Жираф – гроза пингвинов

– А кто? – хмыкнул Макс.

Вопрос поставил меня в тупик, я не знала, что ответить.

– Если существуют опасные улитки, то где Аня могла с ними встретиться? – недоумевал Витя.

– На опушке леса, например, – подсказала я, – вы живете в области.

– В ближайшем Подмосковье, – уточнил Виктор, – в поселке, не в глухом бору. Медведи у нас не водятся.

– Комары, осы и все прочее летает? – прищурилась я. – Мыши, ежи, белки, птицы есть?

– И что? – удивился Витя. – Лес за воротами, но он окультуренный.

– Оттуда улитка и могла приползти, – заявила я, – надо обыскать участок.

Вульф взял телефон и постучал пальцем по экрану.

– Моня, – произнес Макс, – это я. Да, он здесь. Вопрос. Улитка эта, она… Как? Уверен! Нет, нет, не ставлю под сомнение твои знания, просто удивился. Может удрать? Ну, например, если ее дома держат. У тебя тоже всякая фигня есть. Можно к тебе Лампа приедет?

Муж отложил трубку.

– Моисей уверен, что Нюшу укусила мраморная улитка Конус. Они в Москве и в окрестностях не водятся. Обитают в тропических акваториях, любят теплые моря. Большинство видов населяет Индийский, Тихий океаны, Японское, Карибское и Красное моря. Что-то не нравится мне эта история. Съезди к Моисею, поговори с ним. Он сейчас в клинике у Ани, я позвоню ему, попрошу, чтобы подождал тебя.

Я посмотрела на Витю.

– Давай вместе?

– Да, конечно, – согласился Славин. – Макс, ты думаешь…

– Пока ничего не знаю, – перебил друга Вульф, – нет информации.

– Есть люди, которые были бы очень рады мне напакостить, – неожиданно сказал Виктор. – Когда Зильберкранц сказал о яде, я подумал…

– Понятно, – остановил друга Макс, – если отравить тебя, это, конечно, приятно. Да коротка месть. А ежели убрать твою жену, тогда тебе надолго горя хватит. Ты рассказывал журналистам, что любишь Аню?

– Нет, – отрезал Витя, – всего один раз в интервью упомянул ее имя. Ведущий спросил: «Большой бизнес требует большого внимания. Вы семейный человек. Как ваша жена реагирует на то, что у вас нет свободного времени?» Я ответил: «Почему вы решили, что мы мало общаемся? Мы с Аней не первый год вместе, она мой лучший друг, я всегда советуюсь с супругой по разным вопросам. Анна не капризна, она не из тех дамочек, которые ноют, стонут, выпрашивают подарки. Мы живем в одном доме, находимся в постоянном контакте, отдыхаем вместе».

Но ведущий не отстал: «Вы любите жену?» Пришлось ему объяснить: «Понятие любви у каждого свое. Вероятно, я вкладываю в это слово другой смысл, нежели вы. На мой взгляд, лучше спросить иначе: «Хотите ли вы справить столетний юбилей вместе с Аней?» Тогда я отвечу: «Да».

– Ты все время говорил: «ведущий», – заметила я. – Интервью шло в какой-то программе?

– Верно, – подтвердил Виктор, – телеканал пригласил меня в программу «Разговор вдвоем».

Я кашлянула.

– Это одна из самых рейтинговых передач, ее смотрит масса зрителей. Среди них могли находиться и те, кто к тебе неприязненно относится. Не знают тебя, но терпеть не могут, потому что ты богат.

– Как в воду глядела, – нахмурился Виктор. – У меня нет аккаунтов в соцсетях, есть страницы у нашего холдинга, но их ведут специально обученные люди. Никогда туда не захожу, с народом крайне редко общаюсь. У меня нет статуса звезды, толпы фанатов. Не страдаю я и маниакальной зависимостью от компьютера, не строчу тексты по каждому поводу. Это мне неинтересно, не нужно. Но когда телеканал выложил у себя на сайте запись программы, в которой я участвовал, из праздного любопытства я решил посмотреть, что там за отклики.

– Ну, это ты зря, – хмыкнул Макс.

– Да уж, – усмехнулся приятель, – дерьмо хлестало через край. Герой эфира и вор, и мерзавец, и врун, и разоделся дорого, и украл народные деньги. Очень удивила меня буйная фантазия людей. Нашлись якобы мои одноклассники, сокурсники, все они уверены: еще в молодости богач Славин являлся мерзавцем. О моей персоне высказались и бывшие жены, их оказалось семеро, и пара внебрачных брошенных детей. Один «сыночек» был старше меня по возрасту. Уж не знаю, зачем в эту кучу грязи полезла матушка Феодора. Она написала, что Славин честный человек, который ни у кого ничего не украл, прекрасный муж, милосердный благодетель. И вся шобла налетела на наивную настоятельницу, обозвала ее подлизой, дурой, упрекнула, что она пишет обо мне хорошо, потому что ей заплатили.

– Кто-то из этой своры решил свести с тобой счеты, – предположила я, – и отравил Аню.

Макс встал.

– Нет. Интернет-хамы трусливы. Они, как гиены, нападают стаей. Один куснул, за ним второй, третий, и набежала толпа. Если сразу заблокировать мерзавца, то лая не будет. Чаще всего дерьмо льется с закрытых аккаунтов без фото владельцев. Они боятся показать свое лицо. Если такой правдоруб встретит Витю в жизни, он наговорит ему кучу сладких слов и попросит денег. Возможно, Аня и правда пострадала из-за мужа, но интернет-дерьмюки тут ни при чем. Те, кто всерьез решил убить человека, в его профилях не гадят.

– Интернет-дерьмюк, – рассмеялся Витя. – Макс, ты изобрел новое слово.

Глава шестая

– Ты уверен, что улитка Конус не водится в Москве и окрестностях? – уточнил Витя.

Моисей снял очки.

– Виктор, а ты уверен, что по столице не ходят бегемоты? Улитка Конус – ядовитый моллюск. Другое название «сигаретная». Она его получила потому, что после отравления многие живут столько времени, сколько курится сигарета: три-пять минут. Ее яд состоит из пяти типов токсинов, каждый из которых атакует свою цель. Среда обитания – теплые моря. Вам все ясно?

– Да, – пропищала я, – эта улитка в поселке у Вити жить не может. И она очень опасна. Но если яд действует быстро, то… э… то… э…

– Почему Аня до сих пор жива? – договорил за меня Виктор. – И где нашли эту отраву? Небось она в лавке не продается.

Моня постучал пальцем по подлокотнику кресла.

– Витя, разновидностей Конусов много, степень ядовитости у них разная. Отравляющее вещество, которое выпускают моллюски, используется для приготовления ряда обезболивающих лекарств, не вызывающих привыкания. Применяется токсин и в антивозрастных кремах для лица. Вероятно, в какой-то лаборатории произошла утечка. Яд уже обработали, он потерял часть агрессивности. Я привез твоей жене сделанное мной лекарство. А я кое-что могу.

– Как отрава попала к Ане? – процедил Витя.

– Вопрос не по адресу, – отбил атаку Моня, – с этим к Вульфу, пожалуйста, у него сыскное агентство. Если ты подозреваешь, что Аню решил извести я, то сообщу: у меня ничего не пропадало, ведутся записи расходов улиточного яда. И два вопроса к тебе. Первый. Смысл моего покушения на жизнь Нюши? Какую выгоду я получу от ее смерти? Второй. За каким чертом, отравив ее, я прилетел по твоему звонку в клинику, определил токсин и ввел антидот?

Витя поморщился.

– Я не подозревал тебя.

– Ну, спасибо, – засмеялся Моня.

– Просто прикидывал, у кого могут быть эти улитки, – сказал Виктор.

– В наше время завести Конус может любой гражданин, – заверил Моисей. – Наверное, существует некое общество их любителей. Витя, сейчас главное иметь деньги, тебе за милые сердцу купюры что угодно достанут, домой привезут и с поклоном отдадут.

– Насчет твоего вопроса, уверен ли Витя, что по Москве не ходят бегемоты, могу сказать, что видела африканское животное на Тверской, – вступила я в разговор, – правда, тогда она именовалась улицей Горького.

– И когда же ты встретила там гиппопотама? – засмеялся Моисей.

– Слона, – уточнила я. – Бегемот пока там не ходил, но еще не вечер. Возможно, лет через десять и он от Манежа до Пушкинской площади прогуляется.

– Лампа, – скривился Моня, – или у нас серьезный разговор, или мы тебя слушаем.