Бинокль для всевидящего ока

– Рекордсменка! – хмыкнула Света. – Медаль ей на тощие сиськи.

Вот только злые языки ошиблись. Минуло еще двенадцать месяцев, а Ира по-прежнему была с Никитой, пила чай с Раечкой. Последняя вдруг похорошела, стала модно одеваться, изменила прическу. А потом все ахнули: Рая появилась на работе с профессионально сделанным макияжем и красиво уложенными волосами. При виде разительно переменившейся жены Горского Ада Николаевна не выдержала и, как-то стоя в туалете у умывальника, сказала Лене:

– Твоя мать – прямо белый лебедь.

Дочь прикинулась непонимающей:

– Вы о чем?

– Не изображай, у тебя это плохо получается, не верю, – ехидно засмеялась Ада. – Хочешь сказать, что не видела маман с накрашенными глазами? Да Рая часа два у стилиста просидела. Эффект того стоил. Ты не в курсе, она теперь всегда в таком образе нам являться будет? Или по особому случаю вполне себе ничего стала?

Лена не сразу нашлась что ответить Аде, которую в театре за глаза звали «жаба в шоколаде».

И тут из кабинки вышла Ира, она сразу заговорила:

– Макияж Раисе Николаевне сделала я, училась когда-то на стилиста. Совсем немного времени потратила, полчаса всего. Жена Никиты Сергеевича очень красивая, умная… – Ира на секунду прервалась, потом, бросив многозначительный взгляд на толстый живот Ады, договорила: – Фигура у нее девичья, ума, тактичности, трудолюбия на пятерых хватит. Она для меня – пример идеальной жены, матери, сотрудницы. А Лена – образец актрисы. Я счастлива, что они не побрезговали включить в свою семью провинциальную глупую девочку, то есть меня. Дали мне приют. И я всегда буду им благодарна.

Потом развернулась и ушла. Ада Николаевна осталась с раскрытым ртом. Лена пошла к двери, и тут Днепрова крикнула:

– Мелкая дрянь живет у вас?

Елена обернулась:

– С одной стороны, да, с другой – нет. Ирина снимала комнату в коммуналке на краю столицы, где время уже не московское. Очень уставала. В театр ездить – два часа, соседи шумные. А у матери пустая квартира, она ей от родителей досталась, мы там жили до того, как в новые апартаменты переехали. Мамуля Ире ключи дала, Булова теперь там бесплатно устроилась. Вот и выходит, с одной стороны, живет Ира у нас, а с другой – нет. Не на одной территории с нами.

Глава 4

Елена рассмеялась:

– Жаль, никто не видел морду главной сплетницы театра!

Степан отодвинул от себя пустую тарелку.

– Раиса на самом деле подружилась с Ириной?

Лена кивнула:

– Да.

Степа посмотрел на меня:

– Вилка, как бы ты отнеслась к женщине, которая решила залезть в мою кровать?

Я не стала долго раздумывать:

– Не желаю обсуждать глупую тему.

Муж вынул из кармана телефон и положил его на стол.

– Тихий внутренний голос мне подсказывает, что госпожа Тараканова, узнав об измене супруга, возьмет что потяжелее и опустит данный предмет на голову любовницы.

– А вот и нет, я просто уйду от тебя, – возразила я.

– Даже если я пообещаю больше никогда не ходить налево? – прищурился Степа.

Я потянулась к чайнику, который стоял на переносной горелке.

– Верю, что можно вылечиться от алкоголизма, наркомании, перестать курить, начать вести здоровый образ жизни. Но категорически не верю, что, глядя на слезы жены, отпетый бабник превратится в верного супруга. Если муж вам один раз изменил, был пойман, поклялся в верности до гробовой доски и ведет себя безупречно, это не означает, что ловелас снова вас полюбил. Просто он стал умнее и не попадается, не приводит других дам к вам домой, не ездит с ними по дачам приятелей, он устраивается в таких местах, о которых вы и не слышали. Если мужчина вас любит, он не пойдет налево, его остановят элементарная брезгливость и боязнь причинить жене боль. Это я говорю о настоящей любви. Если между вами ее нет, вы живете без радости, по привычке, стали как два домашних тапка… Тогда, конечно, один тапок неизбежно решит познакомиться с разными лаковыми туфельками. И никакие скандалы, упреки, слезы второго его не остановят.

Лена сдвинула брови:

– Вы просто не знаете всех обстоятельств. Я лет в четырнадцать поняла, что отец изменяет маме. Меня переполняло возмущение! Я ринулась к матери, потребовала: «Немедленно уйди от отца!» Она спросила: «Почему?» Я заорала: «Он спит с тетей Наташей!» Мама уточнила: «Откуда ты это знаешь?» Пришлось признаться: «Случайно подслушала их телефонный разговор. Они такое друг другу говорили! Фу! А еще взрослые! Отец уже старый! В его возрасте к женщинам не пристают».

Лена улыбнулась.

– Я в те годы была твердо убеждена: если человеку исполнилось сорок, то он глубокий старик. Какой там секс! Стакан кефира – и баиньки.

Мама отставила утюг, которым гладила папину рубашку.

– Лена, ты забыла, что твой отец талантливый режиссер? У него сейчас два новых проекта, в одном занята Наташа. Как ты думаешь, станет отец говорить пошлости по домашнему телефону, если в соседней комнате находится жена? Я ведь могу в любую секунду услышать его слова. Или, например, ты станешь свидетельницей его амурных песен. Что, кстати, и случилось. Папа что, такой идиот?

Мне пришлось ответить:

– Нет.

Мама опять начала отпаривать сорочку.

– Два спектакля ставить одновременно тяжело. Папа зашивается, времени нет. Наташа близкий человек. Вот он и репетировал с ней по телефону. Успокойся, твой отец лучший на свете муж.

Мне так стыдно стало! Я потом лет до двадцати жила в твердой уверенности: папочка – лучший на свете муж. Когда меня перевели на третий курс, отец решил дать мне в спектакле «Мухи и пчелы» роль, не главную, совсем небольшую. Я и раньше заходила к нему в театр, но только как родственница. А тут стала актрисой, сплетни услышала, поняла: папаша часто налево ходит – и к маме кинулась:

– Зачем ты терпишь эту грязь! Уходи от него.

И вот тут мать правду мне до дна выложила. Оказывается, когда мне исполнилось семь лет, она очень серьезно заболела, ей сделали несколько операций, потом кормили гормонами. Ничего хорошего никто не ожидал, речь шла о незначительном продлении жизни. На год максимум!

Лена схватила со стола бумажную салфетку и приложила к глазам.

– Ужас! А я ничего не знала. Мне правды не сообщили! Мама согласилась на экспериментальное лечение, и оно ее спасло. Но огромные дозы гормонов плюс новый препарат начисто лишили ее интереса к сексу. А папа – мужчина. Ну вы понимаете.

Лена высморкалась в салфетку.

– Мамуля поговорила с мужем, предложила: «Я готова на развод, поскольку я теперь не женщина». Никита Сергеевич ответил: «Ты навсегда останешься главной в моей жизни». И они договорились так: мама будет законной женой отца, но у него появятся девушки для постели.

– М-да, – крякнул Степа, – нестандартное решение.

Елена вскинула голову:

– Мои родители никогда не шли на поводу у толпы. Они стали жить как брат с сестрой. Папа заводил романы, но бабы обладали только его телом, сердце не трогали. Мама главная в театре и в его душе. Родители мои живут в одной квартире, у них прекрасные отношения. То, что отец с кем-то спит, маму не волнует.