– Мы с радостью составим вам компанию, дорогой наш Иван Евгеньевич.
– Только об этом и мечтали весь вечер.
Польщенный их комплиментами, историк решил не мелочиться и поразить дам широтой души. За столик он помимо шампанского выставил также тарталетки с красной икрой, приобретенные тут же, в буфете, коробку конфет и пирожные.
– Дорогие дамы, вы не представляете, как я невероятно горд тем, что вы приняли меня в свое сообщество избранных. Да-да, не спорьте со мной и не возражайте, сам я всю жизнь занимался академической наукой. Но я твердо уверен, что нет профессии выше и благородней, чем профессия педагога. Именно в нашей власти формировать неокрепшие души подростков, сея в них семена всего доброго и вечного. А как вы считаете, я прав?
Но историка совсем не интересовало мнение его дам. Вопрос был чисто риторическим. И он с упоением принялся разглагольствовать дальше.
Анна Сергеевна с Фимой не возражали. Они весело перемигивались да потягивали себе потихоньку шампанское, которое оказалось тут, на удивление, очень даже неплохим. Икра тоже была свежей. Тарталетка задорно хрустела под зубами. А конфеты, как это ни странно, оставляли на небе и языке именно послевкусие шоколада, а не чего-нибудь другого.
Фима наслаждалась жизнью, подъедая шоколадки и слушая Ивана Евгеньевича, которого заказанный коньяк сделал необычайно красноречивым. Вот только вникнуть в ход его рассуждений Фиме не удавалось, поэтому она предпочитала просто кивать и мило улыбаться.
И вдруг кое-что другое привлекло к себе ее внимание. Она увидела трех девочек из их группы поддержки. Все трое прибежали откуда-то крайне взволнованные и быстренько плюхнулись за дальний столик. Вид у них был такой перепуганный и виноватый, что Фима сразу же решила, эти трое что-то натворили. Они переглядывались и были такими бледными, что сомнений не оставалось: девчонки набедокурили и теперь опасаются возмездия.
Потом одна из них решительно встала и втиснулась в длинную очередь. Назад она вернулась с тремя стаканчиками и бутылочкой лимонада. Поставила на стол, разлила по стаканам на два пальца прозрачной жидкости и кивнула подругам. Те опрокинули в себя стаканы и поморщились, словно выпили какую-то отраву. Тем не менее спустя некоторое время пугающая бледность с их лиц исчезла, уступив место лихому румянцу. А девчонки стали выглядеть уже не такими зажатыми, хотя страх из их глаз никуда не исчез. Они возбужденно заговорили, потом выпили еще лимонада, затем вскочили и убежали.
Через минуту прозвучал звонок, приглашающий всех к началу концертной части мероприятия. Фима с Анной Сергеевной подхватили историка с двух сторон и бережно повели его назад, в зрительный зал. Проходя мимо столика, за которым сидели три подружки, Фима протянула руку и быстро схватила лимонадную бутылочку. Затем она поднесла ее к своему носу. Так и есть. В ноздри немедленно ударил резкий запах алкоголя. Если лимонад в напитке и присутствовал, то был так щедро разбавлен водкой, ромом или чем-то в том же роде, что никаких сомнений не оставалось: в содержимом бутылки именно алкоголь и лидирует.
– С собой пронесли, – догадалась Фима. – Ну девчонки! А я-то думаю: чего это они такие возбужденные?
Анна Сергеевна над рассказом Фимы лишь посмеялась.
– Я с ними завтра поговорю. И кто им только продал?
– Вряд ли в буфете нашлись желающие схлопотать солидный штраф за продажу несовершеннолетним алкоголя. А вот через интернет-магазины можно купить что угодно, достаточно зайти со смартфона кого-нибудь из старших.
– Некоторые наши ученики уже справили свой восемнадцатый день рождения.
– Тем более. Но это не значит, что им нужно распивать спиртные напитки в общественных местах.
– Не будь такой занудой, – посоветовала ей Анна Сергеевна. – Сегодня же праздник!
– Ваш праздник, а не их.
– Что-то я запуталась, кто из нас их учительница: ты или я?
Разговаривая, они устроились на своих местах и усадили историка, который больше не требовал к себе много внимания и мигом задремал на стуле. Фима то и дело оглядывалась назад, где сидели школьницы. Но те трое, которых она застукала за распитием «лимонада», до сих пор не возвращались. Зато на сцену вышли ведущие, объявившие следующий номер. Тут же появилась исполнительница, которую зал встретил овациями. Хлопали награжденные, отложив свои цветы и грамоты в сторону. Хлопали их группы поддержки. И впервые аплодисменты звучали громко и искренне. Всем так надоела эта говорильня с поздравлениями, которой их мурыжили больше часа, что они готовы были радоваться кому угодно.
– Выступает победительница шоу «Голос»…
И тут Фима почувствовала за своей спиной какое-то движение. Оказывается, вернулись две девчонки из той троицы, которая интересовала Фиму. Выглядели они вновь бледными и перепуганными.
Желая их подбодрить, Фима показала им бутылочку, которую прихватила с собой из буфета.
– Немножко лимонадику не желаете? – предложила она им шутливым тоном и подмигнула в знак того, что прекрасно знает, ЧТО находится в бутылке.
Но вместо того чтобы оценить ее шутку и стыдливо захихикать, девчонки подпрыгнули на месте и с таким ужасом уставились на бутылку в руке у Фимы, словно там была по меньшей мере граната.
– Вы чего? – удивилась Фима. – Это же ваша, берите и пейте! Ваш педагог не против.
Девчонки в ответ сжались и окаменели, по-прежнему глядя на Фиму дикими глазами. И так как в бутылке оставалось еще немало жидкости, Фима легонько покачала ее в руках, желая продемонстрировать это девушкам. Но легонько не получилось: Фима перестаралась, часть жидкости выплеснулась из горлышка, и несколько капель попали на одежду девушек.
И тут случилась поистине странная вещь. Девушки обрели подвижность. Да что там говорить, от их ступора не осталось даже и следа. Вскрикнув, они вскочили на ноги, а потом и с диким визгом умчались прочь. А так как бежать по собственному ряду им мешали ноги других зрителей, то они сиганули наверх, прыгнув прямо через стулья. И пока Фима с открытым ртом смотрела им вслед, девчонки скрылись из виду.
Анна Сергеевна услышала шум и неодобрительно оглянулась. Но девчонки к этому времени были уже далеко, и она не придала этому поступку своих учениц особого значения. Во-первых, на сцене как раз начиналось выступление ее любимой певицы. А во-вторых, она же не видела, как девчонки сигали через два ряда, словно горные серны.
А вот Фима видела и покачала головой с неодобрением:
– Вот что делает алкоголь с неокрепшим мозгом.
Фима хотела отпить из бутылки пару глотков, но потом передумала. Ее очень заинтриговало поведение девчонок, а вот выступление на сцене, наоборот, оставляло равнодушным. Да еще у нее стало ломить виски. Иван Евгеньевич продолжал дремать, уронив голову на плечо девушки. И ей это отнюдь не нравилось. Историк явно использовал для мытья головы какое-то средство на основе дегтя, и Фима казалась самой себе каким-то вредителем, типа блошки, которого стремятся вытравить.
– Я выйду ненадолго.
Но Анна Сергеевна не обратила на нее никакого внимания. Она подпевала и восхищенно размахивала руками. Она даже зажгла фонарик на своем телефоне, и ее примеру последовали многие другие зрители. Всем было очень весело. И Фима поняла, что без нее тут прекрасно обойдутся, в ее компании никто не нуждается, и поспешила наверх по ступенькам.
Выйдя из зала, Фима остановилась и перевела дыхание. То ли от ступеней, то ли от чего-то другого, но в груди у нее стало тесно и совершенно нечем дышать. Пару минут она потратила на то, чтобы привести себя в норму. Наконец ей стало несколько лучше, но голова все равно кружилась. И Фима решила, что самое время посетить дамскую комнату, освежиться. Да и вообще, во время антракта туда стояла длинная очередь, и они с Анной Сергеевной решили не тратить время и в нее не соваться. Но теперь выпитое шампанское решительно требовало от девушки каких-то действий.
И Фима быстро зашагала в сторону туалета. Сейчас тут не было ни души. Просторно и свободно. Витал какой-то еле уловимый запах химического средства дезинфекции, но это было даже хорошо, значит, недавно проводилась уборка. Фима могла располагаться как ей угодно. Все кабинки, за исключением одной, были в ее распоряжении.
Лишь в крайней кто-то сидел. Фиме были видны две полные ноги в дамских туфельках. Когда Фима заходила, дверь крайней к стене кабинки была плотно прикрыта. И когда девушка выходила, эта дверь была все в том же состоянии. Кому-то крепко нездоровилось, если он до сих пор не мог оттуда выйти.
В задумчивости Фима посмотрела на себя в зеркало. Привела макияж в порядок, сняла с глаза упавшую ресничку и припудрила нос, который слишком уж блестел. Потом она капнула на руки ароматного мыла, ополоснула руки под струей теплой воды и затем повторила эту процедуру. Не то чтобы Фима была помешана на чистоплотности, просто ей не хотелось уходить. Все время она одним глазом косилась в сторону закрытой кабинки, ожидая, не понадобится ли спрятавшемуся там человеку помощь.
Наконец все дела Фимой были переделаны и даже не по одному разу, а таинственная кабинка не спешила извергать из себя посетительницу. И Фима сделала то, что полностью перевернуло всю ее жизнь на ближайшие дни. Она подошла к двери и осторожно постучала по ней.
– Извините! – сказала она. – С вами все в порядке?
И замерла, ожидая услышать сдавленный голос, по степени сдавленности которого можно будет определить, что предпринимать дальше. Если голос вежливо поблагодарит, то можно убираться назад со спокойным сердцем. Если посоветует проваливать, тоже можно убираться, хотя и сохраняя некоторую долю тревоги. Увы, случилось то самое, чего Фима хоть подсознательно и ожидала, но боялась при этом больше всего. Ей никто не ответил. Вообще и ничего!
– Эй! Вы там как?
На этот раз Фима забарабанила в дверь куда громче. Оставалась надежда, что женщина просто уснула. Ну, случается и такое с дамами, которые после целого рабочего дня опрокидывают в себя несколько порций спиртного, а закуской пренебрегают.
Фима наклонилась: ноги на месте, значит, хозяйка их тоже там. Но как же привести ее в чувство? Девушка поискала взглядом и увидела ведро, из которого торчала швабра на длинной ручке. Завладев ею, Фима осторожно подсунула швабру под дверь и толкнула женскую ногу.
– Просыпайтесь! Подъем!
– Ты что делаешь? Э-э-э!
Фима оглянулась и увидела невысокую темноволосую девушку в униформе уборщицы, которая с удивлением смотрела на нее.
– Моя швабра, – сказала она. – Зачем взяла?
Фима объяснила.
– И что? – пожала плечами уборщица. – Пусть спит. Потом выспится, добрая будет.