Я стану твоим рыцарем

– Но это нельзя спускать ему с рук!

– А что ты сделаешь? – Джейн отвернулась. Сейчас, почему-то, после того, как у неё проснулся дар, она всё чаще и чаще ощущала какую-то тоску. Как будто она что-то забыла, пытается вспомнить, но у неё это никак не получается. Нет, она действительно забыла свою жизнь до семнадцати лет. Но раньше это не мучило её настолько сильно. Тоска утихала почему то только рядом с профессором. Наверное, потому что уж рядом с ним ей точно не было скучно. Ненависть, злость, возмущение, гремучий коктейль, после которого чувства бурлили, требуя выхода. Ничего. Она завершит своё обучение и найдёт чем себя занять.

– Говорят, профессор не только раньше был связан с заговорщиками, но и до сих пор общается с ними, – Вместо ответа вдруг заговорил Фредерик. – Ты же знаешь, что не всех уничтожили. Может быть, проследить за ним? Заодно и заговорщиков найдём и профессор получит по заслугам. Честно говоря, не понимаю, почему Его Величество вообще оставил его в живых. – Фредерик наклонился к ней и уже шёпотом добавил. – Ты не смотри, что он не намного старше нас с тобой. У него руки по локоть в крови. Благодаря ему Сайн-стрит теперь стёрта с лица земли.

Сайн стрит. Сайн стрит… Джейн прижала руки к внезапно заломившим вискам. Что-то вертелось в памяти.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Фредерик участливо склонился к ней.

– Нет. Ничего страшного. У меня бывает. Скоро пройдёт. – Она облокотилась на ствол дерева и прикрыла глаза. Если попытка вспомнить приносит такую боль, зачем тогда вообще вспоминать? И всё-таки она пыталась раз за разом. Если бы не ощущение того, что она забыла что-то важное, Джейн сдалась бы. Ведь дядюшка достаточно много рассказывал ей и о родителях и о её прошлой жизни, о том что она любила или не любила, с кем дружила или наоборот враждовала. Но ей жизненно необходимо было именно вспомнить. Потому что ей казалось, что с этими воспоминаниями к ней вернётся частичка себя.

Приступ скоро прошёл. Она продолжила болтать с Фредериком. И всё-таки прежней радости и лёгкости уже не было. Интересно, остался кто-нибудь из тех, кто помнил её семью? Дядя уверял, что та ночь унесла всех. Тем более если была уничтожена целая улица. Но если покопаться, поискать? Возможно, с помощью своего нового дара, она сможет увидеть. Возможно…

Тобиас

– Мне не нравится компания, с которой ты связался. Неужели ты не видишь, что теперь общаешься с теми, кого раньше терпеть не мог?! Чем отличается Бенджамин от твоих новых друзей?

Она стоит, поджав губы, с гордо поднятой головой в своём новом платье, такая красивая, что у Тобиаса захватывает дух, и он не сразу находится с ответом.

– Они понимают меня. И принимают, как своего.

– Но ведь я тоже тебя понимаю.

– Ты – не то!

– Как это? – Девочка поворачивает голову и в её глазах настоящее изумление. Ему физически становится больно от её боли. Он отдал бы всё, чтобы она никогда не узнала боли и вот сам причиняет ей боль. И всё-таки он молчит. Только упрямо ковыряет землю мыском ботинка.

Она смотрит на него, долго. Потом вздыхает и отворачивается. Ему даже кажется, что он слышит всхлип. И не выдерживает.

– Кэти, прости! Прости меня пожалуйста!

Он пытается взять её за руку, но она вырывает руку и отворачивается.

– Кэти! Ну хочешь я встану на колени, чтобы ты меня простила? – И бухается на колени прямо в весеннюю грязь.

– Перестань! – Она поворачивается к нему и Тобиас видит, как украдкой стирает слезу. – Ну что ты делаешь?!

– Я обидел тебя и нет мне прощенья, – дурашливо уже продолжает он, видя, что она простила.

– Я не могу на тебя сердиться, но ты делаешь мне больно, вот здесь, – и она кладёт руку себе на сердце, совсем не детским жестом.

– Послушай! Посмотри на меня! Я больше никогда не сделаю тебе больно, – Говорит он серьёзно и смотрит на неё. Снизу вверх, стоя на коленях. – И не допущу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

– Как ты это сделаешь? – Она смотрит с недоверием. И всё-таки улыбается.

– Я стану твоим рыцарем.

– Как в книгах?

– Ну конечно!

– И надолго?

– Навсегда! – Отвечает тихо и склоняет голову.

– Подожди. Я сейчас.

Девочка серьёзно смотрит на него, потом срывается с места. Через несколько минут она возвращается с большой корявой палкой.

– Я принимаю твою присягу и посвящаю тебя в рыцари, сэр Тобиас Ритар.– И она кладёт ему палку на голову. А потом, рассмеявшись, выкидывает. – Вот и всё. Теперь ты от меня никуда не денешься.

– Как будто я хотел. – Говорит он нарочито хмуро, а в душе всё поёт почему то.

«Я больше никогда не сделаю тебе больно» – звенело в ушах, делая жизнь почти невыносимой. Он пробовал напиться. Не помогало. Не было забвения от её голоса, который проникал в душу. Голоса, который он никогда не смог бы забыть, даже если захотел. Тобиас заставил себя встать с кровати. Время не лечит и не приносит успокоения. Его Величество Ричард говорил, что он сильный, другой бы сломался. Льстит. Просто он нужен Ричарду сейчас. Он ведь сломался. Только это не видно снаружи. Никому не видно, что он давно уже сломан.

Осталось ровно восемь дней до двадцать седьмого. Сегодня последнее занятие. И такой нежеланный, но необходимый отдых. Краткий перерыв. Зачем он об этом думает? Зачем живёт воспоминаниями? Да потому что не может и не умеет по другому!

Джейн

Сегодняшнее занятие с профессором не сулило ровным счётом ничего хорошего. С каждым занятием он становился всё злее и злее и всё больше лютовал. И не только с ней. Нет, он конечно, не опускался до рукоприкладства или открытых оскорблений, но даже дышать в его присутствии становилось тяжело.

– Ну что, госпожа Фелина, вы наконец-то научились ставить барьер? Или я должен буду потратить на ваше обучение не один год?

Профессор поднялся ей на встречу. Одетый всегда во всё чёрное, сегодня он выглядел намного старше своего возраста. Даже она это заметила. Скулы обозначились резче, под глазами залегли тени. А наглухо зашторенные окна лишь усиливали эффект. Как он сам то живёт здесь?

Когда он подошёл, Джейн невольно подавила желание отшатнуться. Сегодня он внушал ей страх. Но потом она сжала губы. Она взрослая девушка. Ничего он ей не сделает! Наоборот это она ему покажет! Надоело быть никчёмной ученицей!

Она взяла его за руку и снова провалилась в серые коридоры. Только на этот раз они промелькнули очень быстро.

Тёмная комната отделана богато и со вкусом. Портьеры задёрнуты наглухо. Тобиас стоит возле камина. Больно! Как же больно! Казалось, он забывает, как дышать. Глаза снова щиплет от слёз. Хочется кричать, но нет сил. Он оставил все свои силы там, на пепелище, которое было её домом.

– Ты не убивал её. Это сделали Исторгающие. Перестань!

Его Величество трогает его за плечо. Он отмахивается от его руки, как от назойливой мухи. Лучше бы это он умер вместо неё. Лучше бы его сожгли в том доме на Сайн стрит.

– Она умерла из-за меня, – он качает головой. – Этого не изменить. Как и то, что я предатель. Убийца! Скотина! Последняя тварь! – С каждым словом вопреки всему боль не уходит, а становится только сильнее. Если бы он мог не только клеймить себя словами, а причинить себе такую боль, какую причинил ей! Но это всё равно бесполезно. Это не вернёт её. Ничто не вернёт Кэти! – Я мог спрятать её, я мог послушаться её. Она знала, видела, к чему всё идёт. Она пыталась предупредить меня. Но я не поверил. Не поверил ей! А она просила меня! Просила! – Поток бессвязных слов. Но может выговориться и станет легче? Или уже не станет никогда?

– Почему же ты тогда не попросил Наставника оставить её в живых? – Насмешливый голос Его Величества сводит с ума. Зачем он церемонится с врагом? Почему не посадит за решётку или не убьёт в конце концов? Что ему надо от него?

– Я не знал! Я ничего не знал! Я думал, что он хочет покончить с властью аристократов.. Я знал их мысли. Я читал их всех.. Я рассказал ему всё.

– И ты получил, что хотел. Или тебе нужна ещё и моя смерть? – Его Величество нависает над ним. Но Тобиасу всё равно. Он смотрит на короля безумными глазами.

– Я не хотел ничьей смерти. Я не думал, что это будет вот так.

– Государственный переворот всегда вот так, – Передразнивает его король. – И что мне с тобой делать?

– Убейте! – Отрывисто говорит он.