Бинокль для всевидящего ока

Елена стала накручивать на палец прядь волос.

– Полиция решила, что Ирина и Раиса повздорили. Любовница зачем-то пришла к жене режиссера, возможно, она оскорбила ее. Та не справилась с эмоциями, схватила первое, что попалось под руку, и бросилась на разлучницу. Если не знать того, что я сообщила вам, можно предположить, что события вполне могли развиваться таким образом. Мало найдется женщин, способных дружить с возлюбленной своего мужа. Но в нашем случае-то все иначе! Мама воспитала себе замену, потратила много сил, времени на поиски такой женщины, как Ириша. Думаю, мамы изначально не было в кабинете, она где-то ходила по делам. Вернулась в офис, увидела на полу Булову, испугалась и закричала. Далее события развивались по стандартной схеме. На вопль примчались все, кто мог. И что они увидели? Ира лежит на полу в луже крови, статуэтка… Рая бледная, трясется. Что придет в голову людям, которые прекрасно осведомлены, что Булова – очередная пассия владельца театра? У его жены не выдержали нервы, вот она и стукнула по голове очередную пассию супруга.

– Надо найти того, кто на самом деле убил Ирину, – воскликнула я.

Лена молитвенно сложила руки:

– Да! Не знаю, выйдет ли мама из реанимации живой, но если она…

Дочь Никиты Сергеевича на мгновение закрыла глаза, потом снова заговорила:

– Если она этот мир навсегда покинет, то люди, вспоминая мою маму, будут говорить не о том, каким замечательным человеком она была, как много сделала для театра, как любила мужа, детей… Люди не скажут: «Рая Горкина? Та, что помогла супругу создать два прекрасных театра?» Нет, они отреагируют иначе: «Рая Горкина? Это та, что убила любовницу Никиты Сергеевича?» Человек – странное животное, он с трудом верит в добро и охотно соглашается со всем дурным, что слышит. Рая – отличная мать, жена, помощница мужа? Ну… наверное, за эти хвалебные слова заплатили, это пиар. Раиса преступница, убила Ирину? Да, конечно, я сам там находился, все видел, распни, распни, распни ее!

– В вашем театре пропускная система? – спросил Степан.

– На территорию бывшего завода без разрешения нельзя въехать, – ответила я.

– И нельзя войти, – добавила Елена, – но зарплата у охранников невелика, соблазнить их рублем легко.

– Ворота у вас крепко заперты, – напомнила я, – когда я нажала на звонок, послышался вопрос: «Кто там?» Они отворились только после объяснения, что я автор пьесы.

Лена пожала плечами:

– У нас у двери сидит дежурная, она тоже от денег не откажется. Вариантов попасть в театр, кроме официального, много. Можно влезть через окно туалета, оно всегда открыто, чтобы избежать запахов. Вы не рядовой зритель с билетом, поэтому попали в офис через служебный вход. Зрители пользуются парадной дверью, она выходит прямо на проспект, где всегда людно. Наша задача – привлечь в театр как можно больше народа. В «Семи гномах» не только взрослый, но и детский репертуар. Согласятся ли мамы-бабушки пойти с ребятами на представление, если на билетах напечатано: «Вход через территорию завода по предъявлении паспорта»? В Москве много развлечений для юного зрителя. Тащиться по закоулкам, нести на руках малыша, чтобы он не запачкался? «Да пошел такой театр лесом! Поведу Ваню в цирк, там метро рядом». Поэтому у нас есть двери с проспекта. В театре не всегда аншлаг, но три четверти кресел, как правило, заняты. Да и на вечерний спектакль зритель хочет с комфортом попасть. Миновали времена, когда театралы ночами стояли за билетами и пьесы нелегально ставили в каких-то подвалах, но туда все рвались, так как ставили там, например, Сэмюэла Беккета, которого власти в СССР терпеть не могли. Нынче люди избалованны, хотят в буфете выпить шампанского бесплатно. Кто-то из зрителей мог после спектакля спрятаться.

– Где? – тут же спросил Степан.

Лена развела руками:

– У нас масса закоулков. Театр находится в очень большом здании, занимает лишь малую его часть, другая сдается. Из зоны гримерок есть переход в ту зону, которая сдается внаем. Он неизвестен публике, но свои все осведомлены о коридоре. Понимаете?

– Конечно, – воскликнула я, – злоумышленник мог где-то затаиться или пройти незамеченным.

Глава 6

На следующий день мы со Степой сидели в его кабинете. Компанию нам составил заведующий отделом компьютерного поиска Гриша Саблин.

– Посмотрите на экран, – предложил Григорий, – перед вами план всего здания. Сначала изучим театр. Красным цветом обозначена зрительская часть, синим – офисная, зеленым – закулисье.

– Ну и ну! – удивился Степа. – Служебная часть напоминает лабиринт! Много маленьких помещений, коридоров. Ни малейшей логики нет. А вот зона, куда допускают публику, простая: зал, фойе, туалеты. Все! Странная архитектура.

– Да нет, – возразил Саблин, – в начале девяностых многие московские предприятия умерли, а их здания превратились в теле- и фотостудии, выставочные залы…

– «Семь гномов» разместился в цеху, где ранее делали сковородки, – подсказала я.

– Правильно, – согласился Гриша, – а зал и фойе пристроили таким образом, чтобы зрители могли зайти в театр прямо с улицы, минуя проходную комплекса. Бывшая фабричная часть безобразна, потому что она изначально не планировалась как помещение для театра. Работали с тем, что имели. Какие-то стены нельзя было рушить, кое-где возвели перегородки. Без пол-литра там не разобраться. А пристройка лаконична. Там все просто, возводилась она как театр.

Степа повернулся ко мне:

– Спрятаться в рабочих помещениях легко.

– Похоже на то, – согласилась я.

– Кто у нас Булова? – спросил Дмитриев. – Биографию ее изложи.

Саблин откашлялся.

– Девочка появилась на свет в городе Красинске. Он находится в медвежьем углу Московской области. Отец, Сергей Петрович Булов, водитель-дальнобойщик, умер, когда Ире едва пять исполнилось. Мать работала бухгалтером в колхозе «Знамя», потом на его базе возникло успешное фермерское хозяйство, Марина Игоревна осталась там в финчасти. Она умерла, когда дочь поступила в театральный вуз. Возможно, Ирина талантлива, она с первого раза взяла штурмом приемную комиссию. Где живет в Москве, не указано, прописана по месту рождения, владеет домом площадью двести квадратных метров, земельным участком пятьдесят соток.

– Лучше было продать недвижимость, приобрести хоть какую квартирку в столице, – заметил Степан.

Я перестала смотреть на экран.

– Кое-кому дороги родительское гнездо и воспоминания детства.

– Не тот случай, – возразил Саблин, – избу Ира выставила на продажу, как только получила наследство, но «лес за окном, грибы-ягоды, река, рыбалка, сад с яблонями, вишнями» никого не прельстили. Булова несколько раз снижала цену, да это не помогло. И понятно почему: как дача дом не подходит, ехать до него надо часа четыре. На субботу-воскресенье не накатаешься. Отпуск в глухом месте проводить скучно. Пенсионеры туда не переберутся, им нужна рядом поликлиника. Прихватит сердце на огороде, и помрешь, пока «Скорая» из района причапает. Изба по-прежнему на Ирине числится.

– Может, она ее сдала кому-то, – предположила я.

– Не исключено, – согласился Степан, – но нам это неинтересно. Компромат?

– Никакого, – отрезал Гриша, – в школе Ира училась хорошо, участвовала в самодеятельности, в студенческие годы сдавала сессии без проблем. Никаких претензий со стороны полиции. Обычная девушка. Таких миллионы. Единственное отличие – у нее был талант кривляться на сцене. Ирина, несмотря на молодость, уже играла в театрах Горкина вторых героинь в большинстве пьес.

– Вторых героинь? – повторила я.

– Звезда у них Елена, – объяснил Гриша, – она всегда играет центральные роли. А вот вторых, не таких значимых, но тоже главных персонажей отдавали Буловой… Все, что узнал, я вам сообщил.

– Не густо, – заметил Степан.

– Простите, что имею, тем и поделился, – пожал плечами Гриша, – пока только граблями по земле прошелся, лопатой не копал. И тем не менее кое-что нагреб, но не на Булову.

– На Никиту Сергеевича? – предположила я.

– Нет. С ним никаких проблем не возникло, школа, институт, одна жена, единственная дочь. А вот с Раисой Николаевной иначе. У нее есть сын.

– Родной? – уточнил Степа.

– Лена ничего о брате не говорила, – одновременно с мужем воскликнула я.

– Мальчик от первого брака, – объявил Саблин. – Виктор в год оказался в интернате, мать определила его туда в связи с отсутствием возможности содержать сына. Она не отказалась от родительских прав, просто на какое-то время отдала ребенка под опеку государства. Когда Раиса вышла замуж за Никиту, мальчик вернулся домой. Похоже, в раннем детстве с ним проблем не было. Документы об усыновлении найти, как правило, трудно, но если учесть год, когда Рая познакомилась с будущим режиссером, то понятно, что Витя не родной ребенок Горкина. Пока я глубоко не копался в биографии членов семьи, нашел только запись о браке Раисы с Петром Григорьевичем Рукавиным. Он умер. Но я детали пока не проверял. Сосредоточился на Викторе, который стал постоянным беспокойством матери. Он периодически переходил из школы в школу. В его деле нет записей о неблаговидных поступках. Но если мальчик за годы обучения побывал во многих учебных заведениях, невольно возникает вопрос: а за что его выгоняли?

– Горкины могли менять жилплощадь, – нашел объяснение Степан.

– Столько раз из квартиры в квартиру даже цыган не кочует, – возразил Саблин, – и родители жили в одном месте. У парня сплошные тройки. Думаю, его выгоняли за неуспеваемость, не хотели оставлять на второй год, чтобы не портить статистику. Если в школе есть второгодники, то, и в глазах родителей, и по мнению высокого начальства из районной управы, это плохая цитадель знаний. Потом Виктор поступил в колледж, где готовят средний медперсонал.

– Туда возьмут любого мальчика, потому что он мальчик, – прокомментировал Степа.

– Совершенно верно, – согласился Гриша, – парень получил диплом, поступил в институт, окончил его, начал работать, и его посадили на солидный срок. Подробностей я пока не знаю, необходимо время, чтобы их выяснить. По статье 105, это убийство. Вышел на свободу он не так давно.