Грешный маг

Новости его ждали неутешительные, но Безумец и сам стремительно собирал информацию. Воздух зарябил. Лицо мертвеца помрачнело, он подошел мимо Салкарда к своему распятому на корнях телу, с болью и нежностью дотронувшись до костяных корней.

Салкард подцепил и надел обратно свое кольцо. Он хотел убраться, пока Безумец был занят, но понимал, что Предатель сейчас был слаб, и только что поддался его магии. Это был шанс, который больше в жизни никогда не представиться, и это стоило того, чтобы рискнуть. Маг встал, вцепился в край чужого одеяния и попробовал снова, вложив в слова все свои силы.

– Послушай меня. Будь моей силой в победе над Богом-Ревнителем.

Безумец обернулся на него. На лице его отразилась ярость, и Салкард понял, что просчитался.

Кости завибрировали. В ушах зазвенело до глухоты, зрение покинуло его. Он был словно маленький зверек, запертый в клетке своего тела, стенки которой неумолимо сжимались. Он почувствовал будто горит. Такова была сила Первых Семи, но он все еще отказывался сдаваться.

Салкард сложил руки и наугад стал звать арбор, умоляя все громче, пока среди всего жара тела не стала различима точка на пальце. Маг напрягся в последний раз, и его кольцо взорвалось, опалив Безумца.

Раздался вопль, и Салкард ощутил, как ударились о железный пол колени. Хромая, маг бросился прочь сквозь ревущее пламя нарастающего пожара.

– Думаешь, тебе все на свете сойдет с рук? – неслось ему вслед. – Думаешь, мы похожи, просто ты лучше – лишь потому, что, в отличии от меня, до сих пор не мертв?

Вновь зашумели железные цветы.

– Думаешь чего-то стоишь? Пустышка. Притворщик, ложью и фокусами скрывающий собственную ничтожность!

Механизмы снова закружились в танце.

– Ты! Ни на что сам не способный! Надеющийся на чужие подачки!

Куклы распались из пар и стали тянуться к бегущему магу.

– Ничтожество!

Одна из них вцепилась в сюртук мага.

– Как! Ты! Смеешь! Приказывать! Мне!

Ноги как по щелчку перестали слушаться, и Салкард рухнул на пол, пока в него продолжали цепляться медные ладони.

– Тень! Помоги мне! – воззвал он.

Но та не откликнулась. Его повалили лицом в землю, но почти сразу отпустили, подчиняясь воле непредсказуемого Безумца, который, вероятно, хотел с ним разделаться лично за нанесенное оскорбление. Салкард ждал смерти, но она так и не пришла. Он заставил себя перевернуться на спину и хотя бы приподняться. Он отказывался умирать спиной к врагу, как трус.

Предатель стоял перед ним с застывшей брезгливостью на лице. Его нога опустилась на впалую грудь мага.

– Ты мне противен, – сказал Безумец, голос его звенел. – Ты ничего не знаешь. Ничего не можешь. Ты никто, стремящийся стать всем. Жалок.

Салкарда трясло. Предатель пнул его в ребра.

– Пошел вон, – почти прошипел Безумец. – Я не хочу делить с твоим трупом место своего последнего пристанища.

Салкард не сразу понял, правильно ли расслышал.

– П о ш е л в о н!

Гроздья винограда посыпались на землю, разрываясь от жара огня.

Загребая руками по полу, Салкард пополз назад, стремясь оказаться от Безумца как можно скорее как можно дальше. От торопи он упал, едва встав, но боялся останавливаться, пока не скрылся от яркого пламени в темноте узкой лестницы.

***

Фиолетовый купол все так же светил, разве что чуть ярче – начинался новый день. Жители города еще спали, отдыхая после праздника, и клочок перед храмом был безлюден, не считая мага, что тяжело вывалился из входа, и церковника, который его поджидал.

Салкарда трясло: от усталости, от стыда и горечи поражения. Он не находил силы подняться, и Лихтэрд молчаливо возвышался над ним, словно судья. На лице церковника застыло противоречивое выражение.

– Мое паломничество не удалось, – наконец спросил он, – но смерть Бедивера, мертвец и пожар в святилище важнее. Мне нужно будет доложить об этом в Капитолий.

При упоминании стража черты юноши исказило горе.

– Ты спас мне жизнь, и я тебя сейчас не трону, – продолжил он. – Но тебе лучше уйти.

Салкард не отвечал и не двигался, раздавалось лишь его загнанное и прерывистое дыхание. Уставшие мышцы отказывались шевелиться. Мысли рассыпались, и он никак не мог собраться и придумать, что сказать. Тишина растягивалась между почти сблизившимися людьми, словно сахарная патока.

– Ты такой же, какой была Корделия, да? – рискнул нарушить ее Лихтэрд. – Грешный маг? Отступник? Вы идете против Бога. Эта дорога имеет только один конец.

Эти слова маг слышал уже сотни раз. Новым было лишь то, что о тайной деятельности сестры церковник, оказывается, все же знал. И тут мысли Салкарда встали.

– Была?..

– Была, – подтвердил Охрид. – Она погибла на следующий день после мятежа.

Запиравшая все эмоции шкатулка разбилась. Салкард выглядел потрясенным, выбитым из себя. Его взгляд бродил по лицу Лихтэрда, надеясь отыскать какое-то опровержение. Быть может, что после криков мертвеца его слух повредился и он ослышался, или, быть может, речь шла о ком-то другом.

– Отец сообщил Капитолии о ее отсутствии в день празднования, и на проверку в усадьбу пришла стража императора, – без особых переживаний сообщил церковник. – Вы, наверное, знаете о запертой комнате в нашем доме, куда она никому не разрешала ходить. Оказалось, что то помещение было забито лилиями. Едва завидев дознавателей, Корделия заперлась там, и, к сожалению, задохнулась. Вы знали, что запах лилии опасен, если его долго вдыхать?

Перед глазами мага слишком ярко нарисовалась эта картина. Сердце стиснуло сожаление. Так вот какой у неё был запасной план.

Салкард в непонимании поднял глаза на спокойное лицо человека, у которого его дорогой бог отобрал сестру, но для которого гибель неверного была не большей трагедией, чем смерть назойливой мухи. Он оперся на арку входа и попытался подняться, но Лихтэрд неожиданно закричал:

– Не подходи ко мне!

Светильник в его руке трепетал, юноша был напуган. Он боялся снова оказаться под чужим контролем.

Плакали надежды вернуться в Капитолий. Маг прикрыл глаза и поднял вверх руки.

– Ты сам велел мне уходить, – устало сказал он. – Позволь мне хотя бы для начала встать.

Не сразу, Охрид кивнул, но настороженно следил за каждым неуверенным движением мага.

– Мне нечего больше вам сказать. Уходите, – сказал церковник. Подумав, решил добавить церемониальное прощание. – Да прибудете Вы в здравии.

Вот и всё. Выхода больше не было. Только назад, в грязь. Салкард прикрыл глаза.

Если вышли на Корделию, то вышли и на ставню в Огненных Землях. После этого оставалось только скитаться, доживая свой век с оглядкой за плечо.