Мёртвое время

– Вот и вещь, – заметила она, ладонью аккуратно сгребая песок. – Документы если и будут, то позже.

– Отлично, – одобрил Рьен. – Минутку погодите, переоденусь. И пойдём в ведомство к Мьёлу. Пусть приступает.

– Это за какие же прегрешения ты мальчика на дежурстве в ночь оставил? – удивилась матушка Шанэ.

– Котов по очереди кормим, – усмехнулся он. – И Мьёл очень хочет поблагодарить вас за бессонные ночи.

– Пустяки, – отмахнулась матушка. – Вы оба пока не поняли, кто именно вам доверился. Погодите луну-другую – ещё благодарить будете. А то и раньше. Мёртвое время – штука опасная, гиблая. В это время много древней гадости выползает. Вы о ней мало знаете… потому что мы стараемся, чтобы вы не узнали. До моего приезда в Семиречье, да и после, когда я молода была, многие убитые улизнули. Набрались в Мёртвое время силы и затаились. Чтобы в своё время вернуться и… Ой, что это я! – одёрнула она себя. – Ты собирайся, сынок, собирайся. А я пока песчаный купол сделаю, чтобы мы не вымокли хотя бы в первые пять минут.

***

Мьёл в сомнении изучил носовой платок Кьюна – мятый, с каплями старой крови.

– Говорите, мастер, у Приграничья искать? – переспросил он. – А вы меня не переоцениваете, нет?

– Мы ориентиры дадим, – Рьен вопросительно посмотрел на матушку.

Она достала из кармана платья пару сложенных листов с записями:

– Вот, сынок. Города, река, направление.

– Ну найду, допустим, – колдун взял листы. – И что нам это даст? Перетащить труп сюда я не смогу. Понять издалека по его состоянию, когда и как он умер, тоже.

– Дальше я напишу в тамошнее Сыскное ведомство. Сначала парня на месте осмотрят и нам о результатах доложат, а потом доставят тело в Семиречье, – Рьен сел за свой стол. – А пока новостей нет, надо делать хоть что-то полезное и проясняющее.

– Котов, например, покормить, – проворчал Мьёл, берясь за дверную ручку. – У себя буду. Найду – скажу.

Дверь за ним закрылась. Коты, спящие в коробке на столе, даже не шелохнулись. Матушка Шанэ поёрзала в кресле и вздохнула – она очень не любила сидеть без дела, особенно когда это самое дело дёргало и требовало работы. Однако, к сожалению, оно было со всех сторон и не её, и не Рьена – не убийство же.

– Не переживайте, – негромко сказал Рьен. – Нам тоже есть чем заняться.

Он достал из ящика склянку, встал из-за стола, подошёл к дальней стене и плеснул на неё водой. И в деревянных панелях проступили многочисленные узкие ящички.

– Это сводки со всего ведомства, – пояснил Рьен, открыв ближайший ящик, заполненный мелкими плотными карточками. – Здесь и кражи, и мошенничества, и убийства, и пропавшие люди. Только сводки. Вперемешку. Предлагаю поискать жалобы или странные дела, касающиеся храмов или их служителей. Может быть, эти знания нам не пригодятся… но пока хоть что-то по Кьюну и его папаше не прояснится, мы точно не уснём. И без дела изведёмся. У вас с дочкой есть связь?

– Могу написать, – матушка Шанэ встала и расправила юбку. – Но зачем отвлекать? Я сообщила, что найти, и предупредила, где буду ждать. Данэ или сюда придёт, или из дома напишет, когда закончит.

– Мои слева, ваши справа? – предложил Рьен.

Матушка кивнула, обошла стол и открыла первый же ящичек.

За окном громыхало, сверкало и лило. В коробке тихо сопели коты. Шуршали бумаги. Мьёл молча и бесшумно колдовал в своём кабинете. Ночь перевалила за середину, но даже при такой сонной погоде и обстановке как расслабиться?.. И матушка про себя попросила старшую дочку поторопиться… и не торопиться. Поторопиться рассказать узнанное, но не торопиться уходить из папашиного дома без всех возможных сведений. Действительно, скверное дело. Любая мелочь пригодится.

***

Сумеречное утро дышало в окна липким туманом, стучалось злыми ветрами. Такое явление – туман стеной при сильных ветрах – матушка встречала только в Семиречье и только в Мёртвое время. Задувало порой так, что сбивало с ног, но при этом с вечерних сумерек до полудня скользкий туман стоял как заколдованный. Или не «как».

Они по очереди подремали в креслах между делом, и матушка проснулась, когда скрипнула дверь и появился Мьёл – тоже заспанный. Смущённо признавшись, что его срубило усталостью, колдун плюхнулся в свободное кресло.

– Нашёл, – сообщил он сосредоточенно, согревая в чайном кувшине воду. – А если бы вы, матушка, не сказали, что парень сам помер, я бы решил, что убили. Его же не похоронили толком. Закопали на краю леса, как бродягу приблудного, – без ритуалов прощаний, без оградки, поминальных знаков на могиле и именной таблички. Так ещё ненужных свидетелей прикапывают, чтобы подольше не нашли.

– Знал папаша, – задумчиво кивнул Рьен, собирая в стопку разбросанные по столу карточки. – Или всё-таки просто ограбили и закопали, лишь бы спрятать.

Матушка захлопотала по хозяйству – утренний чай, завтрак, молоко котам… Пока колдун докладывал обстановку, Ийрэ прислала с призрачным помощником утренние пироги. И передала записку от дочки – она слишком вымоталась, обуздывая беспокойного призрака, чтобы в ведомство идти. Заглянула в чайную, перекусила, написала письмо и отправилась спать. А Кьюн наверняка скоро заявится – не удержит его Данэ надолго, не смогла она всю лишнюю силу из парня забрать. Удерёт. И хорошо, если сюда.

– Адрес – Двадцать Третий остров, восьмой дом, – матушка пробежалась глазами по письму дочери. – Папашу зовут мастер Хьёт, и живёт он на широкую ногу: дом большой, обстановка – дорого-богато. Кроме него в доме никого. Ночью спал пьяным. Письмо о смерти сына не нашли, а в свидетельстве расписался некий служитель Амьюр. На каком острове храм находится, не узнали – печать старая и нечёткая. Но по имени служителя его можно найти, да?

– Конечно, – Рьен снова перебрал карточки, уже осознанно ища конкретное имя. – И он у нас в сводках… отсутствует. Надеюсь, временно. Мьёл, поднимай Сьята. Ищите этого служителя и его храм. И решайте, кто из вас срочно хочет жениться.

– Чего это мы? – возмущённо взъерошился колдун. – Чего это сразу жениться?

– Потому что я уже занят, – ухмыльнулся начальник. – И при помолвке, и при женитьбе молодые расписываются в храмовой книге. Вам надо туда заглянуть и посмотреть, кто расписывался до вас. И очень надо узнать дату помолвки Кьюна и Гарэ. Если придумаешь другой законный способ – пожалуйста, используй. А нет… Откажешься от помолвки через луну, да и всё. Труп парня где нашёл?

– В полудне от Тихолесья, – недовольно ответил Мьёл. – У кромки леса, к югу от городка. Я хотел метку поставить, но далеко слишком. Там рядом с могилой несколько цветущих кустов. Не знаю, какая тварь в такое время цветёт, но оно есть. Штук пять насчитал, колючие, красная листва, в белых шариках. Саму могилу плохо видно. Эти умники сначала слой земли сняли, потом яму выкопали, а потом на закопанное этот слой вернули. Говорю же, прятали.

– Найдут, – Рьен достал из ящика стола пухлый блокнот и быстро перелистал. – Тихолесье, значит… Там хорошие сыскники – найдут тело, изучат, доложат. И того, кто привёз больного, отследят, и того, кто прикопал труп, вычислят. А ты давай в храм.

Дверь скрипнула, и в кабинет осторожно заглянул Сьят.

Мьёл подскочил с кресла и деловито спросил:

– Сьят, у тебя же подружка есть?

– Ну есть, – рыжий и насторожился, и расстроился.

Он надеялся поработать с отчётами – даже нарочно загодя остался ночевать в ведомстве, в гостевой комнате, полагая, что из-за туманов и ветров все, кроме пары дежурных, сидят по домам. А выходило, что придётся побегать.

– Пора тебе жениться, – довольно заключил колдун. Прихватил куртку и скомандовал: – Пошли. Расскажу по дороге.

– И я пойду, – засобиралась матушка Шанэ. – Побуду с Гарэ. Неспокойно мне, что она одна. Сообщи, сынок, что выясните.

– Конечно, – кивнул Рьен.

И, быстро написав и отправив письмо, он снова занялся сводками. Имя служителя нигде не мелькало, однако в трёх старых сводках упоминался один и тот же храм на Сто Седьмом острове. Рьен смутно помнил, что островок этот мелкий и скалистый, неудобный для заселения, далёкий – почти на границе Семиречья. В списках жилых островов его не было… зато была тёмная история, с ним связанная, – в те времена, когда нынешний глава отдела убийств начинал обычной ищейкой. И после храм на Сто Седьмом не то закрыть собирались, не то запретить проводить там отдельные ритуалы…

Он отодвинул карточки и набросал вторую записку – в архив.

***

Когда матушка Шанэ добралась до Одиннадцатого острова, жалящие ветра стихли, а туманы почти растащило, лишь над фиолетовыми водами реки Глубокой стелилась густая дымка. На шестом причале матушка выбралась из лодки, поднялась по старым ступенькам на набережную и огляделась.

Низкое серое небо в переплетении густых голых ветвей, кучи палой листвы беспорядочными стожками, массивные каменные дома «гнёздами» среди частых деревьев, горечь далёких костров в речной влажности. Матушка сходу заметила четыре дома в окружении низких каменных оград, а глазами помощников увидела больше пятидесяти. Крупный остров, много жителей. Но сейчас на Одиннадцатом стояла тишина, даже птицы молчали.

Матушка снова посмотрела на остров глазами одного из помощников и уверенно отправилась по тропе к пятнадцатому дому. Полчаса ходьбы – и она на месте, у пухлого двухэтажного дома, очень старого, у фундамента затянутого мхом, а у крыши – багровым плющом.

Гарэ в одиночестве сидела в крохотной беседке, куталась в плед и пила чай. И матушке, когда та открыла незапертую калитку, обрадовалась чрезвычайно.

– Кьюн где-то здесь, – поведала она тихо. – Я постоянно слышу его сопение. Он не показывается… в смысле, за спиной не стоит и пытается быть незаметным, но я его слышу.