Канкан на поминках

Мы поднялись по узенькой лестнице вверх и очутились в маленьком дворике, забитом людьми с пухлыми сумками. В основном это были женщины с мрачными, растерянными лицами.

– Стой тут, – приказал Рожков и исчез.

Я опять прислонилась к стене и попыталась соединить мозги в единое целое. Но ничего не получалось, мысли расползались, словно тараканы от внезапно вспыхнувшего света.

– Свидания ждете? – раздался рядом тихий, вкрадчивый голос.

Я машинально кивнула и повернула голову. Около меня стоял мужчина в серой майке и довольно грязных сапогах.

– Могу на сегодня, в поток, который пойдет в двенадцать, устроить, – проговорил он и улыбнулся, обнажив гнилые, черные зубы.

Мне стало интересно.

– Сколько?

– Договоримся.

– И все же?

– Сотняшку.

– Рублей?

Парень хохотнул:

– Нет, монгольских тугриков! У нас цены в уе.

– Дорого очень.

– Тогда стой неделю и бегай отмечаться по три раза в день.

– Спасибо, я подумаю.

– Только быстро, место одно осталось, не желаешь, другие найдутся. Между прочим, деньги не мне идут. Я-то с этого ничего не имею, исключительно из христианского милосердия помочь хотел.

– Лампа, – крикнул Славка, – быстро сюда!

Я бросилась на зов. Внезапно что-то словно толкнуло в спину. Остановившись, я оглянулась. Гнилозубый «добряк» смотрел мне вслед нехорошим, тяжелым взглядом.

Глава 3

– Слушай внимательно, – велел Славка, пока мы лезли по широкой лестнице вверх, – уж не знаю, получится ли у меня еще одно неправомерное свидание устроить.

– Какое?

– Замолчи и слушай. Твоя задача убедить Вовку, что запираться глупо, поняла?

– Ты думаешь, он убийца?

– Нет, дед Пихто! Улик полно. Пусть заканчивает играть в несознанку, быстрее сядет, раньше выйдет, Отелло долбанутый, – зудел Славка, – а то затянется следствие на год, и будет тут сидеть, на нарах париться! Ежели признается по-быстрому, в месяц процедуру свернут, а мы уж постараемся суд ускорить. Глядишь, к Новому году в колонии окажется, на свежем воздухе, а там возможны варианты…

– Какие?

– На поселение отправят, условно-досрочное дадут, главное, Бутырку миновать и осудиться. Тут знаешь сколько времени люди процесса ждут!

– Сколько?

– И два, и три года… Так что пусть не дурит, завтра адвокат придет.

– Кто его нанял?

– Мы с Мишкой Козловым, только об этом никому рассказывать не надо. Ну давай, вон, видишь, парень стоит у окна, Алексей Федорович зовут, топай к нему, а я тут посижу.

И он остался на лестнице. Я подошла к плечистому блондину, кашлянула и робко сказала:

– Здравствуйте.

С абсолютно каменным лицом парень процедил:

– Евлампия Андреевна Романова? Сдайте паспорт.

Я покорно протянула бордовую книжечку толстощекой бабенке, сидящей в железной клетке перед металлоискателем, и получила взамен железный круглый номерок вроде тех, что выдают в бане. В сумку никто не заглянул, и обыскивать меня не стали.

Алексей Федорович широким шагом двинулся вперед, я засеменила сзади. Мы шли по бесконечным лестницам, изредка проходя сквозь лязгающие решетчатые двери. Наконец мы очутились перед широким коридором, сверху, почти у потолка, виднелась белая стеклянная табличка с черными буквами «Следственная часть».

Алексей Федорович отпер один кабинет и приказал:

– Ждите.

Я рухнула на стул и оглядела крохотное помещение. Обшарпанный письменный стол образца шестидесятых годов, почти раритетная настольная лампа на подставке с зеленым абажуром, допотопный сейф, напоминающий поставленный на попа железный ящик. На стене зачем-то висит карта полушарий, тельняшка. Окно забрано частой решеткой, и из него видна только часть бетонной стены…

Заскрежетал ключ, и в помещение вошел Володя. Маячивший сзади Алексей Федорович угрюмо пробасил:

– Времени вам час, извините, вынужден запереть.

– Естественно, – хладнокровно ответил майор, – должностную инструкцию нужно соблюдать.

Лязгнул замок, мы остались одни. Я кинулась вытаскивать продукты, сигареты и галантерею. Костин мигом проглотил еду, сунул в карман пакетики с кофе, сахар, сигареты и сказал:

– Больше не траться.

– Завтра я продукты принесу.

– Не надо.

– Но как же…

– И так проживу, тут кормят, а за ножницы спасибо, кто надоумил?