Забытые-3: Хранители перемен

Я обернулась. Зверёк Вьюжен появился рядом со мной – соткался из снежинок и улыбнулся. Стряхнул с крыльев снежную крупу, сжал в ледяных зубах ремешок сумки – и исчез, чтобы появиться у порога, где и стоял Зим. Безлетный шевельнул хвостом и снова появился рядом со мной, по-прежнему держа в зубах сумку.

– Ты же можешь перемещаться на большие расстояния, да? – дошло до меня. – И до целых городов хватит сил добраться?

Вьюж кивнул. Вёртка немедленно забралась в сумку: мол, с тобой пойду. Зверёк-безлетный тихо фыркнул и исчез, лишь сверкнула в воздухе пригоршня мелких снежинок.

– Живём! – взбодрилась я, доставая из другой сумки котелок.

– Интересно, а нас он так перетащить сможет? – предположил знающий, разуваясь.

– Стужа тебя с собой не прихватил – значит, нет, – я занялась кашей.

– Расскажешь? – Зим присел у очага. – Что в склепе видела?

Я помешала крупу, отложила деревянную ложку, вскипятила в кружках воду для чая и за мелкими делами начала неспешно пересказывать недавние события и открытия, ничего не утаивая. Услышав о своей роли в исчезновении записей Весела и Бела, знающий помрачнел, но смолчал. Дождался, когда я закончу, встал и вышел наружу.

Наверное, иногда не помнить отдельные моменты прошлого – это благо… или проклятие.

Я поела в одиночестве, подремала, подогрела кашу и снова начала клевать носом, когда Зим наконец вернулся. И с порога хмуро заявил:

– Всё равно хочу всё вспомнить. Если буду точно знать, где и что я натворил, то смогу с этим сжиться. А если не буду, изведусь, думая, я или не я, под чарами или по собственному желанию.

– Лады, – я зевнула и указала на котелок. – Ешь. И ложись спать. Не хочу торчать в пределах больше необходимого.

– Думаешь, Стужа вернётся в Обжитые земли? – он сел на пол у очага, поджав ноги.

– Да. Среди людей затеряться проще, чем в пустынных землях. Проклятые «скользкие» чары… – проворчала я, обустраивая лежак. – Из-за них мы и тебя не разглядели, и Стужу не найдём. Спрячется так, что ой. И не всплывёт, пока не придёт время.

– Время для чего? – знающий поднял брови.

– Время для стужи, – тихо ответила я, – лютого мороза, который не щадит никого. Он копит силы для одного-единственного удара. Стужа достаточно времени провёл в Обжитых землях, чтобы раскидать повсюду свои чары. И я не уверена, что даже безлетные способны их распознать под «скользкостью» и обезвредить. Когда Забытый наберётся сил, он просто выплеснется стужей… и всё.

– Люди – под защитой городов и чар, – понимающе кивнул Зим. – Если старой крови в городах не будет, люди не пострадают.

– Или пострадают отдельные дома и кварталы, где спрячется старая кровь, – угрюмо добавила я. – Но люди – большинство людей – выживут. И у Стужи будет бездна живой силы от убитой старой крови и гора материала для её усвоения. Всё просто, Зим. Забытому нужно немного времени, чтобы создать ледяную среду и набраться там сил.

– А что безлетные? – возразил он. – Их-то чары не возьмут.

– Как знать… – я начала плести лежак. – Если они сейчас, укрывая Шамир и людей, вывернутся наизнанку… Они же смертны. И у них есть слабые места. И Стуже о них отлично известно.

Знающий задумчиво подъел кашу и, конечно, спросил:

– А мы ему зачем? Забытому?

– У Стужи Равс на хвосте, – напомнила я. – И не только он. Мы – дополнительная защита, только и всего. Заслоном нас, как верных псов, поставить, чтобы опять удрать от погони. Или натравить на старую кровь, а потом от пойманных пленников набраться сил. Ему нужны помощники, чтобы закончить дело наверняка. Но и без них он способен устроить на Шамире смертоносное стихийное бедствие. Мы поздно поняли, что Стужа давным-давно проснулся. Слишком поздно.

Посреди комнатки соткался из снежинок Вьюж – довольный, сияющий, с полной сумкой еды и не менее довольной Вёрткой. Но нас уже таким дурным настроением накрыло, что радости показать не получилось. Безлетный всё понял и требовать благодарности не стал. Отнёс сумку в сторону, дохнул на неё, укрыв ледяной крошкой, и тихо выскользнул из дома.

Зим допил чай и завалился спать. Вёртка вернулась ко мне и с восторгом поведала, что безлетный уже очень-очень даже очень. Я поворочалась с боку на бок, села, прислушалась к нервно-сонному дыханию знающего и сдалась.

Не успокоюсь же, пока не узнаю…

Вьюж лежал в десяти шагах от домика – на спине, раскинув лапы и крылья, любуясь чаротворным солнцем. При моём появлении он перевернулся на живот и принял более подобающую древнему существу позу. Льдистые глаза внимательно уставились на меня.

– Я хочу знать, сколько, – прошептала я и опустилась на колени напротив бывшего странника. – На сколько частей делится безлетный? На сколько осколков распался Стужа? Есть ли они здесь, в пределах? И сможешь ли ты их найти?

Безлетный смешливо прищурился и склонил голову набок.

– Извини, – я виновато улыбнулась. – Конечно, ты даже мысленно общаться пока не можешь… Кивай, если да, хорошо?

Он важно кивнул. Теперь главное – правильно составить вопрос.

– Все безлетные распадаются на одно и то же количество осколков?

Нет.

Плохо…

– Оно от чего-то зависит? Количество?

Да.

Так. От возраста оно зависеть не может, безлетные все из одного десятилетия, если не сказать из одного дня. Значит…

– От числа возвращений? – и меня осенило. – Вы именно так и дробите душу? С помощью силы Гиблой тропы?

Вьюж одобрительно кивнул.

– То есть чем чаще возвращаешься, тем больше осколков… – я задумчиво закусила губу. – А ты можешь объяснить, как это… выглядит? Как всё это… происходит? Какая душа главнее? И как осколки связаны между собой? Ты ведь теперь можешь чаровать, да? Изобрази, я пойму.

Очень постараюсь понять.

Безлетный прикрыл глаза, встряхнулся и вспыхнул холодным зимним солнцем. А его лучами стали вытянувшиеся крылья, лапы и хвост. Последний оторвался от тела и заметался безумным странником.

– Лучи одного солнца, – поняла я. – И здесь – тоже… Все оторванные частички души теряют разум?

Нет, качнул головой Вьюж.

– И думающие чары помогают поддерживать связь и управлять?

Да.

– На сколько частиц мог раздробиться Стужа? Хотя бы примерно?

Безлетный вернулся в прежнюю форму, погас, встал и резко выдохнул. Клочок дороги между нами покрылся коркой льда, и острым коготком Вьюж коряво нацарапал: десять-пятнадцать.

– Да чтоб его, заразу… – не сдержалась я.

Зверёк грустно вздохнул.