Я стану твоим рыцарем

– Я пришла к вам только узнать о силе своего дара! А обучаться я могу у другого Читающего. Что собственно и сделаю. – Она сжала губы и таким знакомым движением убрала непослушную прядь за ухо, что он снова почувствовал, как кружится голова.

Что за колдовство! Может быть, она из Создающих Иллюзии и просто пытается подобраться к нему, как уже делали это до неё много и много раз? Но кто мог знать о Кэти?

– Я конечно могу попросить господина Тавира, главного королевского читающего, учить вас, – он ехидно улыбнулся. Девчонка раздражала его и в то же время он хотел разгадать её тайну. – Но, понимаете, его дар намного меньше вашего по силе. С вашим даром сравнится, пожалуй, дар профессора Лестара, но вам придётся подождать, пока он соизволит приехать в столицу. Профессор уже очень стар. Но в любом случае, вам придётся подождать. Только не касайтесь никого руками и другими частями тела, иначе вытащить вас из коридоров разума не сможет уже ни один Исцеляющий.

Она подняла на него глаза. Взгляд как у раненого животного. Он не оставил ей выбора! Но он не лгал. Её действительно надо было обучать, причём срочно. И чем быстрее, тем лучше.

– Если…, – её голос дрогнул, – я соглашусь обучаться у вас, сколько по времени будут проходить наши занятия?

– А это уже как я решу! А соглашаться или нет – это ваше дело, госпожа Фелина, – он подчеркнул её имя.

Она согласится, никуда не денется. И он обязательно разгадает, в чём тут дело.

Джейн

Она машинально перебирала пальцами цепочку медальона. Да кто он такой и почему посмел решать за неё? И всё-таки он не оставил ей выбора. Она это знала. Ещё тогда, когда Исцеляющий тело сказал идти к профессору. Знала и всё равно пошла. Потому что жить хотелось. В конце-концов не совсем же он скотина.

Эксцентричный, вредный, противный, желчный, замешанный в грязных делишках. Её это всё не касалось. Она будет только ходить к нему на занятия. И всё. Дальше она свободна. И Университет ей теперь, пожалуй, не нужен. Даже больше – опасен для неё. Точнее это она опасна для окружающих, пока не научится владеть собой.

Но она ведь не ребёнок и не подросток. Научится всему, чему нужно и навсегда расстанется с этим человеком.

– Я согласна, – наконец заставила она себя произнести эти слова и поджала губы. В конце концов, раз он здесь работает, значит его обязанность – учить. Она не осмеливалась даже в мыслях называть его профессор Ритар. Это словно бы облечь страх в плоть. А вот безликий «он» как раз то, что нужно. К тому же этот «профессор» не намного старше её самой.

Джейн подняла глаза и наткнулась на его взгляд. Странный, пугающий и завораживающий одновременно, как будто он изучает её.

– Вот и замечательно, госпожа Фелина. Я надеюсь, вы знаете, что такое дисциплина? Потому что на уроке, что при полном классе, что при одном единственном ученике, я произвола не потерплю.

Да он издевается?! Он словно специально выводил её из себя. Словно желая добиться. Чего? Она не знала. Хотелось плюнуть ему в лицо и выбежать из кабинета. Слова и тон и взгляд – всё было направлено на то, чтобы указать ей её место. Но всё внутри неё протестовало.

Невыносимый человек!

Джейн поджала губы.

– Я могу идти?

– Зачем же так сразу уходить? Вы ведь пришли на занятия, вот и давайте заниматься, пока у меня есть для вас время. – И он усмехнулся, обнажив острые зубы. И почему он напомнил ей ворона? Из-за одежды, в которой было слишком много чёрного или из-за хищного, словно нечеловеческого взгляда? Она сама толком не могла сказать.

Джейн боялась его, этого безликого профессора, и в то же время почти ненавидела, а ещё жалела. Да, да, именно так. Наставница в пансионе часто вздыхала, что она слишком доверчива и добра для девушки её возраста. Но тут уж как есть. Она жалела и животных и людей. Часто.

И ей было жалко совсем немного, совсем чуть-чуть человека, что сейчас стоял перед ней. Жить с таким характером, наверное, нелегко.

Впрочем, жалость тут же сменилась возмущением, когда профессор начал задавать ей вопросы. Его голос и тон такой, словно ей делают великое одолжение.

– Что вы видите, когда я читаю вас?

– Серые коридоры и двери, – нехотя начала рассказывать Джейн. Она вовсе не готова была к занятию сегодня. Её мысли метались, как вспугнутая стая птиц. Она вообще была не готова, честно говоря, к тому, что другой человек будет видеть её жизнь, её мысли и чувства. Причём тот, которому она не доверила бы это даже под страхом смерти. Вот господину Деверси – да. Он деликатен и тактичен и никогда не стал бы использовать увиденное против неё. Но Фредерик, увы, совсем не Читающий.

Подумав о нём, Джейн невольно покраснела.

– Витать в облаках, госпожа Фелина, вы можете, но не на моём уроке. А то я быстро узнаю, о чём ваши мысли, – и профессор протянул руку, словно желая её схватить. Джейн увернулась.

К йордам такие уроки!

– Я не витаю в облаках. А о чём я думаю – вас не касается. Или вы читаете всех своих учеников? – Сердце колотилось от страха. И в то же время она чувствовала какой-то азарт. Так странно. Она никогда не жила этим. Её ровно до позавчерашнего дня и не интересовали Читающие. Ну почти. И вот теперь её словно несло волной, и она не знала, не могла знать, куда. Может быть, всё это шутки проснувшегося дара?

– Не смейте дерзить преподавателю, госпожа Фелина! – Профессор шагнул к ней, вплотную. Ещё шаг – и схватит. Но он отошёл, держа руки за спиной. – Итак. Расскажите, что конкретно вы чувствовали и видели, когда находились в этих серых коридорах. Всё, без утайки. Это очень важно.

Джейн сжала губы, прикрыла глаза и попыталась вспомнить. Но воспоминания о коридорах ускользало, оставалось только размытое нечто. И это пугало. А ещё она помнила, ЧТО она видела за одной из дверей. И боялась сказать об этом профессору. И всё же… Он ведь просил вспомнить всё. Это важно…

И она начала рассказывать, путаясь в словах и запинаясь. Наконец, рассказала всё и замолчала, задумчиво перебирая пальцами цепочку от медальона. И подняла глаза.

Профессор стоял молча. Бесстрастное лицо, взгляд устремлён куда-то сквозь неё. Наконец он заговорил.

– Я понял. Вы просто сносите все защитные стены. Что-ж, тем тяжелее будет научить вас ставить свою защиту. – Он замолчал, а потом вдруг добавил, – Не уверен, правда, что справлюсь.

Джейн вздрогнула как от удара. Что это значит?

– Вы уж постарайтесь, господин профессор! – И едва не прикусила себе язык. Но в моменты волнений слова всегда вырывались у неё прежде, чем она могла подумать хоть немножко над ними.

– Постараюсь, будьте уверены. – Он хищно усмехнулся. И почему ей вдруг, в эту же минуту, захотелось, чтобы он не старался? – На сегодня ваши занятия окончены. Жду вас завтра в это же время. Если опоздаете – ждать не буду.

Джейн только молча кивнула, развернулась и вышла. В груди словно огнём жгло. Хотелось одновременно и ударить этого профессора чем-то тяжёлым и исчезнуть так, чтобы он никогда её не нашёл.

Глава 4

Тобиас

– А вот и он!

– Держи его, Бенджи!

– Заходи справа!

– Решил, что он умнее всех! Ну я и задам ему сейчас!

Голоса раздаются всё ближе и ближе. Он мечется в поисках выхода. Наконец, прячется туда, где ему кажется, безопасно, где его никто не найдёт. Он юркает в старую, полуразрушенную лачугу, возле самой реки, открывает люк в подпол, и прыгает туда.

Люк громко стучит, закрываясь. Он больно падает, обдирая колени. И оказывается один, в полной темноте.

Бенджамин ненавидит его. Просто потому что сам он – аристократ, сын мэра, а Тобиас – просто грязь под его ногами. Грязь, которая посмела вступиться за щенка, которого эти твари хотели утопить.

Такая была забава у Бенджамина Бартона. После учёбы он с одноклассниками любил тайком от отца и слуг сбежать в бедный квартал и там вдоволь поиздеваться над нищими, сирыми и убогими, людьми и животными, без разницы. И с возрастом его игры заходили всё дальше и дальше. Отцом это только поощрялось. Зачем нужен бедный квартал – клеймо на славном лице столицы? А как же Его Величество? А король был далеко. Так безнадёжно далеко, что и понятия не имел, чем занимается его любимый мэр.

Тобиас сидит на сырой холодной земле. Здесь темно и холодно. Да и чего уж там скрывать – страшно. Но выходить нельзя – Бенджамин он там. Вместе со своими прихвостнями. Вот они ходят, перекрикиваются, стучат чем-то наверху. Он молится об одном – только чтобы его не нашли. А ещё отстали.

Но они не уходят. Садятся наверху, смеются о чём-то говорят. Если бы у него были силы, он сжёг бы весь этот город с его домами и улочками. Пусть горит. Горит!

Он вскочил с бешено-бьющемся сердцем. Ему всё ещё казалось, что он чувствует запах гари и видит, как горят дома и улицы, как огонь пожирает целые кварталы.