Тонкие струны души разрывая

– Присаживайся.

Я села в кресло в углу. Уже несколько лет оно было мне вместо электрического стула. С той только разницей, что последний имел отличное свойство – не выпускать жертву живой. Моя же мука, казалось, будет длиться бесконечно. Но пусть лучше так, ведь счастливый финал дарован не всем.

Аркадию Львовичу было около шестидесяти. Плотный мужчина с густой, давно поседевшей шевелюрой. Он смотрел на людей всепонимающим всепрощающим взглядом усталых глаз. Иногда мне казалось, не будь он врачом, стал был хорошим священником. Ведь лечить души не менее важно, чем тела. Может и важнее.

Мы давно перешли на «ты». И в разговорах с ним я не скрывалась за масками. Он видел ту Зазеркальную Еву, которую боялась я сама.

Едва слышно я задала обычный свой вопрос:

– Как он?

– В реанимации. Возможно, завтра-послезавтра я разрешу его навестить. Сейчас это невозможно. Напрасно приехала. Но ты ведь и сама это знаешь.

Я знала. Но какой от этого толк? Я с упрямой и бестолковой надеждой спросила:

– Значит, все не так страшно? Ему снова станет лучше?

– Ева, – опустил глаза Аркадий. Иногда даже он не выдерживал мой взгляд. – Прости. Я не могу тебе сказать то, что ты хочешь услышать.

– И все же…

– Нет, Ева.

– Аркадий…

– Приступ был слишком сильным. Он окончательно подорвал его силы. Не могу ручаться, что…

– Но ведь ты же сам сказал, что уже завтра ему станет лучше и я смогу навестить его!

– Ева, – призвал к порядку он. – Не передергивай. Ты все прекрасно понимаешь.

Я прикрыла ладонями лицо. Слез не было. Я уже давно забыла их вкус. Меня покинуло даже отчаянье. Осталась только усталость.

– Знаешь, – глухо сказала я. – Люди – странные существа. Даже когда бой давно проигран, все еще надеются на чудо.

– Чудеса наукой не доказаны, – пожал плечами он. – Но иногда случаются.

– Не мой случай?

– Боюсь, что нет.

Я провела в его кабинете еще несколько минут. И тяжко поднявшись, поплелась к выходу. Оставаться больше не было никакого смысла.

– На тебе лица нет, – нахмурился Аркадий. – Присядь, я позову медсестру.

– Лишнее. Я в норме. Правда. С такими, как я, ничего не случается.

Аркадий нахмурился еще больше. Но я решительно распахнула дверь и вышла в коридор. Напротив, прислонившись спиной к стене, стоял Дима. Я успела забыть про него и оттого слегка удивилась. Впрочем, какая разница. Рано или поздно.

Мой внешний вид сегодня подкачал. Дима посмотрел с подозрением. Леша не смог скрыть тревогу. Я сказала ему дежурное: «Увидимся завтра» и поплелась к лифту.

Дима плелся следом. Мы шли по длинному больничному коридору: я впереди, а он на шаг позади. Я не ощущала его взгляд на своем затылке, не замечала прервавших разговор и сконцентрировавших на мне все внимание двух ночных медсестер. Сплетницы. Работа здесь притупила их чувства, происходящее вокруг стало лишь поводом почесать язык.

Я чувствовала себя канатоходцем, идущим по натянутой над пропастью веревке. Выпрямив спину и накрепко сжав кулаки, я шла вперед. Не оборачиваться назад, не оглядываться. Только вперед. И так до финиша. И так, пока не окажусь в своей спальне одна. Шаг, еще один и еще…

Осталось немного. Я передохну в лифте. Потом несколько минут в машине – ночная тьма укроет меня от чужих глаз своим покрывалом. И все. Я дома. Осталось всего чуть-чуть.

Но я не смогла. В этот раз это оказалось сильнее меня. Сделав еще пару шагов, неожиданно поняла, что веревка, по которой я так старательно вышагивала, вдруг оборвалась. Пропасть раскрыла свои объятия, и я стремительно рухнула вниз.

Резкий запах нашатыря ударил в нос. Закашлявшись, я открыла глаза. Все предметы расплылись, смешались в единое цветастое облако, кружившееся с бешенной скоростью. Я зажмурилась. Меня мутило, словно я на корабле, а за бортом шторм в девять баллов.

Я услышала голос Аркадия. Он звал меня по имени. Недовольные нотки резали ухо, хоть он и пытался их скрыть. Я знала, причина его недовольства – я сама.

Я чувствовала его пальцы на своем запястье. Сколько ударов в минуту насчитывает мой пульс? Какая, к черту, разница?

Когда сил не остается, приходится держаться за счет воли.

Вторая попытка была удачной. Комната еще шаталась, но имела вполне четкие очертания. К сожалению, Дима в интерьере тоже присутствовал. Напряженно следил за всем происходящим, запоминал каждое движение, слово. Я поморщилась. Доносчик.

Острая игла вошла в вену. Некое чудодейственное лекарство, волшебная формула, смешавшись с кровью, побежало по венам.

Аркадий передал медсестре пустой шприц. Наверное, мне станет лучше. Зачем? Понятия не имею. Ведь, что так что этак, я ровным счетом ничего не смогу изменить.

Будто с малым ребенком общаясь, Аркадий мурлыкнул:

– Вот и все. Не больно, правда?

– Не больно, – подтвердила я и попыталась принять сидячее положении.

Он тут же властно прекратил мои попытки. Строго велел присутствующим:

– Выйдите все.

Дима уходить не хотел. Но под взглядом Аркадия сдался почти сразу. Когда мы остались одни, Аркадий отечески-бережно взял мою руку. Опустил рукав, закатанный для укола. Я рассматривала потолок и ждала. Он давно хотел поговорить со мной, я знала. Но старательно избегала этого. Сейчас же улизнуть не получилось.

– Ты сильная женщина, Ева. Очень. И гордая. И возможно, ты права, отказываясь от помощи некоторых людей, избегая ненужного или даже лживого внимания, наигранного сочувствия. В племени людском чистых сердцем осталось немного. За годы эволюции почти все вымерли. А твоя красота и независимость словно магнит для всякой швали. Будучи ослепленной горем, ошибиться нетрудно… Но отказываться от медицинской помощи по меньшей мере глупо! А я привык видеть в тебе умную женщину! Ты понимаешь, о чем я?