Расков забыл про лифт, помчался вниз по ступенькам и упал. Если даже и так, ни за что не пойду проверять, как он себя чувствует!

Я пощупала парку Егора – та оказалась насквозь мокрой. Наверное, надо повесить ее на батарею. Хотя не знаю, как отреагирует прорезиненная ткань на резкое нагревание. Я застыла в раздумьях около впитавшей в себя «коктейль» куртки, и тут раздался звонок.

Судя по оживленным голосам, долетавшим из комнат, гости восторгались шампанским и поздравляли Настю с Егором. Илье Николаевичу не придет в голову открыть входную дверь, ему это по барабану, а Лада собирает урожай похвал и тоже не поспешит в прихожую. Я решила не отвлекать хозяев и самостоятельно впустить в дом припозднившегося гостя. Но на пороге увидела не общего приятеля с букетом и подарочным пакетом, а незнакомую худенькую, прозрачную блондинку в ярко-красной куртке. На ее голове была кепочка, из-под нее спускались длинные пряди очень светлых волос. За руку незнакомка держала веснушчатого ребенка младшего школьного возраста, одетого в малиновый комбинезон и голубую шапочку, из-под которой выбивалась рыжая челочка.

– Можно Григория Гудкова? – испуганно спросила женщина. – Алина, поздоровайся!

На мой взгляд, бесполезно требовать от малышки соблюдения этикета, если сама не говоришь человеку при встрече: «Добрый день», – но многие взрослые очень придирчивы к детям и толерантны по отношению к себе, любимым. Девочка не послушалась мать, а та заявила:

– Мне очень нужен Григорий Гудков. Можно с ним поговорить?

– Боюсь, не получится, – пробормотала я.

– Почему? – заморгала незнакомка.

Я откашлялась.

– Видите ли, у Насти, хозяйки дома, помолвка, ей сейчас не до бесед. А Григорий, э…