Чернолунье 2. Воровка сердец

Климент поменялся с ней местами. Он ушёл в одиночную каюту, а Лилит поселилась вместе с Зеном. Сначала он откровенно игнорировал её присутствие, но потом свыкся, и периодически они перебрасывались парой-тройкой фраз перед сном.

И всё же Зенрит Раэль продолжал косо и недоверчиво на неё посматривать.

Иногда в его жёлто-зелёных проницательных глазах она читала замешательство или даже страх. Он также шарахался от неё, если она вдруг бесшумно возникала в комнате, хватался за небольшой кулон в форме круга с какими-то палочками и чёрточками внутри и по бокам и начинал, что-то неразборчиво шептать, на неведомом Лилит языке.

Как потом Лилит узнала от Климента – Зен так молился. Его религия отличалась от той, что исповедуют в Алнаире. Он же родом с Фуруда, а там поклоняются магии, а не богу.

Подвеска на его кулоне обозначает единство и в тоже время непостоянство магии. Круг – непрерывный поток магической энергии, частиц; чёрточки и палочки – хаотичность, беспорядочность.

Всего религий было шесть.

– А на родине Дая какая религия? – однажды спросила Лилит у Климента. – Он же этот… грис.

– Наш Ищейка – полукровка, – морщась, ответил мужчина. – Таких как он на его «родине», Мифриде, не жалуют. Он вырос в Алнаире, да ещё и в монастырском приюте. Дай как никто другой, верит в бога Алнаира.

– И всё же? – настаивала Лилит. – Какая религия у Мифрида?

Климент тяжело вздохнул и отчего-то погрустнел.

– Грисы ни во что не верят. Ни в Бога, ни во Вселенную, ни в Магию. Ни. Во. Что. Вера мешает им стать абсолютным оружием.

Это удивило Лилит. Она ничего не знала о других королевствах. Жизнь в трущобах, а потом и с наёмниками к образованию не располагала. Для Лилит весь этот большой мир за пределами Алнаира был в диковинку. И ей нравилось узнавать что-то новое.

Небольшие кусочки знаний, что давал ей Климент, она впитывала с большим удовольствием. А когда они останавливались в малюсеньких островных городах-колониях разных королевств, Лилит таращилась по сторонам.

Её поражало всё: внешность людей, их одежда, оружие, манеры, товары.

Это были портовые города, поэтому ошивались там одни только торговцы и изредка проплывающие суда, вроде кораблика «теней». Назывался он, кстати, «PETREL».

«Буревестник».

Лилит сама не поняла, как умудрилась прочитать на корме буквы неизвестного ей алфавита, да ещё и сделать это вслух. Климент услышал и удивился, ведь она рассказала ему, что полный ноль в образовании. А вот Зен стал коситься в её сторону с ещё большим недоверием.

И только Лилит поняла, что знает этот язык благодаря своему забытому прошлому. Другие выводы не напрашивались.

Поездка с «тенями» всё больше оправдывала себя.

Климент мимоходом учил её географии, основам истории, письменности, чтению и даже танцам. И если первые две науки были для неё в новинку, последние давалась ей влёт, ведь старик Байард учил её читать, писать и даже рисовать (хоть и считал это дело бесполезным, он говорил, что, если у неё обнаружится талант, они разбогатеют; талант так и не обнаружился, к большому огорчению обоих).

Особенно Лилит нравились уроки танцев. Классические – дворцовые – были сложны, но ноги Лилит очень часто двигались сами собой, а движения рук и головы угадывались случайно. Из чего Климент сделал вывод, что она способная, а Лилит – что в утерянном прошлом ей уже доводилось учить придворные «науки». Что-что, а мышечную память амнезия забрать не смогла.

Трудно было только с «пропитанием». Лилит приходилось раз в три дня ускользать с корабля и искать «источник магических частиц».

Помогало ей только то, что как бы не отличались иностранцы от Лилит внешне, внутренне все люди были одинаковы. Особенно когда напьются.

Она караулила свою жертву у кабака. Пьяных вдрызг – Лилит никогда не трогала. Она ненавидела вонь алкоголя и грязного тела, которую источали эти хмыри. Нахватало ещё от их крови опьянеть!

Всю жизнь Лилит ненавидела таверны, кабаки и прочие… «притоны». И как на зло, жизнь всегда сводила её с ними. Будто невидимые нити натягивались всякий раз, когда девушка отходила слишком далеко, и отбрасывали её назад.

Ещё свежи в памяти те дни со стариком Байардом, когда она выходила из его ломбарда на ночную «охоту», в дождь, снег или зной. Она неизменно стояла у какого-нибудь кабака, притаившись в самом тёмном переулке напротив или рядом, чтобы видеть, кто выходит наружу. Лилит всегда высматривала жертву средней степени пьяности, и обычно такая появлялась.

Воровка так же поступила и сейчас. Перед тем как, подходящая жертва объявилась на пороге заведения, Лилит пропустила двух пьяных в дым мужчин.

Из окон трактира лился яркий, тёплый свет. Доносился раскатистый смех, болтовня, крики, ругань и бодрая музыка. Пахло спиртным, едой и потом.

Лилит стояла, прислонившись плечом к углу трактира. Ей даже не пришлось специально выискивать тёмный переулок: на улицах почти не было фонарей, и тьма царила повсюду.

Ночь выдалась тихая, тёплая и безлунная. Глаза Лилит слипались, после сытного ужина, но она не забывала одёргивать себя. Если сегодня же не пополнит запас своих магических частиц, все узнают, что она Сурт.

Чёрное обледенение уже началось: девушка почувствовала лёгкое покалывание в пальцах ног и рук. Но она знала, что скоро оно усилится, и пальцы вообще откажут, закоченеют.

Дверь трактира открылась, но не с грохотом как прежде, а с тихим скрипом. Мужчина, подвыпивший, но не сильно, несколько секунд стоял на пороге, привыкая к ночной прохладе, потом укутался в воротник старенького пальто и пошёл вперёд по улице, в направлении доков.

Лилит отлипла от стены и тенью последовала за ним.

Они проходили уже знакомый ей маршрут, поэтому девушка перегнала его по соседней улице и затаилась в переулке.

Послышались шаги, затем она увидела приближающуюся тень и, больше не теряя ни секунды, вышла из укрытия.

Мужчина вздрогнул и отшатнулся, чуть не потеряв равновесие.

– Ас кар вер? – заплетающимся языком спросил он на незнакомом языке, но Лилит поняла его по выражению лица: «Что тебе надо?»

Он ошалело смотрел на неё, одетую в сапоги, штаны и чёрный шерстяной плащ. Каштановые волосы были распущены, падали на плечи и трепетали на ветру, потому любой бы догадался, что перед ним девушка.

Лилит протянула вперёд раскрытые ладони и приблизилась.

– Иди ко мне, – чарующе прошептала она с лукавой улыбкой на губах. Только её чёрные глаза, в которых ночью не видно зрачков, не улыбались. Они смотрели прямо на него, сквозь него, в душу. Они как бездна затягивали на самое дно, холодное, пустое и одинокое.

Мужчина замер, уронил руки по швам, как безвольная кукла, и послушно приблизился к «повелительнице» с блаженной улыбкой на губах.

Лилит схватила его за ворот рубашки, раздёрнула в разные стороны и впилась клыками в шею.

Такова была сила её глаз, и её же проклятье.

Они легко подчиняли людей со слабой волей (а у пьяных она ослаблена в двойне) и привлекали внимание «обычных». И всё это происходило помимо воли Лилит, что приносило немалые проблемы. Ей приходилось всё время прятать глаза за чёлкой, чтобы случайный зрительный контакт не снёс кому-нибудь крышу.

Мужчина начал, что-то сладко лепетать на своём певучем языке, и Лилит была рада, что ни слова не понимает.

Её глаза действовали на людей по-разному, слабовольные думали, что влюблены в неё и начинали шептать признания, в худшем случае – приставать. Если они уже любили кого-то, то начинали видеть избранницу сердца в ней или рассказывать о своей возлюбленной.

За свою небольшую жизнь Лилит наслушалась всякого.

Иногда слова были преисполнены нежности, иногда отчаянием, а иногда безумием.

Способности её обнаружились ещё, когда она жила с беспризорниками. Тогда Лилит даже не догадывалась, на что способна. Не догадывалась, что это приведёт к трагедии…

?